Чингиз АБДУЛЛАЕВ: "Меня путают с другими Чингизами Абдуллаевыми"

Известный писатель настраивается "еще минимум лет на пятьдесят" и пишет в любое время, даже в самолете

Чингиз Акифович Абдуллаев родился в Баку в 1959 году. С 1989 года он совмещает писательский труд с должностями секретаря Союза писателей Азербайджана и вице-президента азербайджанского ПЕН-клуба. Его первыми литературными произведениями были исторический роман и несколько лирических повестей. Роман "Голубые ангелы" - первое произведение Абдуллаева в остросюжетном жанре - пролежал в КГБ три года. Его запрещали печатать, ссылаясь на обнаруженную в нем суперсекретность. В 1988 году он был напечатан и позже выдержал несколько переизданий. О литературной продуктивности Чингиза Абдуллаева ходят легенды. За двадцать лет литературной деятельности у него вышло более полутора сотен книг, совокупный тираж которых - более 25 миллионов. Его книги издаются в США, Франции, Болгарии, Турции, Швеции, Норвегии, Германии, Румынии.

- Хотелось бы поздравить вас с недавней презентацией очередного романа "Исповедь Сатурна".

- Да ну что вы! Какой он новый! Ему уже лет девять. Презентация "Сатурна", о которой вы говорите, действительно недавно была, но это была презентация издания на азербайджанском языке.

- Простите. Но вы мне теперь всю схему "допроса" поломали! А как называется последний роман на русском?

- "Приличный человек". Кстати, сейчас в журнале "Литературный Азербайджан" выходит еще один роман: "Город заблудших душ". Я уже получил за него награду, когда главный редактор журнала Солмаз ханым Ибрагимова, литературному вкусу которой я доверяю, пришла и поздравила меня с этой книгой. Роман ей очень понравился. Было очень приятно.

- "Исповедь Сатурна" - это снова о Дронго? Читателей волнует, не собираетесь ли вы в будущем убивать Дронго?

- Нет! Скорее он меня убьет! (Смеется). Единственное, что я хочу изменить в своих романах о Дронго, так это его возраст. По сути, он жил параллельно со мной, и старел, нет, взрослел вместе со мной. Сейчас ему под пятьдесят, и я сделаю так, чтобы он старел медленнее, чем я. Сейчас я остановил его на сорока девяти годах.

- А сумеет ли он, оставаясь в этом возрасте, делать все то, что он делал до этого? Ведь его расследования, его приключения требуют определенного времени.

- Я думаю, да, сумеет. И потом, у меня же не все книги про Дронго.

- Кстати, о возрасте. В прошлом году у вас был юбилей - пятьдесят лет. Это много или мало?

- Мало. Я чувствую себя четырнадцатилетним! (Смеется). Потому что когда общаюсь с сорокалетними женщинами, смущаюсь, краснею и до сих пор не знаю, как себя вести.

- А сколько, извините, конечно, лет вашей жене?

- (Смеется). Ей как раз чуть больше сорока! Поэтому я и чувствую себя четырнадцатилетним! Я, честное слово, так себя ощущаю! Я когда встречаю мужчину или женщину, которые говорят, мне тридцать пять или сорок, я думаю: какие же они взрослые по сравнению со мной! А я еще такой маленький. Но самое главное, что я хочу сказать - я столько людей в своей жизни встречал, которые говорили: Господи, мне пятьдесят, или мне шестьдесят, или даже семьдесят, а жизнь прошла как одно мгновение, как будто ничего и не было, ничего не помню. Мне так за них всегда страшно! Я так сказать бы никогда не смог. Я не хочу сказать, что моя жизнь была целиком и полностью прекрасна, но, тем не менее, жаловаться грех. Бог, судьба, фатум, не знаю, как назвать, ко мне, видимо, благоволили, и мне есть, что вспомнить. Самое страшное потрясение, которое было в моей жизни, это потеря отца. Но если с другой стороны подумать: за то, что я прожил со своим отцом аж целых сорок девять лет, даже за это я благодарен Богу. Потому что у многих такого счастья нет, а у меня оно было, и отец ушел на девятом десятке, спокойно, поел кашу, заснул, во сне улыбаясь. Смерть праведника, как говорят.

- Если я правильно поняла, то ваш возраст вас не пугает? Многие в этом возрасте впадают в депрессию:

- Ну что вы! Это только расцвет жизни. Я вообще радуюсь жизни. Внутри все новое. Настраиваюсь еще минимум лет на пятьдесят. Минимум! По прогнозам специалистов, родившиеся в конце пятидесятых - начале шестидесятых будут жить сто-сто двадцать лет. Так что буду любить женщин, буду читать книги, буду путешествовать, радоваться жизни.

