Метафизика периода ханств: первые впечатления о новой книге академика Рамиза Мехтиева

Как только книга академика Рамиза Мехтиева «Политическое наследие периода ханств нашей истории в свете документов» увидела свет, она вызвала большой интерес у научной общественности, так как период ханств, составляющий один из важных этапов истории Азербайджана, впервые освещается в книге с политической и исторической точек зрения по сути в новом контексте. АЗЕРТАДЖ предлагает вниманию заметки видного ученого, депутата Милли Меджлиса, академика Низами Джафарова об этой ценной исследовательской работе, считающейся «дорожной картой» для ученых-историков. Каким бы важным ни представлялись выявление во всех подробностях и деталях (на основе сравнения различных источников) хронологии событий, произошедших на различных этапах, в различные периоды истории любого народа, закрепление их с максимальной точностью в книгах по истории с точки зрения доведения до нового поколения биографии данного народа, выявление метафизики или философской сути упомянутых событий (и хронологии), анализ, оценка произошедшего в контексте истории (и судьбы!) народа в целом и определение в той или иной степени обоснованной «дорожной карты» будущего представляют гораздо большее стратегическое значение. Однако для этого, наряду с компетенцией историка-источниковеда, требуется еще и мышление философа и идеолога, проявление чего мы видим, можно сказать, во всех трудах академика Рамиза Мехтиева, созданных в годы независимости. Хотя изданная на днях книга «Политическое наследие периода ханств нашей истории в свете документов» с этой точки зрения не является исключением, тем не менее отличается в том смысле, что здесь не только определена «дорожная карта», но и представлен научный метод (методология) отношения к истории на основе целого периода истории азербайджанского народа — периода ханств. Это по сути касается всех периодов исходя из теоретических (философско-идеологических) масштабов. Конечно, история любого народа составляет единое целое как победоносными этапами, так и периодами лишений. Вместе с тем в истории есть такие моменты, когда она не прощает ошибок или безответственности, допущенных в данные моменты. Академик Рамиз Мехтиев, считая период ханств, охватывающий примерно полувековой этап истории Азербайджана, именно таким моментом, указывает, что «этот тяжелый период, сопровождавшийся уничтожением основ централизованной системы управления в Азербайджане, а также феодальным беспорядком и непрекращающимися междоусобицами, вызвавшими спад национальной культуры, хозяйственной жизни, наконец, способствовавший расколу наших исторических земель, пока еще не получил заслуженной политической оценки в нашей историографии». Действительно, если народ не располагает достоверной информацией о том или ином периоде своей истории, это не остается лишь на уровне неинформированности или незнания, превращаясь в серьезную «проблему социальной памяти», угрожает его судьбе в целом и приводит к крайне тяжелым последствиям. Академик Рамиз Мехтиев пишет: «В целом наша общественность, в особенности ученые, раз и навсегда должны уяснить для себя, что процесс формирования национального сознания, возникновение национального мышления не происходят стихийно. Становление национального сознания является таким же сложным и многоэтапным процессом, как государственное строительство. Для развития его в правильном направлении, устойчивости и полезности с практической точки зрения необходимо разработать глубоко продуманную, гибкую, подвижную стратегию с учетом всех необходимых деталей». Автор «Периода ханств нашей истории» совершенно справедливо отмечает, что представление о данном периоде не только в нашем общественном, но и научно-историографическом сознании зачастую остается туманным или ошибочным. Сформировался ряд таких стереотипов, для устранения которых придется еще долго вести борьбу как на интеллектуальном, так и морально-идеологическом фронте. Академик Рамиз Мехтиев отдельно затрагивает несколько стратегических моментов. Первый момент заключается в том, что «в период ханств азербайджанская государственность оказывается лишенной принципа централизации, созданного при Сефевидах и несколько укрепленного в годы правления Надир шаха. Возникновение на обширной географии, некогда созданной благодаря военному гению и политическому мастерству сефевидских шахов, в особенности шаха Исмаила Хатаи и Надир шаха, где азербайджанские тюрки управляли в статусе титульного народа, десятков крупных и мелких феодальных государств привело не только к политическому кризису, но и большому экономическому и культурному спаду». Во-вторых, «связано с расколом нашего народа надвое в силу