Мультикультурализм — элемент государственной политики Азербайджана

Широко известный за рубежом российский историк, военный эксперт и политолог Олег Кузнецов по итогам последнего визита в Азербайджан высказал мнение, согласно которому его в контексте армяно-азербайджанского конфликта неправомерно считать сторонником какой-либо позиции.

По собственному убеждению, широко публикуемый автор и эксперт является лишь выразителем справедливости, защитником объективной истины, и для этого есть доказательная база.

Об этом он поведал в беседе с нашим корреспондентом, изложив свои взгляды не только на политические, но и культурно-просветительские, гуманитарные вопросы современности.

— Вы занимаетесь многогранной деятельностью, охватываете в своих трудах историческую науку, политологию, военное искусство. С Азербайджаном вас связывает большой круг вопросов и проблем, которые вы исследуете. Как у вас зародился интерес к нашей стране, с чего все началось?

— Азербайджан всегда привлекает мое внимание, как составная часть моих научных интересов. Я всегда занимался южным направлением российской внешней политики. Имею об этом довольно серьезное и широкое представление, потому что первая моя научная монография — это труд о Дмитрии Ивановиче Вишневецском. Это был очень мудрый государственный, политический и военный деятель середины XVI века, который активно определял политику не только России, но и Польши, Турции, Крымского ханства, Северного Кавказа.

На фоне исследований его трудов я раскрываю суть военных, политических, экономических процессов той эпохи с участием разных политических сил, которые некогда позиционировали на главных полях действий. В Балканском, Черноморском, Кавказском регионах в те времена имели место поистине эпохальные действия, знание которых невероятно важно для понимания сути сегодняшних и будущих процессов.

Азербайджан в этом ключе всегда был в эпицентре моих исследований. Коллегам из вашей страны прекрасно известно, что я исследовал и написал труды об истории Туркманчайского мирного договора, о Гюлистанском договоре, по Московскому и Карсскому договорам 1921 года. Являюсь одним из исследователей процесса политико-правового становления Нахчыванской автономии. Не хочу хвастаться, но полагаю, что лучше меня никто об этом еще не написал.

Мой выбор во многом был предопределен еще и некими семейными традициями. Двоюродный брат моей матери в годы Второй мировой войны, когда был образован Кавказский фронт, обеспечивал операцию «Тегеран-43».

Думаю, что он во мне и возбудил неформальный интерес к Азербайджану, к его истории и традициям. Мои исследования продолжаются, взаимодействую с азербайджанскими коллегами.

— Можно сказать, что ваше внимание к проблемам мультикультурализма создает еще одну связующую нить с Азербайджаном?

— В Азербайджане есть много структур, с которыми я непосредственно взаимодействую. Прежде всего, это академические структуры. Очень тесные отношения сложились с Институтом философии, Институтом прав человека НАНА, реализован серьезный проект с Центром стратегических исследований при Президенте АР, наконец, с Бакинским международным центром мультикультурализма (БМЦМ).

Мне довелось участвовать во многих мероприятиях научно-просветительского, гуманитарного характера, которые были организованы БМЦМ.

Приезжал на Бакинский международный гуманитарный форум. Должен признаться, что роль Бакинского Форума в деле противодействия опасным тенденциям, что угрожают глобальной стабильности, велика. Многогранная работа в рамках этого формата высвечивает контуры реальных альтернатив для гармоничного развития человечества.

Мир напряженно выбирает — по какому пути двигаться дальше, что важно для будущего — путь эволюции, инволюции или же революции. У человечества должны быть альтернативы для обустройства жизни, для нормального бытия. Бакинская площадка предоставляет идеальную возможность для мозговых штурмов, чтобы расширить границы поиска и найти наиболее приемлемые альтернативы в широком спектре парадигм и дискурсов.

— Как вы воспринимаете азербайджанскую модель мультикультурализма и в чем, на ваш взгляд, ее отличительные особенности?

— Для современной Европы мультикультурализм означает обнуление личности. Это превращение биомассы в такое состояние, чтобы ею легко было бы управлять, ее использовать. Это предполагает отказ от национальных и религиозных особенностей и индивидуальных характеристик.

Естественно, такая постановка вступает в противоречие с человеческим естеством. Это даже вступает в противоречие с божественными заповедями. В Азербайджане мультикультурализм в теории и идее направлен на то, чтобы максимально раскрыть индивидуальные особенности человека и интегрировать его в сообщество таких же личностей, индивидуумов.

Политика мультикультурализма в Азербайджане является важным элементом государственной политики. Ничего подобного в других странах нет. Этот элемент имеет организационную структуру в лице Бакинского международного центра мультикультурализма.

— Вашу точку зрения разделяют российские коллеги?

— Бесспорно, разделяют и одобряют. Создание этой вертикали власти при наличии аппарата Государственного советника не может не импонировать. То, что политическая элита доверила руководство этим направлением политику европейского типа, академику Кямалу Мехтиевичу Абдуллаеву, глубоко символично.