- Тогда в ближайшие пятьдесят лет мы ждем от вас новых романов! Сколько у вас их сегодняшний день?

- Сто сорок семь. Я считаю те, что вышли. Но в последнее время больше тянет на другую прозу, нравится копаться в поступках людей, их психотипах.

- А кроме написания очередных романов, которых от вас ждут поклонники, какие еще есть творческие задумки?

- Сейчас работаю над сценариями двух художественных фильмов. Первый - азербайджано-иранский, режиссер Анвер Облуч. Второй азербайджано-российский, тут работа только начинается. Какие-то проекты, какие-то предложения есть все время. Есть предложение о фильме со стороны Турции, есть израильское. Но это все связано с другими людьми, с внешними условиями, за это отвечаю не только я, поэтому могу только предполагать. Я знаю, что книгу я точно напишу, и она выйдет, и весь тираж разойдется.

- Завидная уверенность!

- Да. А кино - это процесс. В котором занята куча людей. И не все и не всегда зависит от меня. Будем откровенны: фильм - это производство. За него отвечают и продюсеры, и режиссеры, и еще много-много людей. Музыка, изобразительное искусство, литература - это все зависит только от творца, с кино сложнее. Режиссер, какой бы гениальный не был, зависит от денег. А писатель и без денег может написать книгу, вывесить ее в Интернете, и его будут читать. Или художник: вон Пиросмани рисовал в чайхане на клеенке, и как рисовал Так что потом посмотрим, что там с фильмами получится в связи с этим кризисом.

- Вы столько всего делаете, а ведь в сутках только двадцать четыре часа. Когда вы жить успеваете?!

- Не знаю! (Смеется). Меня спрашивают, когда я успеваю писать?

- И когда?

- Пишу в любое время, даже в самолете. Кстати, была в самолете одна забавная ситуация. Лечу из Швеции, рядом со мной сидит женщина и на шведском читает мою книгу. Я у нее по-русски спрашиваю: вам что, это нравится? Она на меня так презрительно посмотрела и говорит: чтоб такие книги писать, надо голову иметь! Я ничего не сказал, я понял, что у меня головы явно нет. Потом мы с ней подружились.

- Кстати, в прошлом году было одно недоразумение, которое многих поставило в тупик. Это когда в газетах прошла информация, что вы стали чемпионом по домино. А я, когда прочла про это несчастное домино, грешным делом подумала: такой человек, с таким интеллектом - и домино! Странно как-то: Потом-то выяснилось, что это был ваш однофамилец. Кстати, а вы к спорту какое-нибудь отношение имеете?

- Конечно! Я занимался боксом, и стрельбой. А если вернуться к недоразумениям, они случаются достаточно часто. Меня путают с другими Чингизами Абдуллаевыми.

- Одна писательница чуть не со слезами мне рассказывала, как ее замучили вопросом: а главную героиню вы с себя писали? Да сочинила она ее! Представим себе писателя, который пишет от лица негодяя или преступника. Ну так давайте сейчас этого писателя засадим в тюрьму, потому что он явно списал с себя! Вас, насколько я знаю, тоже подозревают, что Дронго - это вы.

- А тридцатипятилетняя женщина, от лица которой у меня есть романы - это тоже я? А Лев Толстой, который роды описывал, он что, тоже женщина? Далеко не всегда автор пишет с себя. Но сознаюсь, что мой герой действительно во многом списан с меня. С ним происходили истории, которые происходили со мной, он родился в один день со мной, у него такие же родители, как у меня, он жил в Баку. Но я наделил его многими хорошими чертами, которых нет у меня. Но при этом он живой человек, он что-то не любит, у него много недостатков. Не таких, как плохая игра на скрипке и пристрастие к легким наркотикам у Холмса или патологическая страсть к орхидеям и желание плотно поесть у Ниро Вульфа, но есть.

Но и чужой опыт я, конечно, использую. Например, я написал книгу о человеке, который дважды сидел в колонии, до недавнего времени был премьер-министром Украины. А сейчас стал президентом. Я имею в виду Януковича.

- Есть мнение, что детектив относится к литературе низкого пошиба, легкого жанра. Как въедливый журналист я задаю вопрос - а вы как считаете?

- А вы сами как считаете? Не как въедливый журналист, а как человек?

- Я считаю, что это не так, что есть плохая литература и есть хорошая, а жанр - это дело вкуса.

