Мудрость прошлого, живущая в настоящем

Сашар Зариф: Приоритетом для меня служит сам путь, процесс поиска, нежели достижение цели, ибо он – это сама жизнь!

На очередном Международном фестивале мугама «Мир мугама», подлинным открытием послужило впечатляющее и невероятно завораживающее выступление музыканта, философа, хореографа и суфия азербайджанского происхождения из Канады, профессора Йоркского Университета Торонто Сашара Зарифа.

С.Зариф окончил факультет танца и этнологии Университета Ватерлоо в Канаде, защитил диссертацию в Мидлсекском Университете в Британии. Некоторое время учился в Азербайджанской Государственной Консерватории национальным танцам и основам мугами.Его художественная практика проистекает из его родной культуры, а также широкомасштабных этнографических, философских, культурологических и музыкальных исследований художественных мистических практик исламских обществ и их диаспор в Азии, Восточной Европе и Южной Америке. Опираясь на суфийскую литературу, каллиграфию, фольклорные и ритуальные движения, он разработал стиль «Танцевальный мугам», в котором его вдохновляет мудрость прошлого, живущая в настоящем.

Сашар Зариф — всемирно известный исполнитель, педагог и исследователь. За последние три десятилетия он гастролировал по сорока странам; и провел свою профессиональную жизнь, продвигая культурный диалог посредством интенсивной полевой работы, резиденций, выступлений и творческого сотрудничества. Его отмеченные наградами междисциплинарные танцевальные проекты пропитаны искусством и историей традиционных, ритуальных и современных танцев и музыки регионов Центральной Азии, Ближнего Востока и Северной Африки. Зариф стремится развивать свою собственную практику, основанную на глубокой мистической связи с танцем. В танце мугама С.Зарифа слова передают интеллектуальное, музыка – эмоциональное, а танец, - физический опыт.

Интересно, что многие из почти 13-ти разновидностей суфийских направлений не поддерживают влияние музыки и участие музыкальных инструментов. Только орден Моулеви, учрежденный знаменитым Мевлана Джалаладдином Руми, использует не только музыку и поэтические произведения религиозных поэтов, но и поэтов вне религии, потому что они считали, что поэзия усиливает влияние и впечатление суфийских вероучений, а ритуальное кружение является видом молитвы, поклонения и способом соединения с Творцом.

По мнению ведущего научного сотрудника отдела истории и теории музыки Института архитектуры и искусства НАНА, члена Международного совета по традиционной музыке, музыковеда, востоковеда и источниковеда, заслуженного деятеля искусств АР Сураи Агаевой, «выступление С.Зарифа на открытии Международного фестиваля мугама и его доклад на научном симпозиуме раскрыли концепцию его творчества и явились ярким событием мугамного форума в Баку. «В одеянии суфийского дервиша, - вспоминает ученый, - участника ритуала мевлевийских радений Сяма, кружащихся дервишей, С.Зариф под проникновенные звуки мугама Раст в исполнении ханенде Алима Гасымова языком жестов, телодвижений, виртуозных вращений и мимикой очень эмоционально передавал особенности музыки, суфийской философии, поэтического текста Насими, Набати, Агакерима Нафиза». При этом Сурая ханым добавила, что в то же время его выступление не было графически-внешней изобразительной иллюстрацией мугама. Благодаря мощной внутренней духовной энергии, творческому и танцевальному мастерству, Зариф органично вплетал в хореографию импровизационные эпизоды, создавая впечатляющий художественный образ.

Нам удалось связаться с Сашар Зарифом и обсудить его многогранное и магическое участие на мугамном фестивале в Баку:

- Расскажите, пожалуйста, о себе, как вы пришли к пониманию важности исследования и развития танцев с суфийским содержанием, тем более, что основой и импульсом для вашего музыкально-литературно- пластического искусства послужила знаменитая мистическая поэма Дж.Руми «Поэма о тростнике», которую я бы назвала вместилищем вселенской мудрости и жизненной философии человечества?