С ним очень просто работать, полезно дискутировать, обмениваться видениями. Будучи ученым и практиком глубоко национальным, он олицетворяет такую активность, которая мне, как глубоко русскому человеку, и понятна, и близка.

Кямал Мехтиевич сам глубоко мультикультуралистичен в мыслях, действиях. Приятно и комфортно работать с таким человеком, который дает некий эмоциональный стимул для эффективной деятельности.

БМЦМ — уникальное явление за пределами Азербайджана. В то время, когда в Европе пытаются признать мультикультурализм ошибкой, тупиком развития, в вашей стране опыт и жизненный уклад демонстрируют, что мультикультурализм не только жив, но и воплощает в себе серьезный потенциал для дальнейшего общественного развития.

— Вас в Азербайджане знают не только в Баку, но и в регионах. Наверное, потому, что вы часто читаете лекции о перипетиях современности, о развитии событий на постсоветском пространстве. Насколько реакция аудитории адекватна вашим ожиданиям?

— Совершенно верно, я в содружестве с Фондом «Знание» при Президенте Азербайджана читаю лекции в городах и регионах Азербайджана. Если бы мне было не интересно, я не стал бы заниматься этим. В том-то и дело, что наши мероприятия при высоком организационном уровне проходят в интерактивной атмосфере, порой бывают острые дискуссии. Всегда приятно иметь дело с подготовленной и компетентной аудиторией.

Вообще хочу заметить, что в Азербайджане формируется активная дискуссионная среда, благо для этого есть очень позитивные предпосылки. Формирование наступательной просветительской программы важно не только для слушателей, но и для меня самого.

— Что вызывает у нашей читательской аудитории наибольший интерес?

— Как я понял, у азербайджанских слушателей и читателей наибольший интерес вызывает то обстоятельство, что российский представитель, исследователь и политолог не то, чтобы говорит правду, а строго находится на стороне справедливости.

Не скрою, мне приятно, что на улицах Баку и других городов со мной здороваются люди, жмут мне руку. Это говорит о том, что наша работа носит адресный характер и дает обнадеживающие результаты.

— Не могу не спросить вас о состоянии дел в контексте Петиции о признании геноцида азербайджанцев в Ходжалы. Почему вы посчитали, что столь конкретное обращение к парламентариям Госдумы РФ может что-либо изменить?

— Во-первых, в России мало кто знает о сути карабахской войны. Кто в этой теме более или менее просвещен, так это люди моего возраста. Им по 50—60 лет, и когда разворачивались те события, они были молоды. Те, кто постарше, уже мало что помнят.

Те, кто моложе меня, больше помнят о событиях на Северном Кавказе, в Чечне, и эта тема для них более актуальна. Они принимали участие в тех событиях, двух чеченских кампаниях. Потому тема Северного Кавказа для многих моих соотечественников более актуальна, чем тема Южного Кавказа. А молодежь вообще об этом ничего не знает, а может, и знать не желает, и живет своей жизнью. Приведу любопытное изречение, которое высказал мой сын: «Нужно Азербайджану и Армении объединиться и ударить по голове этому Нагорному Карабаху».

Вот типичное отношение молодых людей 22—23 лет к проблеме, о которой мы сегодня с вами говорим.

— Давайте согласимся, что на Северном Кавказе после двух военных кампаний все же воцарился мир. Есть спокойствие, налаживается жизнь, чего не скажешь о Нагорном Карабахе…

— Да, на Северном Кавказе удалось договориться, нашлись точки соприкосновения, лидеры Чечни вместе с обществом поднялись над пролитой кровью, и удалось договориться о главном.

— Ну а в Карабахе, как говорится, воз и поныне там…

— Это понятно почему. У власти в Армении находится партия войны во главе с Сержем Саргсяном, клан полевых командиров, которые создали незаконные вооруженные формирования. В результате развязанной ими войны они впоследствии пришли к власти и удерживают ее.

Если прекратится война, то потеряется весь смысл существования этого клана и ее власти. Для того, чтобы удержать власть, и чтобы заручиться юридическим иммунитетом от преследований в целях собственного самосохранения и защиты собственных интересов, в том числе и финансовых, глава клана вынужден идти на эскалацию. Почему? Если воцаряется замороженное состояние, то процесс теряет свою актуальность.

— Это еще раз доказывает, что источником зла является армянская верхушка, которая далека от мысли пойти по пути компромиссов, договориться с Азербайджаном, не так ли?

— Она вообще далека от мысли с кем-либо договариваться, ведь любые договоренности к чему-то обязывают. Армянская верхушка только делает вид, что с кем-то контактирует, а на самом деле самоизолировалась, и только так она может сохранить власть. Есть какие-то действия, но они ни к чему не обязывают ее.

— Насколько тут может разблокировать положение дипломатия? Известно, что российская сторона от лица Минской группы занимает довольно мобильную позицию, но подвижек в сторону разблокирования пока еще нет…

— Россия является заложницей своего положения, поскольку на заре возникновения конфликта с ее стороны была оказана серьезная поддержка армянской стороне.