ошибок именно этого политического периода и продолжением его проживания в таком состоянии»… «Сюда без колебаний следует добавить фактор армянского национализма, который на протяжении истории всем своим естеством ненавидел тюрков и проявлял это при первой возможности». События, происходившие с середины XVIII до начала XIX вв. как в Северном, так и Южном Азербайджане, несомненно, протекали на фоне военно-политических конфликтов в отношениях между Россией, Турцией и Ираном. Однако «равно, как это не оправдывает безучастного отношения азербайджанских ханов к дальнейшей судьбе народа, их безграничных неуместных политических притязаний, ячества, не может снять с них и исторической ответственности». В книге указано, что утверждения о том, что надвигавшаяся с Севера угроза застала азербайджанских ханов врасплох, совершенно ошибочны. Прежде всего, потому что «все произошедшее во время похода Петра I не было очень далекой историей для азербайджанских ханов, они просто обязаны были сделать необходимые выводы из происходивших процессов. Политический лидер, глава государства, каждый, кто берет на себя ответственность за судьбу страны и народа, обязан, хладнокровно проанализировав происходящие процессы, найти правильные пути решения, так как он отвечает не только за себя, но и за народ, Родину, за которых взял ответственность. Ни в одном из азербайджанских ханов невозможно увидеть такую мудрость, выдержку, умение обуздать свои мелкие притязания во имя общих интересов. …К тому же не следует упускать из виду, что неудачные попытки объединения Азербайджана связаны не только с отсутствием фактора последовательности, но и во многом с попытками отдельных ханов оказать мощное сопротивление. Азербайджанские ханы, занимавшие непримиримую позицию в вопросе сохранения своей независимости, власти, настойчиво выступали против любого шага, направленного на объединение, создавая небольшие союзы, оружием отвечали на все инициативы по организации единого государства». Дело в том, что распад Азербайджана на ханства, вопреки историческому течению, происходил не в средние века, а в новый период, считавшийся характерным для централизованного движения. Еще один парадокс заключался в том, что, как неоднократно напоминает академик Рамиз Мехтиев, это происходило с безответственным отказом от достаточно богатого опыта централизованного государства, созданного вначале шахом Исмаилом Хатаи, а затем — Надиром шахом на основе существовавших политических, экономических, административных и морально-идеологических условий, даже власти Каджаров, во всех смыслах преданно относившихся к данному опыту (и преемственности), не оказывалось должного доверия. Нижеприведенные заключения автора «Периода ханств нашей истории» считаются продуктом интерпретации историком-мыслителем упомянутого периода потому, что здесь история не остается замкнутой в себе, напротив, по настоянию мудрой логики она принуждается к саморазъяснению: «К сожалению, тенденции сепаратизма, которые из-за безответственного поведения азербайджанских ханов пустили глубокие корни как в истории нашей государственности, так и в политической традиции, не ограничились периодом ханств. Упомянутая тенденция, как негативная традиция, проявилась и на очередных этапах нашей истории, в том числе в конце ХХ столетия — в годы, когда мы только что восстановили государственную независимость, раздувание этой тенденции различными внешними и внутренними силами представляло серьезную угрозу для целостности, суверенитета Азербайджана. С полной уверенностью заявляю, что если бы в тот период на исторической сцене не было общенационального лидера азербайджанского народа Гейдара Алиева, обладавшего богатым опытом управления, твердой политической волей и умением, наша молодая государственность сгорела бы от жажды власти отдельных лиц, а также в огне сепаратизма, разведенного по приказу внешних сил». Выдающийся историк-философ абсолютно прав в том, что «еще одна печальная аналогия между периодом ханств и первыми годами нашей независимости связана с утратой наших земель. Если произвол и сепаратистское поведение ханов привели к оккупации царизмом Северного Азербайджана и переселению иранских армян в Карабах, Нахчыван и Иреван на основании положений Туркманчайского договора 1828 года, то ситуация, с которой мы столкнулись в начале 90-х годов минувшего столетия, обернулась захватом Арменией при непосредственной поддержке ее покровителей Нагорного Карабаха, а также 7 прилегающих к нему районов». Несомненно, «если не вынести из истории надлежащих уроков, она повторяется еще более беспощадно». Поэтому когда нация гордится своей историей, это является чрезвычайно важным с точки зрения национального