С любовью к искусству

или Георгию Шароеву посвящается...

Азербайджанская государственная филармония имени Муслима Магомаева с 25 апреля начала месяц музыки, посвященный 120-летию со дня рождения заслуженного деятеля искусств, известного педагога и музыканта Георгия Шароева. Сегодня мало кто из представителей молодого поколения знает, что он был одним из ближайших соратников Узеира Гаджибекова, неоднократно выступая в периодической печати со статьями о произведениях Гаджибекова и воспоминаниями о нем..

Что говорить, с музыкальными квалифицированными кадрами в Азербайджане в 20-е годы прошлого столетия были проблемы. Можно сказать, что их просто не было. Остатки музыкальной интеллигенции Баку, не приемля советскую власть, эмигрировали. Молодой стране, чтобы не погибнуть в зачатке, как хлеб нужны были квалифицированные кадры. И тогда в Народном комитете просвещения Азербайджана (Наркомпросе) решили бросить клич к видным музыкальным деятелям того времени, работающим в Москве и Петрограде ( Санкт-Петербург). Предложение было заманчивое, в Баку гарантировались более высокая, чем в столице Страны Советов зарплата, питание, и право быть первооткрывателями в Азербайджанской консерватории. В открытой в 1921 году Азербайджанской консерватории начала свою педагогическую деятельность целая плеяда приглашенных из России блестящих музыкантов. Среди них были М.Пресман, М.Колотова, С.Штрассер, И.Айсберг, Г.Шароев и многие другие.

Их деятельность проходила в тесном сотрудничестве с азербайджанскими музыкантами-просветителями во главе с Уз.Гаджибековым, понимавшим всю важность выполняемой ими миссии. Интересен факт того, как Шароев оказался в Баку. В 1919 году он был лично приглашен в Баку директором музыкального училища при Русском музыкальном обществе(РМО) Н. Николаевым для преподавательской деятельности. Но приехал в город ветров Шароев по причине болезни с опозданием на два года. В 1921 году и с момента открытия Азербайджанской консерватории был зачислен преподавателем курса специального фортепиано. За полвека работы в консерватории Шароев занимал ряд должностей: заведующего кафедрой специального и общего фортепиано, декана фортепианного факультета, проректора по научной и учебной части.

В статьях, посвященных методике преподавания, Шароев предстает как педагог, очень требовательно относившийся к точному прочтению текста, аппликатуры, штрихов, указывая на причины, по которым не получается тот или иной пассаж. Просто, если разделять искусство исполнения на рояле на задачи музыкантские и сугубо пианистические, то Георгий Георгиевич в своих объяснениях всегда исходил из первых. Он был, что называется, немножко не от мира сего. Отсюда и смешные черты характера: рассеянность, невнимание к своему внешнему облику (что не мешало ему, впрочем, пользоваться успехом у женщин), отсюда нерегламентированность занятий, которые могли порою продолжаться несколько часов. Как тонко отмечено его современниками, к облику Шароева замечательно подходят пушкинские строки: "Родился я с любовию к искусству". В деятельности Шароева в Баку подразумевается историческая линия преемственности традиций русской фортепианной школы: он был учеником выдающихся педагогов В.Сафонова, А.Есиповой, К.Игумнова. Обращает на себя внимание и факт родства с выдающимся композитором, дирижером, общественным деятелем Антоном Рубинштейном.

В бакинской консерватории того времени царила творческая обстановка. Студенты воспитывались в атмосфере музицирования большого количества концертов, часто тематических, нередко сопровождавшихся вступительной лекцией музыковеда, то есть во главу угла ставилась осмысленная интерпретация музыки. И лепта Шароева в этот процесс неоспорима. Об этом с любовью к учителю вспоминают ученики Шароева: видный общественный деятель Азербайджана Койкеб ханым Сафаралиева; с глубочайшим лиризмом к учителю воспоминаниями поделились Иветта Плям, Эльмира Назирова, Рафик Кулиев, Васиф Адыгезалов, Низами Дадашлы и др.

В Баку Шароев жил на улице Губанова, 17. в двухкомнатной квартире. Из-за неустроенности быта соседи считали его не от мира сего. Его не интересовали ремонт квартиры, приобретение новой мебели или автомашины. Что касается личной жизни, то Шароев был любвеобилен. Он был высок, строен, любил красиво говорить, нередко стихами. Взгляд его больших, голубых глаз всегда неотразимо действовал на женщин. Его любили. У него было четыре жены. Все - из числа его учениц.

Среди них известный педагог музыки Лидия Николаевна Егорова, мать известных музыкантов в стране Антона, Кима и Валентина, пианистка Нурджахан Алиевна Шароева.

С годами Шароев так свыкся с бытом, царившем в консерватории, что считал ее своим вторым домом.

