Памяти Азера Шамсадинского: «Он был настоящим профессионалом, строгим руководителем и заботливым отцом»

Во все времена (и нынешнее, как ни парадоксально это звучит, не исключение) право называться мужчиной заслуживалось поступками и определенными личностными качествами, звания «профессионал» — долгими годами учебы, работы и приобретения опыта, а право называться настоящим человеком — наличием совокупности определенных личностных качеств. Отрадно осознавать, что такие Люди с большой буквы жили рядом с нами, и помнить о них нужно всегда, потому что именно они являются тем примером, той самой планкой, ориентируясь на которую, мы с вами не позволяем себе опускать руки и терять веру. Веру в настоящих людей, мужчин и профессионалов. Веру в то, что вместо того, чтобы сетовать на «такие времена», можно и нужно воспитывать в себе самих и своих детях качества, которыми мы восхищаемся, рассказывая о наших соотечественниках. Одним из таких людей был покинувший этот мир год назад Азер Шамсадинский — профессор, заведующий первым в стране отделением микрохирургии НИИ КЭХ (Научно-исследовательский институт клинической и экспериментальной хирургии) им. М.А.Топчибашева, директор Центра ангиологии и микрохирургии. Врач, не только спасший сотни жизней, но ежедневно вселяющий желание жить в еще вчера безнадежных пациентов, и человек, которого любили все — и его прекрасная семья, и его коллектив, называющий его по сей день «Наш Папа». И сегодня, в день памяти Азера Шамсадинского, о нем рассказывают его родные и близкие: дочери Тейран и Мехрибан и вдова Фиренгиз ханум, а также люди, которые на протяжении долгих лет работали рядом с Азер муаллимом. Физик, лирик и великий хирург — Записку, озаглавленную как «Два основания дерзать», он держал в рабочем столе. Скорее всего, эти правила помогали ему настроиться на ежедневную непростую работу, они звучат так: «1. Верить в свою способность делать все без посторонней помощи. 2. Не смущаться своим невежеством», — рассказывает дочь А.Шамсадинского Тейран. Все гениальное просто: в этих простых строчках на самом деле — огромная мотивационная сила. Но самое интересное, что принадлежат эти строки (как следует из записи в скобках) французскому писателю, художнику и искусствоведу Эжену Фромантену, и это — не просто цитата. Эти слова Фромантен написал в своей книге «Старые мастера», когда рассказывал об учителях Рубенса, в частности, об Отто ванн Веене. Эта короткая записка-мотиватор на каждый день одновременно прекрасно иллюстрирует разносторонность взглядов и интересов Азера Шамсадинского, человека, который проводил за операциями по 12 часов, и при этом находил время для чтения литературы, казалось бы, далекой от его основной профессии. — На самом деле, папа, казалось, знал все и обо всем. Мой сын, его внук, названный в его честь Азером, всегда с восхищением отмечал, что «с дедом можно говорить на любую тему». Папа действительно всегда с удовольствием общался со всеми внуками и умел поддержать беседу на любую тему с каждым из них. Да что говорить, он даже в компьютерные игры с ними с радостью играл, но при этом старался объяснить им принцип стратегии с точки зрения математика. У него ведь был математический склад ума, и изначально он мечтал стать… физиком! — рассказывает Т.Шамсадинская. Да, несмотря на то, что Азер Шамсадинский относится к династии прекрасных и, прямо скажем, великих врачей Азербайджана, будучи школьником, он твердо решил стать физиком и собирался ехать поступать в Киевский авиационный институт. Однако его мать, профессор гинекологии, доктор наук, знаменитая Назия Шамсадинская мечтала, чтобы сын стал врачом. И это было не просто желание матери, которая хотела, чтобы сын непременно пошел по ее стопам и по стопам других своих знаменитых предков. Это было уникальное видение настоящего профессионала и мудрой женщины. Прежде, чем приступить к «стратегическим действиям», Назия ханум убедилась в том, что интуиция ее не обманывает, и что ее желание не является исключительно ее капризом. Для этого она несколько раз под тем или иными предлогом просила сына помочь ей в ее работе с пациентами, а несколько раз — даже ассистировать ей при родах! Именно тогда она увидела в нем будущего профессионала, потому что Азер сочетал в себе два главных качества настоящего врача: он по-настоящему сопереживал больному, при этом не теряя самообладания. Однако, будучи, как мы уже сказали, мудрой женщиной, Назия ханум понимала, что переубеждать сына — дело неблагодарное, и никакое давление и уговоры на него не подействуют, поэтому… подключила к своим планам лучшего друга детства Азера Меджида Алиева, который как раз готовился к поступлению в Медицинский институт. Что конкретно и как лучший друг сказал Азеру, история умалчивает, но результатом их неоднократных дружеских бесед стало то, что А.