Дух колониализма
преследует Францию
События
в Новой Каледонии ускоряют закат Пятой республики
Колониальная
политика некоторых европейских держав, и в первую очередь Франции, удивляет
масштабами зверства в отношении коренного населения.
Некогда
просвещенная Франция часто проявляла крайнюю жестокость в своих колониальных
владениях. В целом размер территории, на которую Франция претендовала в XIX и
XX веках, уступал только Великобритании. От Северной Африки до Юго-Восточной
Азии, от Ближнего Востока до Тихого океана миллионы людей были подчинены, репрессированы
и убиты только из-за того, что французские монархи стремились прибрать к рукам
ресурсы, рынки сбыта для промышленных товаров и прибыльные инвестиции.
Малоизученная история изгнания из контролируемого французами Алжира коренного
населения показывает, на какое варварство была способна европейская
просвещенная империя.
В январе 1871 года кабильцы,
этническая группа амазигов (народ группы берберов на
севере Алжира, являющийся древним доарабским
европеоидным населением Северной Африки.
- Авт.) подняли крупнейшее восстание против иноземной
оккупации в истории Алжира. Восстание было подавлено с типичной для
французов жестокостью. Более 2 тыс. повстанцев были арестованы и подвергнуты
массовому суду. Французские власти решили не казнить лидеров восстания, многие
из которых происходили из знатных семей, опасаясь дальнейшей нестабильности.
Вместо этого их сослали в Новую Каледонию, удаленный и объявленный
собственностью Франции архипелаг в южной части Тихого океана. Целью ссылки было
не только наказание кабильцев, но и их ассимиляция.
Французы надеялись, что вдали от родины и своих культурных корней они
постепенно утратят свою этнокультуральную
идентичность. Однако результат оказался вовсе неожиданным. Многие из ссыльных
женились на местных женщинах, и хотя некоторые из них приняли ислам, общая
тенденция заключалась в утрате культурной памяти. Тем не менее
цель была достигнута: их дети, внуки и правнуки очень мало знали о том, что
привело их предков в эту далекую землю.
Мы, азербайджанцы, привыкли к подобным рассказам в результате пережитых нами
войн. Приведенный выше пример колониализма, который кажется особенно жестоким,
- утрата исторической памяти на генном уровне - это попытка стереть чувство
собственной идентичности и культуры как форму коллективного наказания или ради
«цивилизаторской» миссии.
Эта мысль посещает тебя, когда читаешь эссе на тему «Алжирцы Новой Каледонии»,
написанное франко-алжирской писательницей Шахразад Дуа, живущей в Каире, и канадской журналисткой Мелиссой Годен, живущей в Париже.
Эссе касается вышеупомянутого исторического эпизода, когда в январе 1871 года,
через 40 лет после захвата Францией Алжира, кабильцы
восстали против французского колониального гнета. Авторы сосредоточили внимание
на истории Кристофа Санда и его путешествии по обнаружению
своих корней в Алжире.
Оказывается, в начале 2000-х годов документалисты приехали в Новую Каледонию,
чтобы интервьюировать потомков лидеров восстания. Они привезли с собой книгу о
тех, кто был выслан из Алжира. Когда Санд обнаружил забытую историю своей
прабабушки Тессадит, он узнал, что она практически не
смогла попрощаться с сыном перед ссылкой в Новую Каледонию. «Ей дали всего 30
секунд, и это бесчеловечно», - сказал Санд.
Истории, подобные этой, подчеркивают сложность и многогранность наследия
французского колониализма. Он оставил глубокие шрамы на теле многих народов, но
также показал силу человеческого духа и стойкость культурных корней. Сохранение
памяти о таких событиях важно для понимания истории и предотвращения повторения
подобных преступлений в будущем.
Колониальные преступления французов никак не укладываются в голове и заставляют
испытывать стыд и позор за содеянное. Представьте
только, в начале ХХ века французские колонизаторы активно использовали рабский
труд в Центральноафриканской Республике, Чаде и Республике Конго. Эти практики
были основаны на жестоких методах, ранее примененных Бельгией в Конго. Франция
предоставляла концессии частным компаниям, которые в погоне за прибылью
совершали многочисленные преступления против человечности. Рабский труд, пытки
и массовые убийства стали обычной практикой. Эти преступления, как правило,
оставались безнаказанными, что только усиливало страдания местного населения и
создавало новые возможности для колонизаторов.
В феврале 1960 года Франция провела свои первые ядерные испытания в Алжире, на
тот момент своей колонии. Эти испытания стали символом не только
технологического прогресса, но и ужасающих последствий для местного населения.