самосознания. Как нация, мы, конечно, в первую очередь потомки шаха Исмаила Хатаи, Надира шаха, но никогда нельзя исключать того, что в одном из уголков нашего национального общественного сознания не дремлют притязания на ячество «самоуправства» периода ханств. Академик Рамиз Мехтиев пишет: «Достаточно возникновения в государственном управлении, во власти небольшой трещины, противоречия, чтобы перечисленные разрушительные тенденции приняли широкие масштабы, угрожающие независимости, государственности Азербайджана. Именно поэтому упомянутый фактор, то есть исправление существующих в нашей этнопсихологии просчетов, способных негативно отразиться на дальнейшем развитии народа, организация общества, обладающего высокой политической культурой и прогрессивным мышлением, приверженного жизненным интересам своей Родины, входит в число важных элементов идеологии азербайджанства. Цель осуществляемой как общенациональным лидером азербайджанского народа Гейдаром Алиевым, так и Президентом Азербайджанской Республики господином Ильхамом Алиевым политики государственного строительства, проводимого ими курса на общественное развитие заключается не только в создании устойчивой, современной и сильной государственности, но и формировании граждан, обладающих современными взглядами, здоровым мышлением, привязанных к своим духовно-историческим корням. Понятие «человеческий капитал», которое постоянно подчеркивает глава государства, наряду со всеми остальными значениями, в равной степени включает и упомянутую нами высшую цель». С уверенностью можно сказать, что в годы независимости в Азербайджане проделана огромная работа для развития национального общественного сознания, в частности, в значительной степени был преодолен столетиями укоренившийся в природе азербайджанцев комплекс быть второсортным или третьесортным. Независимое Азербайджанское государство, готовящееся завершить третье десятилетие своей истории, не только служит примером согласия, духовно-политической организованности граждан Азербайджанской Республики, единства между народом и властью, но и снискало доверие азербайджанцев мира… Однако не следует забывать, что характер людей, как и течение мира, остается сложным, история находится рядом с нами как в позитивном, так и негативном смысле. Широкое место в книге уделено продолжению Каджарами в лице Ага Мухаммед шаха в конце XVIII века борьбы за централизованную власть (и государственную целостность), начинающуюся с шаха Исмаила Хатаи, истории ханедана Каджаров в целом, что не лишено причин. Как в азербайджанской историографии, так и общественно-культурной мысли присутствуют различные этапы того периода, разные, а зачастую не соответствующие истине суждения о выдвинутых этой эпохой выдающихся личностях, общеизвестные ошибки, которые сложно устранить даже во имя справедливости. Образ шаха Каджара в драме великого поэта Самеда Вургуна «Вагиф» десятилетиями создает у общества такое негативное представление о выдающейся личности в истории Азербайджана, что для опровержения данного представления понадобится еще много лет. Однако речь не идет о том, что следует опровергнуть необыкновенный талант автора драмы «Вагиф» или исполнителя роли шаха Каджара Сидги Рухуллы, или бросить в той или иной форме тень на их историческую славу. Суть вопроса заключается в необходимости возвращения заслуженной исторической славы и Ага Мухаммед шаху Каджару, основавшему ханедан Каджаров. Автор, изучающий период ханств нашей истории, справедливо отмечает, что «нам необходимо приложить все усилия во имя приближения шаг за шагом к историческим реалиям, освещения темных страниц прошлого, устранения искажений. Искать иной путь также бессмысленно, прежде всего потому, что никому кроме нас это не нужно!» Основанные на авторитетных источниках, конкретных фактах заключения академика Рамиза Мехтиева как об этническом, так и политическом генотипе ханедана Каджаров по своей методологической сути, богатому содержанию, несомненно, являются весьма совершенными уроками по национальной историографии, для преподнесения данных уроков на таком уровне мало знать историю, для этого требуется еще и искренняя приверженность национальной государственности, основанной на широком мировоззрении во всех отношениях, философском мышлении: «Пусть те, кто убеждает себя в том, что Каджары не относятся к истории Азербайджана и традициям государственности, не забывают, что Пехлевиды не брали за основу ни Сефевидов, ни Надир шаха в качестве истории создания, устоев государственности Ирана. В качестве основателя, отца и идеолога иранской государственности они возвеличивали создателя империи Ахеменидов, этнического перса Кира II (559—530-е годы до н.