Шамсадинский в итоге изменил свое решение и твердо решил стать врачом. Поступил он на лечебный факультет, а когда пришло время определяться с выбором направления, выбрал хирургию. После окончания института он попал по распределению в Научно-исследовательский институт им. Топчибашева, в экспериментальную хирургию. Там и решилась его судьба: А.Шамсадинский начал работать сосудистым хирургом у Нуреддина Багировича Рзаева (на тот момент он был директором института) и у заведующего отделением сосудистой хирургии Джабраила Джаваншировича Закерджаева, в отделении микрохирургии, и за короткое время сумел зарекомендовать себя как подающий очень большие надежды хирург. Именно по этой причине институт направил его в аспирантуру в Москву, в институт Вишневского, где одновременно с учебой он проходил практику и где защитил диссертацию на тему: «Постравматическое хирургическое лечение лимфедемы конечностей». Причем, защитил блестяще. По возвращении в Баку Азер Шамсадинский возглавил отделение сосудистой хирургии, открытое специально для него. Спустя годы отделение переименовали в Центр ангиологии и микрохирургии при Минздраве, где А.Шамсадинский проработал до ухода на пенсию. «Что значит — просто спасите ей жизнь? Мы спасем ей и руку, и жизнь!» Каждый день работы сосудистого хирурга — это отдельные истории человеческих судеб, трагедий и спасений. Мы расскажем лишь две из них, хотя на самом деле их было столько, что одной статьей здесь точно не ограничишься. Одна из них — о семье из Астары, вернее, о несчастье, случившемся с их младшей дочерью. Трагедия в семье мясника могла закончиться фатально: пятилетний сын, ежедневно наблюдая отца за работой, решил тоже стать взрослым и взял в руки топор… К сожалению, рядом находилась двухлетняя сестра, которой не справившийся с тяжелым «орудием труда» брат одним ударом почти отрубил кисть руки. Вот, что рассказала нам Арзу Мирзоева, одна из сотрудниц А.Шамсадинского: — Дело было глубокой осенью. Однажды ранним утром в нашу больницу вошел рыдающий отец с двухлетней девочкой на руках. Кисть ее правой руки висела буквально на одном лоскуте. «Спасите ей жизнь, — умолял плачущий отец, — она истекает кровью». Вместе с отцом приехала целая толпа испуганных родственников этой семьи, там же находился совершенно потерянный пятилетний малыш, ставший невольным виновником трагедии. Как выяснилось позже, чуть ли не каждому из них А.Шамсадинский уже помог: кому-то спас ногу от ампутации, кому-то сделал симпатэктомию, кого-то спас от варикотромбофлебита. И все они чуть ли не хором умоляли спасти ребенку жизнь, ведь она потеряла очень много крови, а путь из Астары до Баку неблизкий. Пока сотрудники А.Шамсадинского готовили ребенка и операционную для экстренной операции, врачи проводили срочный консилиум, результатом которого стало решение провести реконструктивную операцию. «Что значит — спасти только жизнь? Мы должны сделать все возможное, чтобы спасти девочке руку», — сказал тогда А.Шамсадинский. Основанием для решения совершить настоящее чудо стал тот факт, что с момента после травмы прошло не больше шести часов, а значит, время играло на врачей. Добавим от себя: на врачей, если они — настоящие профессионалы. Операция продлилась семь с половиной часов, в течение которых девочке восстановили все сосуды, сшили срединную артерию, лучевую, локтевую и всю сосудистую дугу, восстановили связочный аппарат, лучевую и локтевую кости, а ряд мелких костей кисти скрепили скобами, восстановили мышечный массив, а кожу зашили косметическим швом. Врачи сделали все возможное, теперь все зависело от способностей организма девочки восстанавливаться и… как это ни парадоксально звучит в случае с двухлетним ребенком, от ее желания иметь здоровую руку. «Мы все полюбили эту чудесную малышку, которая оказалась очень умной и сильной девочкой. Она выполняла все предписания врачей и делала все упражнения, которые были необходимы для восстановления всех функций руки. И свершилось чудо: ее рука прижилась. Да, до совершеннолетия каждые полгода девочка проходила у нас обязательный курс терапии, но сейчас она полностью здорова, давно замужем, и у нее даже есть дети, — говорит А.