Первое испытание под кодовым названием Gerboise bleue, т.е. «Синий тушканчик», подвергло радиационному
воздействию более 24 тыс. человек. Впоследствии Франция не раскрыла полные
данные о масштабе загрязнения и до сих пор не предоставила точных координат
всех испытательных полигонов и мест захоронения ядерных отходов, которые часто
зарывали на небольшой глубине в несколько десятков метров.
А до чего может дойти человеческая жестокость, мы видим на примере Вьетнама. С
самого начала французского колониализма во Вьетнаме любая форма политического
инакомыслия вызывала репрессии. Книги и газеты, признанные подрывными, конфисковывались. Антиколониальные политические активисты
приговаривались к смертной казни или заключению в островных крепостях.
После поражения японцев в Тихоокеанской войне французское правительство было
настроено восстановить контроль над Вьетнамом. В 1946 году премьер-министр
приказал обстрелять Хайфон, в результате чего погибло 6 тыс. вьетнамцев. Только
в 1954 году в битве при Дьенбьенфу
национально-освободительные силы изгнали французов из страны.
Насилие было неотъемлемой частью всего периода французского правления. Лучшая
сельскохозяйственная земля была сосредоточена в руках колонизаторов и их приспешников, оставляя большинство крестьян уязвимыми перед
угрозой голода. Около 2 млн вьетнамцев погибли во
время Второй мировой войны, в стране царил голод, несмотря на заполненные рисом
амбары.
Условия на каучуковых плантациях и в шахтах были похожи на каторжные. Попытки
побега карались голодом и пытками. На одной из плантаций компании Michelin с 1917 по 1944 год погибли 12 тыс. рабочих.
Вьетнамские рабочие получали в среднем 48 пиастров в год за свой тяжелый труд.
Это была жалкая сумма, как отметил вьетнамский историк Нго
Винь Лонг: «Даже корм для собак в колониальном доме
стоил в среднем 150 пиастров».
Французы заявляли о ложной «цивилизаторской» миссии. До завоевания 80%
населения считалось функционально грамотным. К 1939 году цифры изменились на противоположные: 80% стало неграмотным.
Такая же история была в Алжире. До французского вторжения в 1830 году там был
высокий уровень грамотности. К моменту обретения независимости он снизился до
жалких 10%.
Расистские французские поселенцы численностью 1 млн
человек к 1950-м годам жили в роскоши. Но для 6 млн
арабов и берберов французский колониализм был катастрофой.
Насилие не было избранным путем движения за независимость. Оно было навязано.
Подавление восстания в Сетифе на востоке Алжира в
1945 году рисует картину «беспощадной войны». По меньшей мере
15 тыс. человек были убиты французскими войсками и отрядами смерти поселенцев.
Национально-освободительный фронт был сформирован в 1954 году и быстро стал
доминирующей националистической организацией. Он был привержен военному
противостоянию с французами, включая бомбардировки на французской территории.
Но как писал философ Жан-Поль Сартр: «Это не их насилие, а наше, обращенное
против нас».
К концу 1956 года на алжирской земле находились 450 тыс. французских солдат.
Это наращивание сил было санкционировано премьер-министром от Социалистической
партии Ги Молле, той же партии, к которой принадлежал
Франсуа Олланд.
В 1957 году восьмидневную всеобщую забастовку подавили репрессиями.
Потребовался еще один раунд массовых протестов, беспорядков и забастовок в 1962
году, чтобы Алжирская революция победила.
К сожалению, французское колониальное наследие живет и по сей
день. Дети иммигрантов из Северной Африки продолжают жить на периферии «города
огней». Их трущобы 1960-х годов заменены бедными геттоизированными
районами. Здесь комендантские часы и бронетехника не являются
историческими реликтами. 70% заключенных, по оценкам, составляют мусульмане,
что свидетельствует о продолжающихся государственном насилии и расизме.
Полицейский надзор за угнетенными идентичностями закреплен в законе различными
запретами на ношение мусульманской вуали.
Французский империализм также не является делом прошлого. От Кот-д’Ивуара до
Мали, Центральноафриканской Республики, Ливии и даже Сирии французская внешняя
политика становится все более жесткой, особенно в своих старых колониальных
районах.
Сегодня угнетенные народы требуют восстановления своих прав и борются за свою
независимость. Последние события в Новой Каледонии, за которыми пристально
следят в Азербайджане, еще раз подтверждают, что дух колониализма, даже будучи
в агонии, пока живет, и живет благодаря Франции.
Бакинский рабочий - 2024.- 18 мая, №89.- С.1, 8.