"Очень забавно в Сиднее есть на обед долму или бозбаш"

На вопросы "Эхо" отвечает джазмен из Австралии Расим Гаджиев

О.БУЛАНОВА

Расим Булгур оглу Гаджиев - музыкант. Он играет на трех музыкальных инструментах - на фортепиано, гитаре и саксофоне. А еще он играет в джазовом оркестре и частном клубе. Лауреат одного международного конкурса и одного местного. Вот только это место называется не Азербайджан, не Россия и не какая-нибудь там Америка или Франция. Расим Булгур оглу живет в... Австралии.

- Почему Австралия?

- А почему нет? Когда человек живет в Америке, у него ведь не спрашивают, каким ветром тебя туда занесло, а про Австралию - спрашивают. А она не намного дальше Америки. Австралия - вполне осознанный выбор. Правда, не мой, а моих родителей. Дело в том, что я - беженец и сын беженцев. Мы из Карабаха, из Ханкенди. Когда все началось, мне было около десяти. Я очень хорошо помню, как мы скитались около трех лет, как не могли нигде толком устроиться. Мои родители не были бедными людьми, и им удалось сохранить некоторую часть своих сбережений. Дома, конечно, мы лишились, но деньги были. Я очень благодарен своим родителям за то, что они решили уехать за границу. Я помню, как на семейном совете встал вопрос: куда едем? Можно было уехать в Россию, в Турцию, это все было, что называется, под боком. Но в Турцию родители не хотели уезжать. В основном из-за меня. Они не хотели, чтобы в процессе образования на меня довлели догмы ислама. Отец считал, что в Турции хоть и можно получить хорошее образование, но оно будет слишком перегружено теологически. А он хотел воспитать меня в светских традициях. Нет, он не был неверующим, он просто не был религиозным, он был насквозь светским человеком. В России в начале 90-х тоже было не намного лучше, я там со своей любовью к музыке если бы и получил хорошее образование, то устроиться на работу было бы сложно, там в те годы ценились коммерсанты, торговцы, экономисты... И я хотел играть, ходил в музыкальную школу и учителя говорили, что у меня большое будущее. И тогда было решено выбрать какую-нибудь другую страну. Мои родители подошли к вопросу весьма оригинально. Вот смотрите: везде что-то происходит. Там цунами, здесь вооруженный переворот, тут забастовки, там социальная неустроенность... СМИ полны сообщений о всяких негативных событиях в той или иной стране. И только Австралия стоит как бы особняком. Живет себе тихо, что-то там, конечно, происходит, но не в таких масштабах, как в той же Америке. Может быть, со стороны моих родителей это был наивный подход к вопросу, но важен ведь результат! А результат ожидания оправдал.

- Ваши родители легко нашли себе работу?

- На удивление легко! Они оба врачи, окончили Первый Московский медицинский. Там, собственно, и познакомились, моя мать - лезгинка из Дагестана. Советское образование всегда очень высоко ценилось в мире, а уж медицинское было вне всякой конкуренции. Медицинский советский диплом всегда котировался, в Австралии нужно было лишь сдать экзамен на квалификацию. Мои родители легко его сдали, с английским проблемы были, но небольшие, они у меня очень трудолюбивые люди. И потом - нам удалось получить статус политических беженцев. В Австралии этот статус дает много преимуществ.

- Где вы тогда жили?

- Мы сразу поехали в Сидней. Отец решил, что если уж ехать куда-то, то сразу в столицу. Там всегда больше возможностей. В этом вопросе у него, конечно, сказался стереотип советского мышления, мол, в столице всегда лучше. Сейчас мы уже понимаем, что устройся мы в каком-нибудь другом крупном городе, было бы не хуже, потому что понятие "провинция" что на Западе, что в Австралии, конечно, имеется, но, как правило, возможностей устроиться на работу, если у тебя есть знания и профессия, и эта профессия востребована, в провинции ничуть не меньше, чем в столице.

- В чем тогда сказывается понятие "провинция"?

- В отдаленности от культурных центров, от музеев, концертных залов, театров и других подобных мест. Хотя, я вам скажу, в Австралии приличные концертные залы есть практически во всех крупных городах. Они прекрасно оснащены технически, у них интересный дизайн - либо ультрасовременный, либо в стиле ретро, это как начальству, городской главе понравится. Достаточно много и небольших музейчиков, в основном этнографических, всяких памятников, мемориальных стел. В этом плане Австралия похожа на Америку, ведь с исторической точки зрения Австралия - молодое государственное образование, ей считанное количество сотен лет. Это не Европа, где каждый камень - история. В Австралии берегут и уважают свою историю, проводятся различные исследования, раскопки, изучается быт и культура аборигенов, которая очень богатая и интересная. Все мало-мальски значимые исторические события находят свое отражение - в музеях, в экспозициях, в монографиях и т.д.