Мирзоева. И таких историй — не одна, не две, а сотни, а может, и тысячи — В годы Карабахской войны в больницу к отцу часто привозили раненых бойцов, большей частью — в обстановке строгой конфиденциальности: больницу для этого закрывали, а больных поставляли на вертолете. Помню, как привезли полуживого бойца по прозвищу «Малыш» — он был небольшого роста, но наводил ужас на врага своими действиями в их тылу. Однажды ему не повезло: его схватили, и мне даже сложно описать, в каком страшном состоянии его к нам доставили. Как говорится, на нем не было ни одного живого места, ему сделали несколько операций только на ногах, причем, сложнейших микрохирургических операций. Как бы то ни было, от нас он ушел сам. К сожалению, настоящих имени и фамилии этого героя я назвать не могу, они были засекречены, но уверена, что он сам или его соратники с легкостью узнают его по описанию и по этому эпизоду, — рассказывает Тейран Шамсадинская. Было много историй и чудесного исцеления больных, на которых уже все махнули рукой. — Например, была девушка Х.Гасымова, у которой было тяжелейшее заболевание, в народе именуемое «слоновость», а на научном языке ее диагноз звучит как «односторонний лимфостаз». От нее отказались многие врачи, в том числе за рубежом (в Иране). В отделение к папе она попала в чудовищном состоянии, ее правая нога от скопления лимфозной жидкости весила почти 50 кг… Ей была сделана операция по лифмодермопластике, в ходе которой были созданы лимфо-венозные анастомозы, туннелирование пораженных зон и липосакция одновременно. И сегодня эта девушка живет полноценной жизнью, вышла замуж, родила детей. Знаете, мне сложно даже выделять какие-то «особые случаи», потому что таких, как описанные выше, были не один, не два, а много. Тогда это было нормой: стараться сделать невозможное, стараться по-настоящему спасти пациента, вернуть ему веру в себя и жизнь. Знаю, что поток благодарных пациентов, которые пишут мне отзывы о моем отце до сих пор, долго не иссякнет. Папа был великим хирургом, он проводил в своем отделении операции, которые сегодня, увы, возможно сделать только за границей. Просто потому, что мало осталось настоящих профессионалов: почти все коллеги, работавшие с отцом, ушли из жизни, а все его ученики работают за границей. А для хирурга такой специализации важно иметь команду профессионалов рядом, ведь каждая из сложнейших операций длится по 8—12 часов, и без грамотной надежной команды она просто невозможна. К тому же, сегодня мало кто хочет рисковать, большинство частных клиник зависят от имиджа, и портить статистику смертными случаями никто не хочет. А сложные операции — это всегда риск и всегда, увы, вероятность — пусть малая, но вероятность, — смертельного исхода. Отец и его коллеги относились к тому поколению врачей, которые умели брать на себя ответственность за все, что происходит в операционной, за все, что происходит между пациентом и врачом. Он очень многому меня научил, — говорит Т.Шамсадинская. Строгий руководитель, настоящий учитель по жизни и «Папа» для всех — Я работала с отцом, и руководителя строже, чем он, я просто не знаю, — говорит Т.Шамсадинская. — Он меня не то, что не выделял, он относился ко мне строже, чем к кому-либо другому. Когда я решила писать диссертацию, он поинтересовался: «А зачем это тебе?», и лишь услышав ответ, который его удовлетворил, благословил меня на это непростое дело. Непростое еще и потому, что я писала диссертацию 10 лет, в том числе, с «легкой руки» папы, — улыбается Т.