- Когда меня спрашивают, чем я занимаюсь, и как меня представить, я затрудняюсь найти адекватный ответ. У нигерийско-английского писателя Бена Окри, которого я очень люблю, есть такая мысль: если все предметы и явления называть своим именем, они теряют какую-то часть себя. Если назвать меня танцором, это слово оставляет в тени все, что составляет сущность того, чем я занимаюсь, которую невозможно рассматривать как, скажем, музыкальное произведение или полотно живописи, - сразу и все целиком. Великий Мевлана был гениальным мыслителем и философом, но поэзия не была его основным занятием, как, скажем, у Низами, которым гордились правители и короли, но, скажем, от поэзии Насими они не получали того, что видели в Низами. Но все мы сегодня воспринимаем их как великих поэтов, а при этом другие, не менее великие их грани бытия, остаются в тени. Простите за сравнение, но как деятель искусства я считаю, что используя свое искусство, нужно и свою личную жизнь положить на его алтарь, найти свое место в мире. Своими поисками нужно делиться, потому что все мы находимся на едином пути, значит, надо представлять на сцене проходимый мной путь и найденные в результате этого истины. Я не стремлюсь рассказать некую историю или сказку, я хочу самому стать этой историей или сказкой, но живой, понимаете? Каждый человек в некотором роде и есть одна история или сказка, важно не просто рассказывать истории, а самим стать живой историей, представить на сцене настоящую жизнь, которую мы дарим другим людям.

- Вас характеризуют как канадца с азербайджанскими корнями, и вы сами это всегда подчеркиваете, что делает вам честь. Какое прошлое подпитывает ваше настоящее?

- Наша семья переселилась из Баку в Иран, и, пока родители были на работе, бабушка часто рассказывала мне об Азербайджане, о жизни в Баку в стародавние времена. Она пела мне песни, сопровождая их игрой на гавале (бубен), танцевала. Весь день я сидел на небольшом ковре, зачарованно внимал сказкам, музыке и танцам самодеятельно импровизированного театра незабвенной бабушки, носителя фольклора и всех морально-художественных ценностей своего народа. Она превращала нашу маленькую комнатку и ковер на полу в огромную сцену, создавая свой, новый мир и унося мое детское воображение в далекие времена своего детства, другую страну и другую эпоху. К счастью, через много лет мне удалось вернуться и увидеть ту маленькую комнатку, которая осталась в моей памяти как невероятно пространственное и безграничное место. Оно осталось в памяти как очень дорогое и святое место, где я всем существом ощутил силу сказок, музыки, слова и движения человеческого тела. Бабушке удавалось транспортировать меня сквозь столетия, это была настоящая телепортация...

- Впечатления детства самые сильные и незабываемые, они сопровождают нас всю жизнь и накладывают отпечаток на все, чем мы занимаемся, как думаем и воспринимаем дальнейшие событие нашей жизни…

- Верно. После переезда в Канаду я сначала отучился в лицее, потом в университете по медицинской инженерии. В 1993году, после обретения Азербайджаном независимости, я следом за родителями приехал в Баку. Покойный Аликрам Асланов, ученик легенды азербайджанского танца, народного артиста Алибабы Абдуллаева начал учить меня азербайджанским танцам. Вернувшись в Канаду, я оставил медицинскую инженерию, занялся культуроведением и востоковедением, поскольку в то время в Канаде преподавался только балет и современные танцы, других видов не было. Я начал изучать историю азербайджанских танцев, меня очень беспокоил вопрос источника его силы и аутентичности, почему он так волнителен. Занялся исследованием других направлений танцевального искусства и их философией, индийского классического танца, испанского фламенко, танцев народов Средней Азии, Центральной Америки. Я основал танцевальную группу, привлек азербайджанских ребят, научил их, нас приглашали на все мероприятия и праздники. Но по мере взросления ребят, окончания их учебы и последующего трудоустройства, они оставили танцы и группа распалась. Я остался один, и это одиночество было схоже с состоянием панического одиночества, которое я испытал после ухода в мир иной моей бабушки, с которой я делился всем, что было у меня на душе... Я опять начал свои поиски, но это одиночество, - уже много позднее я осознал это, - научило меня многому, оно дало мне мощный импульс найти себя. Я видел, как люди привязывают себя к своему прошлому, настоящему, ищут свои пути-дороги, понял, что в нашем мугаме больше силы и потенциала для создания чего-то нового, - он более универсален…

- Конечно, ведь у нас есть такое необъятное древнее суфийское наследие, почти не использованное, которое вне всякого времени, пространства и эпох!

