Роида Рзаева: «Специфику азербайджанского общества определяют сбалансированность традиционных локальностей и универсальных тенденций»

Современные международные отношения трансформируются, и эти преобразования непосредственно влияют не только на внутреннюю и внешнюю политику различных государств, но и на конкретного человека, его мировоззрение, принципы взаимодействия с другими людьми и, в целом, на всю структуру его жизнедеятельности. Природа международных отношений не является неизменной и не сводится к «естественному состоянию». Напротив, они развиваются — хотя очень медленно и непоследовательно. О сложностях и противоречивости такого развития мы попросили рассказать доктора философских наук, члена Международного общества исследований разума (Южная Корея) Роиду Рзаеву.

— Наблюдаются ли в мировой политике и в международных отношениях какие-то новые тенденции?

— Новые тенденции появляются в ответ на новые вызовы современности. Их можно охарактеризовать как разрушение стереотипов или отход от них. В политике и международных отношениях тактика все чаще сменяет стратегию. Изменились критерии и индикаторы внешнеполитических успехов, а также стратегия и тактика переговоров. Все это связано с изменением представления о законах и движущих силах мировой политики. В целом, можно сказать, что самый важный ориентир в политике — совпадение интересов — актуализируется, как никогда, раньше. Наблюдается виртуализация социальных процессов и явлений международной жизни. Ведь именно через виртуальное пространство передаются социальные смыслы. Внимание мировой общественности, так и отдельных стран, фокусируется на тех или иных вопросах или проблемах. Одним из ярких показателей постмодернизма является гиперреальность. Самое очевидное ее формирование осуществляется посредством СМИ, социальных сетей и т.п., а инструментами являются реклама, телевидение и т.д. Изменившаяся роль масс-медиа в обществе вследствие информационной революции меняет международную среду, конструируя новые смыслы. Сегодня информация и знания обусловливают новую постановку вопроса об элитарности общества. Элитность обусловлена не только культурно-образовательными показателями, но и уровнем квалификации, знаниями, профессиональным опытом. Известно, что способность создавать новое знание, в целом интеллектуальный потенциал определяли социальный статус интеллектуальной элиты. В новом обществе личные достижения и авторитет экспертов, обусловливающий их социальный статус, породил такое понятие, как «информационная элита». Характеристика нынешнего века не только как информационного, но и как смыслового, актуализирует значение роли смыслов в коммуникационном пространстве. Эпоха аттенционализма актуализирует и акцентирует креативность, которая превращается в индивидуальный капитал. Конструирование смыслов стало прерогативой именно «информационной элиты» — нетократии — новой формы меритократии. В этом процессе также важную роль играет харизма некоторых политических лидеров. В самом общем смысле новые тенденции и явления в политике можно охарактеризовать как «постмодерн в политике». — Вы считаете, что отмеченные тенденции можно отнести к постмодерну? — В целом, отмеченные явления — это показатели постиндустриального, информационного общества, а в целом постмодерна. В данном случае для характеристики динамики современных международных отношений необходимо было новое понятие. И постмодернизм выступил именно таким понятием. Мы можем говорить о субъективности постмодернизма и объективности ситуации постмодерна. Следовательно, мы можем говорить о необратимости постмодерна. И вовсе не обязательно для этого характеризовать ту или иную политику как постмодернистскую, но в любой политике, в любом историческом срезе можно усмотреть постмодернисткие индикаторы. К примеру, в современной мировой политике встречаются явления, которые характеризуются как постмодернистские. Все чаще утверждается, что зачастую основу современной политики и международных отношений составляют именно постмодернистская тактика и логика. Основу постмодернистского мировоззрения составляют интерпретации и толкования и их вариативность. Именно эти интерпретации являются инструментами формирования социальных смыслов. То есть все ситуативно и зависит от стечения политических обстоятельств. — Можете назвать показатели постмодерна в сфере политики и международных отношений? — Важными показателями политического постмодерна является акцентирование свободы политического самовыражения. «Индивиды» начинают участвовать в политике, и политика ориентируется на конкретные проблемы. Выступают на первый план такие элементы «новой политики», как качество жизни, равноправие, участие, права человека, что акцентирует социальную политику. Постмодернистские тенденции отражаются и во внешнеполитических приоритетах государств. К примеру, среди внешнеполитических приоритетов важное место занимают национальная безопасность, государственный суверенитет, постепенно оттесняя экономику. Зависимость внешней политики от экономики постепенно сменяется зависимостью последней от внешней политики. — Когда впервые постмодернизм появился в политике и международных отношениях? Истоки постмодернизма в политике датируются по-разному. К примеру, одни считают, что 11 сентября 2001 года началось переосмысление