А может, в связи с неудавшимся домашним бытом и первым домом. Поэтому он не стеснялся показываться здесь неряшливо одетым. Долгое время он носил залоснившуюся коричневую вельветовую куртку. По поводу его экипировки и внешнего облика бытовали шутки. Женская половина консерватории винила в этом жен Шароева, а мужчины находили в неряшливости облика Шароева повод для каламбуров.

Они знали, что Шароев любил и понимал юмор, знали, что не обидится, если друзья-коллеги немного пошутят по этому поводу. Однажды Шароев обратился за советом к коллеге по цеху Борису Исааковичу Зейдману. Мэтр фортепианной музыки тогда ломал себе голову, в чем надо появиться на новогоднем карнавале в консерватории с тем, чтобы его не узнали знакомые. Зейдман, предвкушая фурор на столь щепетильную просьбу, посоветовал одеть ему чистую рубашку, и тогда Шароева никто не узнает. Друзья весело посмеялись над шуткой, но с тех пор некоторое время Шароев изменил свое мнение к одежде и требовал от супруги более придирчиво относиться к предметам его туалета.

Любящие его студентки вечно ходили за Шароевым по коридорам консерватории, поправляя ему куртку, тот ходил в куртке нараспашку и мог простудиться. Темную шляпу он тоже носил без должного для мэтра шика.

Шароев любил купаться и плавать. Это заменяло ему занятия физкультурой. Однажды, находясь в отъезде в Москве, он долго шел морозным зимним вечером к знакомому от станции электрички пешком. В результате простудился и заболел. Но и тут он остался верен себе. И совершенно не слушал врачей, прописавших ему постельный режим. Дело в том, что тогда в Москве проходила серия концертов известных пианистов, среди которых были и ученики Шароева. Георгий Георгиевич всегда придирчиво оценивал выступление своих учеников и не хотел пропустить ни одного концерта, где выступали его воспитанники. Шароев всегда был в курсе всех событий, связанных с популяризацией классической музыки в СССР. Он много выписывал литературы по музыке и учил своих учеников, что для талантливого пианиста необходимо постоянно повышать свой интеллект.

Только в этом случае можно вложить в переложенное на музыку произведение часть своей души. Ему как бы передалась аура, созданная ближайшим именитым родственником - Антоном Рубинштейном - выдающимся русским композитором, гениальным пианистом, музыкальным деятелем, основателем С.-Петербургской консерватории. Тот тоже всегда придирчиво относился к исполнению классических музыкальных произведений своих учеников, от которых требовал максимальной отдачи на репетициях.

Известны случаи, когда он помогал студентам даже во время учебы подыскать работу. Освобождал их при случае от тяжелой работы, которая могла бы повлиять на исполнение произведений на фортепиано.

К бытовым неудобствам Георгий Георгиевич был неприхотлив. Он не очень любил комфортность и ограничивался малым. К еде он также был безразличен. К примеру, он не любил посещать столовую, не приносил с собой домашнюю снедь. На рояле у него могла стоять раскрытая консервная банка, которая его ничуть не шокировала. Главным в жизни было его дело. Жены его нередко продолжали его дело. Так, после смерти Шароева в 1969 году его жена Валентина стала директором музыкальной школы N35, которую основал Георгий Георгиевич.

Не любил Шароев и эстрадную музыку. Его интересовали такие монументальные личности, как Лист и Бетховен. И это было неудивительно. Ученик маститых музыкантов Г. Паульского. В. Сафонова. М. Бенуа-Эфрона, А. Есиповой Шароев воспринял лучшие традиции европейского исполнительства.

Много времени Шароев уделял просветительской деятельности. Основанная им на общественных началах музыкальная школа N35 при Бакинском окружном доме офицеров, в которой обучались дети офицеров, чуть позже даже стала десятилеткой.

Его выпускники и сегодня пополняют ряды студентов Музыкальной академии. У него была своеобразная манера проводить уроки. Студент нередко обязательно должен был играть любимые Шароевым шесть пьес Мендельсона: две прелюдии (к фугам)- ми минор и си минор, скерцо и три "Песни без слов".

Если студент играл весь концерт, то Шароев садился за второй рояль и подыгрывал. Шароев, как никто другой из педагогов консерватории того времени, мог безошибочно точно уловить особенности дарования и способности студента. Предлагая играть так, как хочет студент, Шароев давал возможность адаренным студентам вносить в исполнение свое личное восприятие.

Прошел 51 год со дня его смерти, но живы его ученики, которые уже своим ученикам передают манеру игры на фортепиано, какой учил их талантливый преподаватель Георгий Георгиевич Шароев. А бывшая студентка Шароева профессор Музыкальной академии Азербайджана издала в память об учителе книгу "С любовью к искусству".

C. КАСТРЮЛИН

Эхо. – 2010. – 1 мая. – С. 12.