э.), ссылались на него. Всем известно, что в тот период все знаменательные церемонии, представляющие значение для истории государственности Ирана, организовывались именно перед мавзолеем Кира в Ширазе. Думаю, что на фоне такого поведения Пехлевидов выбор Каджарами в качестве основы своей политической преемственности и духовно-исторической принадлежности Азербайджана, Сефевидов и Надир шаха, имевших тюркское происхождение, наглядно демонстрирует, носителями какого мышления они являлись». Анализируя указание основоположника династии Каджаров «не только отец, но и мать принца должна принадлежать роду Каджаров», академик Рамиз Мехтиев пишет, что «при подходе к вопросу с позиции современных демократических понятий, узаконивание Ага Мухаммед шахом такого порядка может показаться проявлением семейственности, клановости, феодального мышления. Однако говоря об этом нельзя забывать о двух моментах. Во-первых, в период прихода к власти Ага Мухаммед шаха в Азербайджане и Иране, как и на всем Ближнем Востоке, господствовал период феодализма, система всех отношений регулировалась средневековыми нормами. Во-вторых, упомянутый закон препятствовал переходу власти в лице Каджаров к любой другой этнической группе, помимо азербайджанских тюрков, в том числе политической силе, представляющей персов». В книге выдвигаются интересные суждения об отношении Каджаров в конце XIX — начале ХХ столетий к просветительству, национальному пробуждению, демократическим движениям, вносится ясность в ряд полемических вопросов, один из которых связан с состоянием образования на родном языке: «Отсутствие интереса к обучению на азербайджанском языке было обусловлено не Каджарами, а известной традицией и модой, господствовавшими в Иране много веков. Однако Каджары никогда не препятствовали инициативам азербайджанских просветителей, направленным на открытие школ на родном языке, никогда не осуществляли на государственном уровне каких бы то ни было преследований против борцов за эту идею. Факты свидетельствуют о том, что желающие осуществить идею современного светского образования на родном языке больше сталкивались с сопротивлением консерваторов, мракобесного духовенства, препятствовавших новшествам, прогрессу, современности, подвергались их давлению. Подобные факты в тот период были характерны не только для государства Каджаров, но и всего исламского мира, в том числе Кавказского Азербайджана». Вместе с тем широкое освещение в книге просветительской деятельности Мирзы Гасана Рушдийи, открывшего при моральной и материальной поддержке власти школы на родном языке, еще раз свидетельствует о том, что Каджары во всяком случае не скрывали заинтересованности в распространении тюркско-азербайджанского языка в стране (и за ее пределами). Неслучайной была и общественно-политическая активность иранских азербайджанцев в начале ХХ столетия. Абсолютно верно то, «что революционное движение за создание демократических институтов в Иране в 1905—1911 годах, выдвинувшее на историческую сцену такую выдающуюся личность, как Саттархан, началось именно с Тебриза, его основную военную и политическую силу до конца составляли в основном азербайджанские тюрки. За создание в своей истории традиций парламентаризма и принятие первой конституции Иран обязан именно упомянутому движению, то есть боевому духу, прогрессивному политическому мышлению азербайджанского народа. Хотя мятеж Саттархана был подавлен, тем не менее спустя несколько лет его дело продолжил другой выдающийся сын азербайджанского народа Хиябани». Это означает, что власть не только не ограничивала творческий талант, моральную волю, общественно-политическую активность этноса, к которому принадлежала, напротив открывала для них, естественно, в пределах имеющихся условий, все возможности. Академик Рамиз Мехтиев пишет: «При рассмотрении последнего периода власти Каджаров мы становимся свидетелями явного ослабления центрального правительства, усиления феодальных правителей, авторитетных военачальников до такой степени, что они не считались с центром. Сложившаяся ситуация подготовила благоприятную почву для увеличения в политической власти числа чиновников персидского происхождения, в особенности при поддержке англичан, выдвижения их на ответственные должности. Спустя годы один из этих чиновников, полковник армии Каджаров, ярый персидский националист Рза шах Пехлеви (1878—1944) при непосредственной военной и материальной поддержке англичан захватил власть в 1925 году». Как видно, в книге идейными понятиями, основанными на исторической практике относительно принятия безотлагательных мер, требуемых для построения централизованного государства (и управления им), предельно ясно разъясняется политическая судьба Каджаров. Возвращаясь