Но теперь, если окинуть взглядом ретроспективу и сопоставить ее с нынешним положением дел, то позиция России сильно поменялась.

Если при Ельцине Россия оголтело и откровенно поддерживала Армению, то ныне такого не наблюдается. Есть взвешенная и равноудаленная позиция, прослеживается тенденция изменения тренда в пользу Азербайджана. Естественно, не может произойти поворот на 180 градусов, однако есть предпосылки для обнадеживающего поворота.

Достаточно сказать, что в нынешнем созыве Государственной Думы нет представительства, однозначно поддерживающего армян, как это было раньше. Это немаловажный показатель.

Надо иметь в виду, что российские власти четко понимают угрозу, которую таит в себе армянский экстремизм для российского государственного устройства. У нас это понимают и потому пытаются предпринять меры противодействия, дабы не допустить политизации сращения незаконного с действующими структурами власти.

— Вы говорите, что в нынешних политических кругах России практически нет ярко выраженного и влиятельного проармянского лобби, как это было лет 20 назад. В таком случает, может ли ваша петиция повлиять на умонастроения российских политиков касательно карабахской проблемы?

— Если ничего не делать, то бессмысленно ожидать каких-либо результатов. Можно занять буддистскую позицию стороннего наблюдателя, можно предаться чисто мусульманской позиции предопределенности судьбы. Я сторонник активных действий. Мне близка идеология суфийского ордена Бекдаши, которая гласит: «Делай что должно, и будь что будет».

Всегда считаю, что действие гораздо лучше бездействия. Важно создавать принципиально новые инструменты информационного воздействия или просто пропагандистские инструменты. Петиция сама по себе мало что значит. Она всего лишь фундамент, ось, основа, как хотите, так и называйте, позвоночник серьезной пропагандисткой кампании, чтобы люди имели адекватное представление о событиях в Карабахе.

Петиция — серьезный аргумент. Если под петицией подпишется четверть миллиона человек — а это исходная базовая цифра, то это станет рычагом влияния. Это станет темой для серьезных дебатов, обсуждений.

Этот вопрос может войти в повестку дня любых переговоров. Потому я попытался создать некий работающий инструмент. Петиция, должен заметить, не моя частная инициатива, а составная часть той информационно-пропагандистской программы, которая должна сработать.

— Наши недоброжелатели обозначили вас в качестве мишени в политической борьбе, пытаясь обвинить в необъективности и предрасположенности к Азербайджану. Как это на вас действует?

— Когда меня пытаются уличить в лоббистской деятельности, я всегда внутренне улыбаюсь. По долгу службы я занимаюсь противодействием международному терроризму. Армянский терроризм — одна из его разновидностей, потому создание инструментария для привлечения к ответственности виновников преступлений меня только окрыляет.

Я считаю, что Серж Саргсян — это военный преступник. Он избегает международного уголовного суда лишь потому, что пока сидит в кресле президента. Преступление в Ходжалы, в котором он принимал непосредственное участие, это самое зверское преступление в конце XX века.

Если виновные в его свершении будут привлечены к ответственности, то это создаст предпосылки для раскрытия целой цепи аналогичных событий одного порядка.

В своих общественно-политических и научных публикациях, исследованиях я всегда говорил, что т.н. «Арцах» и ИГИЛ — это явления одного порядка. Причем, «Арцах» — это модель тактической, а ИГИЛ — стратегической ситуации. Если попытаться уничтожить первопричину, вызвавшую к жизни такое явление, как «Арцах», то станет возможной победа над ИГИЛ.

— Какие у вас планы на ближайшую перспективу?

— Их, как всегда, немало. Но меня больше всего интересует судьба петиции. Если динамика роста среди подписантов будет устойчиво высокой, если люди будут активны в поддержке этого документа, думаю, что внушительный результат будет в течение ближайших недель.

Наравне с этим у меня в Азербайджане есть несколько еще незавершенных проектов, в частности, речь о религиозных войнах христиан на Кавказе, это очень интересная тема, и раскрывает суть того, как различные христианские церкви, в первую очередь католическая церковь, потом протестанты разного рода пытались обратить в свою веру местные народы. Это делалось для распространения влияния на регион Южного Кавказа.

Есть свидетельства, как Россия, Османская империя противодействовали этому.

— А есть ли наработки, связанные с Годом исламской солидарности, что объявлен в нашей стране?

— Да. По линии БМЦМ и Фонда «Знание» при Президенте АР планирую провести серию лекций о неоязычестве и о неоязычестве армянского терроризма. Мои лекции призваны пролить свет на то, почему появились разрушительные тенденции в регионе, почему армянский террор прикрывается религиозными лозунгами.

Задача заключается в том, чтобы показать, что политика, проводимая нынешней Арменией, никакого отношения к мировым религиям не имеет. На этом фоне политика исламской солидарности, проводимая Азербайджаном, является здоровым контрдискурсом армянской политике.

Беседовал Тофик Аббасов,

специально для

«Бакинского рабочего»

Бакинский рабочий.-2017.- 7 апреля.- С. 4-5.