- Согласен. Но это устоявшееся мнение о детективном жанре вполне в традициях классической русской литературы. Российское общество создавалось в конце XIX века, и большая масса людей были крепостными, не умели читать, на момент реформы Александра II грамотных людей в России было 15 %, потом стало чуть больше, но долгое время литература предназначалась исключительно для дворянства. Была "высокая" литература - древнегреческие авторы, средневековые авторы, современные - на то время - российские авторы и т.п. Французские романы очень многие считали развлекательным чтивом, они так и назывались - "французские романы". Гюго, Бальзак, Мопассан - они все шли как развлекательная литература. Во многих русских романах можно прочитать об этом в пренебрежительном тоне. Поэтому детектив, зародившийся как раз в американской литературе, и считается до сих пор развлекательным чтивом. Считается, что книга - она должна учить жизни, воспитывать, более того, в ХХ веке, в СССР, книга заменила где-то даже и религию, поэтому писатель, что придумал майора Пронина, был даже арестован, он якобы раскрывал тайны оперативно-розыскной деятельности в своих произведениях. Точно так же и с фантастикой. Это ведь только Стругацкие в своем жанре сломали мнение, что фантастика - легкий жанр. Подняли фантастику на такой уровень, что просто поразительно. Это выдающаяся литература, но не каждый это понимает. Но традиция воспринимать детектив как легкое чтиво укоренилась, и в 90-е годы, когда все стало можно, в эту область хлынуло огромное количество графоманов, детектив стал литературой проходимцев. Каждый решил, что может писать детективы. Сейчас тоже многие считают, что детектив - это очень легко, вот сяду, напишу детектив и стану известным. Не получается. Нужно быть профессионалом. Когда я читаю многие современные книги, я вижу такие дикие ляпы.

- Ага, следователь бегает за преступниками с пистолетом.

- Это еще цветочки! Ловит преступников, например. Леонов всегда возмущался - ловят бабочек, преступников задерживают. Вот читаю в одном романе - "в пистолете не было пуль". Что значит пуль? Патронов не было! Так что вот такая, с позволения сказать, литература - это и есть "легкий жанр". Кстати, самым легким чтивом за последние двести лет считались романы Дюма. Я однажды был свидетелем спора. Спорили корреспондент и критик. Критик говорит: "Ну, Дюма, это же развлекательное чтиво!" Корреспондент в ответ выдал гениальную фразу: "Дорогой вы мой! Для начала напишите хотя бы одну строчку, чтобы через сто лет ее перевели на все языки всех народов мира!" Сейчас прах Дюма перенесли в Пантеон выдающихся личностей. Так что все эти разговоры - они от лукавого. Просто есть книги, которые читают, и есть книги, которые не читают. И все.

- Раньше книги писали писатели и читали читатели. Сейчас книги пишут читатели и не читает никто. Оскар Уайльд сказал. А когда сказано было!

- Да, сейчас то же самое. Я вам больше скажу. Я однажды приводил такой пример: цирк. Клоуны. Ну, самый такой легкий жанр. Но ведь можно подняться до таких высот! Есть выдающиеся, всемирно известные клоуны, которые не воспринимаются клоунами, а настоящими артистами. Тот же Никулин. Это ведь на самом деле высочайший уровень. Так что можно сделать и из низкого жанра высокий, и из высокого низкий. Можно написать книги о каких-то прописных истинах, но эта книга никому не нужна, кроме писателя и его жены, которая им восторгается.

- Ваши детективы "низким" жанром не назовешь.

- Хочется верить! Вот заходишь в книжный магазин. Это ведь какая-то невероятная магия, тайна какая-то! Зайдите в любой хороший московский книжный: ведь там лежат тысячи хороших книг тысяч гениальных авторов. Как же нужно писать книги этому несчастному азербайджанскому мальчику Чингизу Абдуллаеву, чтобы кто-то пришел и при этом выборе купил его книгу. В Норвегии один раз видел, как некая дама покупала мою книгу, стоила она тридцать четыре евро. Я хотел ее остановить и спросить: что выделаете?! Я вовсе не такой умный, чтобы на меня тратить такие деньги!

- Кто из современных авторов детективных романов вам нравится?

- Мне страшно нравится - я его лично знал и восторгался им - Юлиан Семенов. Я смею считать, что продолжаю традиции его политического детектива. Нравится юмор Устиновой, нравились первые вещи Леонова. Но многое мне не нравится, это тоже есть, к сожалению.

- А что именно не нравится?

- Количество насилия, секса. Иногда мне даже делают замечания, что в моих книгах мало секса.

- Так у вас и крови практически нет! Дмитрий Быков в одном московском издании написал: герои Чингиза Абдуллаева не любят убивать! Это поразительно.

- Я верю в печатное слово, верю, что оно воспитывает.

- Многие детективные романы могут служить в полном смысле слова пособиями для начинающих преступников, так подробно и понятно там описываются схемы различных преступлений. Считаете ли вы, что писатель должен четко понимать, о чем можно писать, а о чем нет?