Шамсадинская, — он просто рвал мои тексты. Причем, делал это не оскорбляя, но заставляя вновь и вновь искать в моей работы недочеты. Я обижалась, злилась, но, в конечном итоге, понимала, что отец — прав, и, видимо, поэтому, когда я, наконец, закончила работу, на моей защите мне аплодировал весь состав комиссии. И я смогла услышать главное: «Я горжусь тобой, дочка», — от отца. Хвалил он редко, но если хвалил, значит, человек действительно этого заслуживал. У отца был непререкаемый авторитет в коллективе. При этом он имел достаточно вспыльчивый характер, и мог в гневе сказать много интересных слов, — улыбается Тейран, — но он никогда не переходил на личности и никогда не оскорблял никого из сотрудников. Он говорил строго и по делу. Его любили и уважали, боялись и обожали. Сотрудники не смели нарушать ни одно из его правил, и требовал он с них строго, как с самого себя. Меня он научил и строгости, и сдержанности, и терпению в общении с пациентами. Помню, как когда я злилась на то, что некоторые пациенты меня не понимают, папа сказал: «Послушай, эти люди не обязаны быть профессорами медицины. Они пришли к тебе за помощью. Имей уважение к ним и собственное достоинство, чтобы суметь, не обижая их, помочь им. Ты — врач, твое дело — лечить. Не понимают они что-то? Объясни!» — говорил он. И знаете, подействовало, мне кажется, что многие аптеки нашего города узнают мои рецепты по их длине: мне приходится расписывать пациентам чуть ли не время приема каждого препарата и схему приема. Но я понимаю, что это — правильно. В отделении отца всегда царила очень теплая атмосфера, при этом оставаясь по-настоящему академичной. Никаких разборок у нас не происходило, а все споры проходили исключительно на тему работы и таким же академичным языком. Там не могло быть ситуации, когда младший по возрасту сотрудник хамит или заносчиво разговаривает со старшим, но младшим по статусу сотрудником. Там не было разделения на «санитарок и медсестер», — к каждому отец относился с одинаковым уважением, единственная причина, по которой он мог разозлиться на кого-то, — это его некачественная работа. И я благодарна по сей день отцу за то, что он сплотил вокруг себя такую замечательную команду, потому что я с этими людьми работаю в настоящее время. Я каждый день благодарю судьбу за то, что у меня был такой отец. Да, мне было сложно, потому что он был достаточно строг ко мне, но именно эта высокая планка помогает мне уже сегодня, — говорит Тейран. Когда память действительно светлая, она помогает жить — До сих пор невозможно осознать и сложно смириться с тем, что папы уже нет. Он всегда говорил, что хирурги долго не живут, все шутил на тему «ежедневных профессиональных стрессов»… Помню, когда мы уже поняли, что исход неизбежен, я написала ему письмо, подготовила целый альбом фотографий и вырезок из газет — и все про нас… Я знала, что он хотел именно этого. Он вообще не давал интервью, не любил «светиться» в прессе, и всегда, если к нему обращались журналисты, отвечал одно и то же: «Пишите лучше про моих дочерей». А сегодня очень обидно осознавать, что мы позволяли ему это, что не заставили, не уговорили оставить о себе след в публикациях, потому что особенно остро понимаешь, что именно о таких людях, как папа, и надо было писать. Это кажется несправедливым, потому что память о нем как о Человеке и Враче жива в сердцах многих — и его сотрудников, и пациентов — и будет жить еще долго. Но мы решили отдать дань памяти мужу, Отцу и дедушке, публикуя материал о нем. Конечно, невозможно уместить в одну статью все наши воспоминания и уж тем более все, сделанное им за долгие годы работы. Столько несказанного, столько эмоций, чувств, впечатлений, воспоминаний останутся «за кадром»… Он прожил яркую жизнь, он оставил после себя светлый свет и добрые воспоминания. Он дал нам не просто жизнь, он научил нас жить, и, как это ни горько звучит, он научил нас жить без него в том числе. Нет, мы никогда с этим не сможем смириться, но он научил нас быть самостоятельными. На самом же деле, ни дня не проходит без Папы. Те же «пятничные вечера», которые у нас в семье традиционно были «мужскими днями отдыха» — их отвоевал себе папа, в остальные дни недели — примернейший семьянин. Помню, какой долгожданной для всех нас была суббота, когда у мамы были занятия в школе, а мы оставались с папой! Помню все