западных ценностей. Аргументируя это обстоятельство тем, что Запад не успел перестроиться под изменяющуюся реальность. В то же время, согласно другим источникам, эта дата — «арабское пробуждение» 2011 года — считается закатом господства постмодернизма в мировой политике. Другие началом постмодернизма считают распад СССР. Примечателен тот факт, что хотя сегодня популярны попытки объяснения тех или иных событий в международной политике в постмодернистском ключе, однако известно, что переход Америки к постмодерну датируется временным отрезком между администрациями Джона Кеннеди, Линдона Джонсона и Рональда Рейгана, который включает дату разрушения (15 июля 1972 года в 15 часов 32 минуты Пруитт-Айгоу — памятника архитектуры Модерна в Сент-Луисе) модернистского символа. К примеру, если программа президента Джонсона считается модернистской в силу способности дать рационально обоснованные решения общественных проблем, то в этом смысле деятельность Рейгана оценивается как постмодернистская в силу скепсиса в отношении возможности одного рационального ответа на разные вопросы. В то же время можно отметить, что и в деятельности глобального политического истеблишмента усматривались и усматриваются постмодернистские нотки, к примеру, Билла Клинтона, Тони Блэра, Николя Саркози, Жозе Баррозы и Ангелы Меркель и т.д. — Есть ли проявления постмодерна в политике Азербайджана? — В силу того, что постмодернизм наблюдается в практике международных отношений, ему подвержены государства, так или иначе являющиеся акторами мировой политики и/или экономики. Cтраны, активно участвующие в интеграционных процессах и являющиеся частью современного мира, в условиях изменившегося мирового порядка не могут оказаться вне контекста постмодерна как явления международной жизни. У постмодернизма, как и любого другого явления, есть как негативные, так и позитивные проявления, как оспаривают это адепты постмодернизма. В данном случае постмодернизм — это диагноз явлений, которые выходят за рамки модернизма и не могут быть объяснены с помощью его инструментария. Специфика современных политических процессов не позволяет описывать их понятиями и традициями модернизма, что обусловливает оценку постмодернизма как нового типа социального и политического теоретизирования. Следовательно, постмодерн — это состояние, что, на мой взгляд, исключает характеристику в историческом срезе, как я и отметила. В разных обществах можно наблюдать разные показатели, к тому же в одних одновременно несколько, а в других (в западных, переживших условия модерна) — много. В синтезированных модернизирующих странах наблюдается сосуществование не только модерна и постмодерна, но и премодерна (традиции). Данное сосуществование применимо и к Азербайджану, а в принципе ко всем обществам, которые можно отнести к постсоветским и незападным. Примерами постмодернистских индикаторов в политике можно назвать социальную политику, проводимую в последние годы в стране, в центре которой стоит гражданин, что связано с такими индикаторами постмодернизма, как элементы «новой политики» — качество жизни, участие, права человека и т.д., что актуализирует социальную политику и акцентирует на ней внимание, как я и отметила. В то же время политика превращения природного капитала в человеческий капитал, нефтяной экономики в ненефтяную экономику актуализирует такой показатель постмодерна в экономике, как инвестиции в человека. В Азербайджане как о социальных проекциях постмодерна мы можем говорить о мультикультурализме, глокализации и постмодернизации. Непосредственно связанным с глокализацией проявления постмодерна является процесс постмодернизации как подтверждение идеи о множестве модернов в незападном мире, то есть обусловленности процессов «осовременивания» в мире национальной социокультурной традиции. Такой основной дифференцирующий фактор, как экономическое развитие, уступает место опыту, образу жизни, тому, что называют experience, что акцентирует социокультурную составляющую, то есть множественность. Плюрализм постмодерна выражается в свободе выбора «собственных» культурных образцов. Актуализация мультикультурализма также непосредственно связана с таким показателем постмодернизма, как глокализация, когда происходит одновременная и глобализация, и локализация современности. Если перенести это на рельсы политики, на фоне глобального универсализма наблюдается акцентирование национальных интересов. Культурный опыт нашей страны выражается в мультикультурализме, ставшем сегодня важной составной государственной политики. Мультикультуральность — часть философии постмодернизма и перекликается с такими показателями постмодерна, как установка на плюральность, ценностный плюрализм и т.п. В то же время неизбежность межкультурной коммуникации в геополитическом контексте обусловливает мультикультурализм как необходимое условие сосуществования в поликультурном мире. Следовательно, специфику азербайджанского общества определяют как характеристики модерна, так и постмодерна, выражающиеся в совмещении в своей социокультуре преемственности и инновационности, культурном плюрализме, одновременной глобализации и акцентировании своеобразия, сбалансированном соотношении традиционных локальностей и универсальных тенденций.

Рауф НАСИРОВ

Бакинский рабочий.-2019.- 27 апреля.- С.6.