Сенаторы и «парашютисты»

Слежу по телевизионным каналам за поспешной и постыдной рекомендацией французcкого Сената о признании несуществующего в реальности «государства».

По «Евроньюс» со смаком передают отрывок из речи сенатора, призывающего Азербайджан немедленно «освободить оккупированные территории», и я задумываюсь: кем является этот сенатор — купленным провокатором или полным идиотом?

И в то же время у меня непроизвольно возникают ассоциации с текстом, прочитанным мной аж 60 лет тому назад. И, что интересно, вспоминаются не только содержание и дух этого текста, но и эпиграф из Ромена Роллана.

Для уточнения нахожу в своей библиотеке 6-й номер за 1958 год журнала «Иностранная литература».

Так и есть, к публицистике Анри Аллега «Допрос под пыткой» предпослан эпиграф из классика французской литературы: «Обличая растленных французов, я защищаю Францию», Ромен Роллан, «Жан Кристоф».

Спустя 62 года перечитываю леденящее душу свидетельство покойного французского журналиста о зверствах французских колонизаторов при подавлении освободительного движения алжирского народа.

Анри Аллег, честный французский журналист, попал в руки истязателей из-за того, что пытался писать правду в своей газете, и был подвергнут нечеловеческим пыткам, потому что не выдал ни одного из своих соратников. Пытали его изверги в человеческом обличии. Попавшие в лапы изуверов «новички» задают друг другу вопросы: «Давно арестованы? Пытали? Кто? Парашютисты или полицейские?»

В те далекие годы самые жестокие истязатели были из числа «парашютистов».

«В этой огромной, переполненной тюрьме, где каждая камера — обитель страданий, на первом этаже «отделение» смертников. Здесь восемь—десять человек. Их ноги в оковах. Они ждут. Ждут помилования или конца. По вечерам каждый заключенный мечется на своем соломенном тюфяке, думая о том, что рассвет может оказаться для него роковым. Однако именно из камер смертников доносятся день за днем запретные песни — прекрасные песни, всегда идущие от самого сердца народа, борющегося за свою свободу. Ночами напролет я слышал вопли истязуемых людей. Их крики всегда будут звучать у меня в ушах. Измученные пыткой, они тихо шептали слова древней арабской молитвы».

Анри Аллег, описывая свои собственные мытарства, раскрывает перед читателями целый «букет» пыток, которым подвергался. Здесь и побои, и издевательства, применение электрических разрядов по проводам, прикрепленным к различным частям тела, испытание голодом, жаждой и многое другое, «изобретенное» извращенной фантазией палачей. И это в стране, полтора века до этого провозгласившей лозунги Свободы, Равенства, Братства.

Впрочем, «парашютисты» не обманывают себя иллюзиями высоких слов. Один из них разглагольствует: «Здесь у нас — гестапо! Ты знаешь, что такое гестапо? То, что делается здесь, сделают и во Франции. Твою гулящую девку — Республику — просто-напросто взорвут на воздух».

В очень далекие годы я писал в «Ночных мыслях»: «Внедрение демократии в сознание даже наиболее прогрессивных, мыслящих и честных интеллектуалов не так однозначно. В иных умах непостижимо причудливо сочетаются идеалы равенства, свободы, демократии с чисто имперскими амбициями. Многие из лучших людей Франции, провозгласившей благородные идеи свободы и независимости, ее славные граждане, с оружием в руках вставшие на защиту своей земли в годы нацистской оккупации, все эти похвальные патриотические чувства сочетали с лозунгом «Алжира французского». Чего уж говорить о «парашютистах», у которых одна «мораль», вернее антимораль — то, что применимо к нам, неприменимо к колонизированным нами народам. Державный патриотизм — только наша привилегия, угнетенные нами «туземцы» не имеют права на чувство национального достоинства.

Неужто некоторые французские сенаторы (а их, к сожалению, большинство) настолько безграмотны, что не ведают: не Азербайджан оккупировал земли Армении, а Армения тридцать лет держала в оккупации 20 процентов земли Азербайджана, чья территориальная целостность признана мировым сообществом, в том числе и самой Францией? Несмотря на четыре резолюции СБ ООН, требующие немедленного вывода армянских войск с оккупированных территорий, Франция в качестве сопредседателя Минской группы вот уже не одно десятилетие вела бессмысленные и бесперспективные переговоры для будто бы решения проблемы. А в это самое время армянские оккупанты, с одной стороны, строили свои якобы непреодолимые «линии Мажино», а с другой — следуя принципу «выжженной земли», уничтожали жилые дома и архитектурные памятники, мечети и православные церкви, рубили многовековые деревья и сжигали целые рощи.