- Когда бы вы ни прочитали Физули, Насими или Мевлана, они всегда актуальны и современны, в их стихах нет прошлого, они не подвластны Времени. Я хотел, чтобы и в моем искусстве прошлое жило в настоящем, начал еще больше искать и исследовать классическую поэзию, аруз, музыку.

В то время вместе с народным артистом Алимом Гасымовым мы выпустили в Европе СД «Мехрибан олаг». Наше сотрудничество дало мне понять, что можно создать композицию, в которой не потеряется моя личностная суть, и Время будет жить без времени, т.е. я находил место прошлого в нынешнем времени. В 2004 я поставил танцевальную композицию на мугамное пение А.Гасымова и представил ее зрителям в Баку, где она была принята весьма хорошо. Потом я предложил ему поставить новую композицию на музыку мугама, и надеялся, что этот поиск еще более расширит т.н. «словарный запас» моей хореографии, танцевальных движений и весь мой мир, которым я жил. Я приехал в Баку на полгода, занялся исследованием, экспериментами, поисками, вместе с музыкантами нашего устада обсуждал все детали и нюансы смыслового соответствия, как музыки, так и движений, переходов не только музыки. Важным было и состояние телодвижений, которым для переходов требовалось время, в отличие от музыки, которой достаточно несколько нот, чтобы перейти к другой части мугама или к другому состоянию. Спасибо всем за ту работу, которую мы представили в Баку в зале ТЮЗа. Все, что я делал в той композиции на протяжении 45 минут, было подчинено эмоциям, вызванным музыкой мугама и поэзией, но и этого мне было недостаточно, я ощущал потребность в дальнейших поисках с участием не только своих чувств, но и разума. Этот процесс продолжился до 2012 года.

- Наверняка, ваши поиски, интуиция и видение конечных целей подсказывали вам направление и маршрут, где вас могут ожидать ценные находки, хотя при этом горизонты неизменно отодвигались, не так ли?

- Совершенно верно! Я побывал в среднеазиатских странах, окунулся в шашмаком, изучил их традиционные танцевальные движения, иранский дястгях. После всех этих творческих путешествий и внутренних поисков ритуальных танцев и суфийского сяма, я вернулся к нашему мугаму, несколько раз посетив Баку и поработав здесь с А.Гасымовым, другими музыкантами и моим педагогом Элизабет Лингли, которая для этого приехала из Канады в Баку. В 2012 году в Канаде, я почувствовал, что готов представить некую хореографическую соло-композицию на мугамную музыку «Сямаи- раст» на 50 минут. Это выступление тоже было встречено очень положительно.

- Безграничное суфийское направление все больше поглощало вас, и не позволяло довольствоваться достигнутыми успехами…

- Творческим поискам и развитию нет конца, поэтому я больше обратил внимание на суфийские и шаманские ритуальные движения. Моя работа состояла из трех частей: исследование, преподавание и созидание (творчество), все они взаимосвязаны, потому что во время изучения и исследования рождается нечто новое. Во время преподавания некоторые аспекты становятся более четкими для понимания в процессе моей практики, скажем, в Монголии или Узбекистане. Когда я стремился поделиться найденными знаниями со своими студентами в Канаде, в этом процессе многое становилось более понятным.

- Вы больше нацелены на поиски, нежели на достижение, и творчество в этом плане становится непрерывным процессом, движущимся по спирали. 30 лет творческой полевой работы в более чем 40 странах мира, инвестиции и исследования привели к уникальному подходу к хореографии и творческому процессу под названием «Движущиеся воспоминания. Живые истории». Эта работа, кстати, была щедро поддержана Канадским советом по делам искусств. Расскажите, пожалуйста, об этом?