- Безусловно. У меня в одном романе есть место, где Дронго говорит о том, что машину можно взорвать буквально подручными средствами. Тем, что есть у вас дома на кухне и в аптечке. Это простой такой, обычный химический процесс. Но если я этот метод опишу, это значит, что завтра минимум сто мальчиков это все повторят. Есть вещи, о каких не нужно писать.

- Так можно сказать, что писатель нравственно ответственен за то, что пишет?

- Я бы не стал так формулировать. Тут важно, на чьей стороне ты будешь.

- Вы не обращали внимания на парадоксы восприятия публики? Помните, был замечательный сериал "Бригада"? Мне кажется, создатели фильма хотели сказать: ребята, не надо так жить! Будете жить так, получите то, что в конце получили герои. А зрители стали вместо этого романтизировать героев.

- Да, многие пошли организовывать бригады. Романтизм заслонил реальную опасность. Мне кажется, создатели не очень четко выразили свою мысль.

- В чем вы видите бешеную популярность Дарьи Донцовой?

- В основном за счет женщин. Ведь основные читательницы ее романов - немолодые, одинокие и не всегда счастливые женщины. Никого не хочу обижать, но посмотрите, кто основные посетители театров, музеев, выставок? В основном женщины. Часто неустроенные. Не имеющих тех идеалов в лице своих мужчин, которых они желали бы. Эти женщины часто на голову выше мужчин. Больше читающие, больше потребляющие какие-то культурные ценности. Донцову, если перевести ее на другой язык, просто не поймут. Маринину поймут, а Донцову - нет. Донцова - чисто российский продукт, даже если ее на азербайджанский язык переведут, ее все равно не поймут. Хотя, казалось бы, мы все-таки ближе.

- Т.е. вы считаете, что она пишет для определенной группы населения?

- Безусловно. Ее творчество отвлекает от проблем. У нее тиражи больше, чем у Марининой, Акунина, больше, чем у меня.

- Это парадокс!

- Это не парадокс, это нормально, надо учитывать еще и интеллектуальный уровень. Не все же должны читать Станислава Лема или тех же Стругацких.

- Вам не кажется, что такая литература - это просто какое-то оглупление нации?

- Вы знаете, нет. Есть одно выражение, оно мне очень нравится: если при столкновении с книгой остается пустой звук, в этом не всегда виновата книга. Это по большому счету и есть демократия. Каждый берет то, что ему близко. Ты можешь взять серьезную литературу, а можешь легкое чтиво. Посмотрим, будут ли их читать через десять лет. Назвать книги Донцовой серьезными абсолютно детективами нельзя, ну никак, ну при всем желании. Это иронический детектив.

- Да, перепевы Иоанны Хмелевской. Вы согласны, что мысли, которые она внушает из романа в роман, они не очень сильно нравственны?

- Да! Тут я согласен! Нравственные понятия у нее очень сильно размыты. Все-таки задача книги сделать человека хотя бы чуть-чуть лучше. Какое бы развлекательное чтиво это ни было.

- Александр Бушков, который сначала был фантастом, переквалифицировался потом в писателя-детективщика, и теперь вместо серьезной качественной фантастики мы имеем легкое чтиво. Как вы считаете, это нормально?

- Абсолютно. Человек имеет право писать в любом жанре. Возьмите того же Конан Дойля.

- Вы бы не хотели переквалифицироваться? Удариться в вашу любимую фантастику, к примеру.

- Мечтаю! Я обожаю фантастику. Но уже как-то не так воспринимают. Есть определенный имидж. Тут уже никуда не денешься

- В заключение принято спрашивать о творческих планах, но о них я спросила вначале. Поэтому в заключение такой вопрос: что бы вы сами себе хотели пожелать?

- Здоровья и только здоровья. Остальное есть. И чтобы с моими близкими и родными было все в порядке и они тоже были здоровы. Так что спасибо, но мне ничего не нужно, главное, чтобы потрясений не было. Счастья пожелать? Счастье, - это когда с твоими близкими все в порядке. Остальное такая глупость! Ну что мне у Бога просить? Пяток новых орденов? Несколько новых фильмов? Ну глупо. Пусть у моих дочери и сына папа и мама доживут хотя бы до семидесяти их лет. В Исландии есть такая поговорка-пожелание, она мне очень нравится: чтобы ты, когда умрешь, ушел в мир иной на плечах своих детей. Сначала вроде думаешь: какое плохое пожелание. А потом понимаешь: как прекрасно уйти в другой мир на плечах своих детей. И не пережить их!

- Какое-то грустное завершение интервью.

- Ничего подобного! Знаете, есть такое выражение: чтобы вы не делали в этой жизни, все равно не выкрутитесь, она плохо закончится! (И Чингиз Акифович звонко и заразительно расхохотался).

О.БУЛАНОВА

Эхо. – 2010. – 26 июня. – С. 11-12.