к периоду ханств, автор представляет неопровержимую закономерность: «При обобщении и анализе упомянутых фактов мы сталкиваемся с интересной закономерностью. Эта закономерность заключается в трагической судьбе азербайджанских ханств, наладивших союзнические отношения с царизмом во имя своей власти, престола. Убийство Ибрагим хана и его семьи, изгнание Селим хана и Мустафы хана из Азербайджана служат самыми наглядными тому примерами. Действительно, это факты, над которыми стоит серьезно задуматься!» Армянский вопрос в период ханств анализируется и обобщается в книге во всех подробностях (и метафизике) со ссылкой на источники. Одним из таких источников является Кюрекчайский договор, подписанный 14 мая 1805 года между Карабахским ханством и Российской империей. В книге указано, что «в тексте договора нет ни одного положения об армянских меликах Карабаха, их правах или политическом положении. Несомненно, если бы в тот период армяне обладали серьезным авторитетом и влиянием в общественно-политической жизни Карабахского ханства, то Россия непременно воспользовалась бы возможностью использовать их в качестве инструмента давления. Для них были бы потребованы определенные привилегии и особый статус». Еще одним важным источником является указ Фатали шаха Каджара, относящийся к октябрю 1800 года. Данный указ совершенно очевидно показывает, что армянских католикосов на эту должность утверждал именно шах… «Спрашивается, если у армян было независимое государство на территории Иревана, то почему их католикоса утверждали на должность не армянские правители, а шахи Сефевидов, Афшаров или Каджаров? Или же по какой причине указы о налоговых льготах в отношении армянской церкви издавали не армянские правители, а именно тюркские шахи? Было бы очень хорошо, если бы некоторые иностранцы, больше самих армян потворствующие их лживой пропаганде, могли несколько глубже подумать об этих вопросах. Конечно, метафизика периода ханств не должна вызывать в нашем историческом сознании лишь пессимизм… «Распад азербайджанских территорий на отдельные ханства, утрата единой централизованной государственности и плачевная судьба некоторых ханств так или иначе выдвинули необходимость повторного объединения и создания целостного, независимого государства. Кроме того, каждое из азербайджанских ханств охватывало небольшие территории, функционировало на известной географии, поэтому было близко к народу». Книга «Политическое наследие периода ханств нашей истории в свете документов», хотя и вкратце (данная тема не составляет непосредственно предмета книги), повествует о культуре упомянутого периода: «Сближение народа и власти сыграло важную роль в развитии устного народного творчества, народного искусства, ашугской литературы и, наконец, в усилении фольклорных традиций в письменной литературе. В XVIII веке в стихах Моллы Панаха Вагифа воспеваются народная жизнь и простые люди, реальные картины природы страны». Кстати, я еще в 1991 году защитил докторскую диссертацию на тему «Азербайджанский литературный язык в XVIII веке». Поэтому с уверенностью могу сказать: если бы опыт-традиции азербайджанских Сефевидов по национальной (и политической) централизации продолжались до того периода, то ренессансные возможности нашего литературного языка, а также литературы приняли такие масштабы, что любая агрессия на последующих этапах не могла вывести их из колеи. К книге наряду с переводом на азербайджанский язык приложены очень ценные источники, их разъяснение, а также достоверная информация об исторических личностях, событиях периода ханств, что вызывает глубокое удовлетворение. В книге, помимо глубокого анализа, совершенного философско-логического обобщения присутствует живое эпическое повествование, что, до конца захватывая читателя, с одной стороны, учит его по-новому взглянуть на известные источники, а с другой — передает чувство волнения от информации, полученной из новых источников. Кроме того, это возводит такой мост между историей и сегодняшним днем, что настоящее в истории и история в настоящем видны во всех своих проявлениях. Ценность этого фундаментального исследования, вне всякого сомнения, невозможно определить одной статьей. Я лишь поделился первыми впечатлениями. Выдвинутые в работе каждое положение, суждение достойны стать предметом широких обсуждений. Книга академика Рамиза Мехтиева «Политическое наследие периода ханств нашей истории в свете документов» должна стать настольной книгой каждого, кто серьезно интересуется историей, в особенности историков. Не только для изучения истории, но и в полном смысле слова для усвоения, осознания ее, превращения в факт национального сознания…

Бакинский рабочий.-2019.- 28 марта.- С.4.