- Знаете, моя философия делает меня похожим на некое дерево, корни и сосуды которого вросли глубоко в землю, что делает меня и мои ветви еще сильнее и плодоноснее. Главное, чтобы они были здоровыми и жизнеспособными. Творчество в моем понимании всего лишь средство для облегчения поисков, но с другой стороны я осознаю, что все уже задолго до нас создано, его всего лишь нужно найти, - в этом и состоит моя философия. Одновременно у меня такое ощущение, будто музыка сама подсказывает мне, что я должен поставить на нее хореографию. Если есть музыка, почему я должен ставить под нее танец, и как прожить содержание этой музыки? Минуя мелодию и ритм, я должен искать и ориентироваться на свои эмоции, и, благодаря этим исследованиям, в конце концов, у меня сформировался свой путь в танце в тандеме мугама и хореографии, посредством моего подхода к искусству, который я назвал «движущимся воспоминанием или движущейся памятью», изменив потом на «животворные, живущие истории». Мы приобретаем свой опыт посредством 3-х взаимосвязанных каналов, - мозга (разума), туловища (движений) и эмоций, - которые, в свою очередь, имеют свои пути. Но мозговой опыт человека документируется в памяти в 3-х видах. Первый посредством слов, второй через чувства (понимаемые посредством музыки), а также через движение нашего тела. У нас есть история нашего разума, запечатленная временем, история наших эмоций (через музыку) и история движений нашего тела и его памяти. Я видел танец в триединстве этих компонентов и в том, чтобы жить в этом танце. Скажу и то, что слова «танец» и «танцовщик» очень не соответствуют тому смыслу и контексту, которое я вкладываю в них. Восточная культура всегда обладала этим триединством, - словом, звуком, движением, хотя сегодня ввиду отсутствия в одном человеке всех трех развитых компонентов, каждый из этих составляющих отделился и стал самостоятельным. Интересно, могут ли они вновь объединиться? Важно, чтобы мой следующий шаг более глубоко раскрывал опыт человечества, расширяя в себе интеллект мозга, эмоций и движений, и более четко ощущал в себе прошлый опыт поколений, запечатлевшихся в музыках, движениях и звуках.

- Интересно, было ли в древности и есть ли вообще в суфийской традиции понятие суфийского танца? Можно ли сказать, что в вашей памяти из детства на примере личности вашей бабушки все компоненты гармонично соединились воедино, дали импульс и направление вашим будущим поискам?

- Вспоминая свою бабушку, я выше оцениваю ее звуки, движения, слова, нежели ее опыт. В суфизме есть такие ордены, которые совершают зикр без звуков и без движений, например, существующий в Узбекистане орден Нагшбандийа, ответвления которого доходят до уйгуров, или до нашего Борчалы, где люди словно адаптировали свои жизненные пути-дороги к новым горизонтам. Некоторые танцы дервишей «Сяма» состоят только из движений, не только из кружения. Человек должен сам поставить хореографию этого действа, но и тогда это не будет истинным танцем «Сяма», - дыхание танца должно соответствовать дыханию музыки мугама и ее импровизационности. Эта связанность должна присутствовать. Должен сказать, мои движения исходят из памяти моего тела, они не имеют символического смысла и значений. Чувство хорошей музыки провоцирует эмоции и пробуждает память, и нужно так втянуть ее в себя, чтобы она привела тебя в движение. Мне нечего сказать, потому что я многого не знаю, а надо иметь, что сказать, ведь мы не проживали своих сказок и историй, не думали о них и не осознавали их подлинной сущности. Если были Лейли и Меджнун, то внутри меня живут и она, и он, и Асли, и Керем, их родители и все их окружение. Так я рассматриваю их. Начинать нужно с себя, со своего пространства, комнаты, наше тело и есть наша комната, которую мы заполняем, и через которую смотрим на мир. Сейчас я могу спокойно сказать, что я человек меняющийся, находящийся в постоянном процессе осознанного поиска и развития с изменяющимися целями, но с непременно твердой верой. Если одномоментно поверить и остановиться, тогда не будет места поискам, развитие остановится, подобно воде, которая не должна быть стоячей. У киргизов есть пословица. – Ахар суда харам йох - в текучей воде нет харама, т.е. ее можно пить. Жизненный путь, культура и убеждения человека должны быть подобны льющейся воде, всегда в динамике и развитии.