наши поездки в район. Он действительно был настоящий Папа — любящий, заботливый, строгий и справедливый. И каждый день, выходя на работу, я вспоминаю все те наставления и заветы, которые давал мне он. Из любых сложных ситуаций я сегодня выхожу легко только благодаря тому, чему он научил меня. Он научил меня верить в себя, верить в то, что все в этой жизни зависит от меня, и что если я поставлю цель, я всегда ее добьюсь. Во всем. Помню, когда я поступала в университет, мне было очень сложно готовиться, пожалуй, с таким упорством и усидчивостью я никогда до этого не занималась учебой. А все почему: папа, увидев, что я расслабляюсь, сказал, что если я не поступлю, он просто выдаст меня замуж за дальних родственников и отправит в дальнюю деревню. Перспектива меня так напугала, что я взялась за ум, — смеется Т.Шамсадинская. — И он во всем действовал так же: никогда не заставлял. Он просто… предоставлял тебе выбор. И именно поэтому я старалась сделать правильный. Потому что ни при каких обстоятельствах я не могла его подвести его доверие. Его внуки — это продолжение папы, в каждом из них есть его черты. И это внушает надежду и дает облегчение от потери, — говорит Т.Шамсадинская. Право на собственный выбор — одно из главных преимуществ человека разумного, и это право своим детям Азер Шамсадинский всегда предоставлял. Вот, что рассказала другая дочь Азера муаллима, Мехрибан: — Папа был необыкновенным человеком, в котором сочетались самые лучшие качества. Он обладал невероятной целительной силой и помогал всем нуждающимся, число которых выходят за рамки возможного. Он успевал абсолютно все и никогда не унывал. С ним связано огромное количество историй в моей жизни, где переплетаются забота, доверие, чуткость и сила. Очень тяжело осознавать, что его больше нет с нами, но так много сделано им, что продолжает подпитывать меня и поддерживать во всех ситуациях. Папа отличался от всех людей и останется незабываемым специалистом, врачом от Бога и любящим родителем, оберегающим свою семью. С раннего возраста я мечтала стать врачом, пластическим хирургом, эстетическое совершенство всегда меня вдохновляло. Мы вместе ходили на перевязки, и я была уверена, что либо надо быть таким гиперуспешным врачом, как папа, либо выбрать другой путь, где я смогу качественно развиваться. Я выбрала путь искусства, и родители, всегда поддерживающие во всех начинаниях своих трех дочерей, мне ничего не навязали, а, наоборот, помогали раскрываться таланту. Как художник я черпаю вдохновение из окружающей меня среды и не перестаю заряжаться энергией от своей семьи. Папа любил мое творчество, и я рада, что на первой персональной выставке в апреле 2014 он присутствовал и очень гордился мной. У меня есть традиция: дарить картины любимым людям на их день рождения, и эта коллекция находится в родительском доме и в моей мастерской. Все, что связанно со счастливым детством, выражено большой любовью моих родителей, и что бы ни происходило, я чувствовала себя окруженной самым необходимым. И теперь, когда мой сын подрастает, я стараюсь разделить с ним тот опыт, который подарили мне родные и продолжает дарить мама. Папа очень хотел видеть нас счастливыми и все для этого делал, достаточно было просто поговорить с ним, и сложности развеивались сами по себе. Он остался жить в моем сердце и в сердцах родных и в каждом пациенте, которому он помог. Папа всегда будет жить в памяти благодарных людей, так как он спас так много жизней. Я своим творчеством, арт-терапией, которую практикую, стараюсь так же помогать нуждающимся, как это делал мой великий, мудрый, добрый и отзывчивый папа, — говорит М.Шамсадинская. — Я знаю, что если бы он не увидел во мне вот этой «искры будущего врача», он бы сумел тактично отговорить меня от выбора этой профессии. Он был мудрым человеком. Но в то же время, он не давал мне потом спуску, потому что считал, что уж если выбрала конкретный путь, иди по нему с достоинством и гордо. Как я по сей день и стараюсь. Мы всегда будем помнить о нашем отце. И я знаю, что к нашим словам сегодня присоединится огромное множество людей. Светлая память тебе, Папа, — говорит Тейран.

Натали Александрова

Бакинский рабочий.-2018.- 22 августа.- С.3.