А французские сенаторы, не ведая что творят, требуют от нас вывода своих же азербайджанских войск со своих же освобожденных азербайджанских территорий.

Что касается принципа самоопределения, армянский народ уже самоопределился на территории Республики Армения. Нельзя же «самоопределяться» в самых разных странах, куда переселился и где проживаешь, да еще провозглашать эти отколовшиеся анклавы «независимым государством».

Разве французским сенаторам так трудно догадаться об этом? А у голосовавших «за» сенаторов есть хоть малейшее представление о нагорной части Карабаха в составе азербайджанского Карабахского ханства в ХIХ веке и в качестве автономной области в составе Азербайджанской республики в советское время?

В Париже на площади Согласия возвышаются символические статуи французских провинций. В годы Первой мировой войны, когда кайзеровская Германия захватила французские провинции Эльзас и Лотарингию, их статуи на площади Конкорд были занавешены вплоть до их освобождения в конце Второй мировой войны. Сегодня Франция и Германия — европейские сестры. До карантина канцлер Ангела Меркель и президент Эммануэль Макрон целовались при каждой встрече. Отчего же французским сенаторам не порекомендовать своему правительству отдать немецкий город Страсбург германской сестре или признать независимость Корсики в качестве отдельного государства? И почему не объявить Марсель исконно армянским городом, поскольку в нем проживают сотни тысяч людей данной национальности?

Вот когда вступает в силу «закон» двойных стандартов — что категорически неприемлемо для одной страны, может быть применено в отношении другой.

Сенаторы пекутся о сохранности исторических и религиозных памятников на освобожденных нами землях. Допустим, они не знают о полной сохранности армянской церкви в центре Баку. Наверное, не ведают и о том вкладе Азербайджана в реставрацию, в том числе христианских памятников в Европе. Но разве они не видят репортажи своих западных корреспондентов из освобожденных территорий — уничтоженные дотла города, разрушенные и оскверненные мечети? Разве представители иностранных дипслужб в Баку не видят своими собственными глазами и не передают в свои страны сведения о развалинах некогда процветающих городов — Агдама, Физули, Джебраила? И не слышали о руинах Тертера, обстрелянного запрещенными кассетными бомбами? И при всем этом ни единого слова сочувствия к пострадавшим, потерявшим близких и родных. И ни слова осуждения военных преступников.

Задумываются ли умные люди на Западе (а их, несомненно, большинство), что постоянная приверженность к двойным стандартам чревата взрывом негодования со стороны подвергавшихся лживой пропаганде масс?

Свобода слова — вожделенное чаяние всех нормальных людей. Но стоит ли становиться заложником этой идеи и не пресекать попытки пошлыми карикатурами, оскорбляя чувства сотен миллионов мусульман во всем мире?!

Конечно, всеми здравомыслящими людьми сурово осуждается убийство школьного учителя, но ведь этот же учитель показывал своим несовершеннолетним ученикам порнографические карикатуры с изображением Пророка. Разве свобода слова оправдывает кровь, пролитую во имя таких вот безответственных карикатур? И разве свобода слова оправдывает опять же гнусную карикатуру в том же журнале «Шарли Эбдо» с глумливо изображенным телом мертвой сирийской девочки-беженки? Свобода слова не может служить аморальности, свобода слова — не способ разжигать межнациональные и межрелигиозные конфликты.

Почему же одни акты терроризма справедливо осуждаются, а другие, как, например, взрывы, учиненные армянскими террористами в парижском аэропорту Орли, не только не осуждаются, а выдаются за акты возмездия («возмездия» за трагические события столетней давности)? Задумываются ли интеллектуалы, властители дум Европы о том, что двойные стандарты, двойная мораль, двойные оценки событий губительны по своим последствиям для всех — как на Востоке, так и на Западе?

В конце приведу еще одну цитату из текста Анри Аллега:

«Пусть знают, что алжирцы не отождествляют своих палачей с великим народом Франции, у которого они многому научились, чьей дружбой они глубоко дорожат. Но народ Франции должен также знать, что здесь делается от его имени».

Замечательные слова. Я также с глубоким уважением отношусь к великой французской культуре с ее мыслителями и поэтами, великими романистами и живописцами. И знаю, верю, что наряду с духовными наследниками «парашютистов» есть и Франция, верная традициям Анри Аллега и всех совестливых людей. А их — честных французов, в отличие от сенатского большинства, значительно больше.

АНАР

29 ноября 2020 года

Бакинский рабочий.-2020.- 4 декабря.- С.4.