- Вы вместили в себя идентичность многих культур и народов, не только тюрков, но тюркская стала определяющей и послужила спусковым крючком для самосовершенствования и гармонизации их всех.

- Большую часть своей жизни я прожил в Канаде, у меня азербайджанские корни, а родился я в Иране, немного жил в Турции, но все эти направления составляют мою идентичность, они живут во мне. В моем пребывании на сцене таится внутренний поиск самого себя, но его нужно испытывать посредством демонстрации публике, показывая свою способность жить в том, что наполняет меня и мою сущность. Может, я просто рабски преподношу людям нечто, не будучи самим собой? В этом контексте я рассматриваю зрителя как свидетеля собственного испытания. Для меня важно определить свой внутренний мир как часть глобального мира.

- Расскажите, пожалуйста, о своем докладе на научном симпозиуме фестиваля мугама?

- Философия, которой я поделился с вами, мои многолетние поиски, умозаключения, коллеги и единомышленники в разных странах, в которых я был, суфии и гениальные личности, с которыми общался, дискутировал и почерпнул от них много полезного, - от Боснии до Монголии, - и составляли основную часть моего выступления на симпозиуме. Корни движений азербайджанских и тюркских танцев, их связанность между собой подобны общности наших культур, языка и музыки. Чтобы соединить время, нужно найти путь, который свяжет прошлое с настоящим, и суметь его использовать. Если выкопать с корнями дерево и пересадить в другое место, оно долго не проживет. Именно поэтому моя идентичность очень для меня важна, и будучи водой, находящейся в постоянном движении, приоритетом для меня служит сам путь, процесс поиска, нежели достижение цели, ибо он – это сама жизнь. Когда мы ставим себе цель, мы идем вперед, смотря на нее, но при этом не проживаем полностью свою жизнь. Я должен создавать живые шаги, используя следы прошлого.

- Что создает танец, - музыка, эмоции или движение? Ваши танцы невозможно и было бы неверно называть танцами в обычном понимании этого слова, ибо в таком случае они теряют свою философскую глубину и смысл. То, что вы создаете на сцене, является сложнейшим философским и музыкально-мистическим откровением. Что первично в вашей композиции, - музыка, слово или движение?

- Здесь может быть, сначала выступает творческий опыт постановки, тот импульс, который толкает к созиданию, потом поиски, рождаются движения и все компоненты выстраиваются параллельно и во взаимном проникновении и гармонии. Это своеобразный эксперимент, ни один компонент не должен доминировать над другим, ибо они составляют различные части одного тела, - сердце, мозг, ноги, хорошо понимающие друг друга, делают одну работу разными путями. Наша музыка прошла путь своего саморазвития и эволюционировала, но без движения и без танца. Она красива как музыка, но она не предоставляет пространство танцу, поэтому музыка должна работать в танце и наоборот. Эти отношения между ними и становятся тем танцем, который я создаю на сцене.

- Всегда ли вы используете на сцене музыку мугама, - будь то азербайджанский, иранский или любой тюркский маком? Вы отбираете музыку, только лишь повинуясь ее воздействию на вас?

- Я выбираю не музыку, а музыканта, раскрывающего мне эту музыку! В его исполнении я должен увидеть, что он идет по той же тропе, что и я! Любая музыка в мире пробуждает в человеке какую-то часть его внутреннего мира и мыслей, но на меня и мою память больше воздействует и действительно исцеляет азербайджанская культура, которая внутри меня, хотя и в музыке других тюркских народов содержится своя мудрость.

- Благодарю за интересную и содержательную беседу, и надеюсь, мы еще не раз увидим ваши волшебные композиции на бакинской сцене!

Афет ИСЛАМ

Бакинский рабочий.-2023.- 1 сентября.- С.6.