С точки зрения устроенности быта австралийская провинция не уступает крупным городам. Электричество, газопровод, водоснабжение, канализационная система везде на высоте. Есть, конечно, поселения типа ранчо, выселок, если по-русски, там немного по-другому, но это сознательный выбор людей, которые хотят жить природной жизнью. Есть сельскохозяйственные фермы, но и они технически прекрасно оснащены. Вообще австралийская деревня сильно отличается от азербайджанской или российской. Ее даже деревней не всегда назовешь, так, маленький город.

- Вас ностальгия не мучает?

- Сложно сказать... Родители мои в первые годы очень страдали, потом привыкли. Ну, или сделали вид, что привыкли. Я в подростковом возрасте очень скучал, причем не только по родному городу, но и по Баку, в котором мы бывали очень часто. Вообще по Азербайджану скучал. Мне не хватало моих друзей, родственников, хотя родственников было немного, родители отца погибли на войне - бабушка тоже ушла на фронт. Старший брат отца погиб уже на другой войне... Когда только эти войны кончатся!

- В Австралии азербайджанцы есть?

- Очень мало! Мы дружим с одной азербайджанской семьей, но они приехали в Сидней уже в этом веке, и они не беженцы, просто им предложили работу в одном научно-исследовательском институте. Они пока работают, но не планируют остаться тут навсегда. Отец пытался поначалу искать своих земляков, кого-то даже нашел, но это были люди... как бы так сказать, чтобы никого не обидеть... не нашего круга. Один занимался коммерцией, по крайней мере, так это называл, и говорил только о деньгах, прибыли, поставках. В общем, на совершенно другом языке, мы его не понимали, он нас. Другой тоже торговал, но предмет торговли был, что называется, уголовно наказуемым. Третий пытался вывозить из Австралии экзотических животных, птичек всяких, пресмыкающихся и прочее. Теперь сидит. Так что отец бросил это бесперспективное занятие - искать земляков - и теперь мы общаемся с русской диаспорой. Русских здесь много, причем русскими называют всех - и татар, и казахов, и прибалтов. Есть даже одна якутская семья. Они тоже "русские". На это никто не обижается, потому что главный признак - это русский язык. Есть даже русскоязычные барды. Мне кажется, барды, поющие на русском, есть везде! Недавно я был в Новой Зеландии, и вот представьте, там тоже есть клуб бардовской песни. Ребята из этого клуба рассказывали, что к ним несколько лет назад приезжал сам Александр Городницкий. К сожалению, я об этом не знал, а то бы тоже полетел в Новую Зеландию.

- Вы так любите бардовскую песню?

- Я люблю в музыке все, что делается для души и от души. Я не фанат бардовской песни, но слушаю ее с удовольствием. Это от мамы. Моя мама очень любила Окуджаву, Высоцкого, когда приехали сюда, стала слушать Галича. "Когда я вернусь". Отсюда я и сделал вывод, что родители все-таки очень скучали по родине, но вида не показывали. Я с детства слушал эти песни, они ведь не могут не нравиться! Я слушал классику, мировую, азербайджанскую и русскую, но самым моим любимым направлением был джаз.

- Когда вы полюбили джаз?

- Да с самого детства! Я сразу понял, что вот это - мое! Я часами крутил записи Вагифа Мустафазаде. Родители бывали на его концертах, я, к сожалению, не успел - он умер в 1979 году. Я с детства слышал историю о его белом рояле, о том, как он победил в Монако на анонимном конкурсе джазистов, когда жюри оценивало записи джазменов, не зная ничего о том, кто исполнитель и откуда. К сожалению, рояля он не получил, вместо рояля, который нереально было в те годы доставить в СССР, он получил денежное возмещение приза. Самое горькое в этой истории то, что он так и не узнал об этой международной победе, умер, деньги получила его семья. Я стал играть джаз, подражая Вагифу. Не в смысле его манеры, а в смысле выбора жанра. Но я хотел играть так же хорошо, как он.

- Откуда тогда гитара и саксофон?

- Гитара - от мамы. Она прекрасно играла на гитаре и сейчас иногда вспоминает молодость. Она научилась играть сама, сложно любить бардов и не научиться играть на гитаре! Я, правда, играю на бас-гитаре и только в своем клубе. Саксофон - это уже от джаза. Нет более джазовых инструментов, чем фортепиано и саксофон! Я в этом убежден. На саксофон меня подвиг другой великий азербайджанский джазмен - Парвиз Рустамбеков. Его записей практически не осталось, он погиб в 1949 году. Ему было всего двадцать семь! Это гордость и стыд Азербайджана! Гордость - потому что он был гением. Великий Эдди Рознер пригласил его в свой оркестр, услышав всего один раз. Говорят, он делал на саксофоне чудеса. Другого такого саксофониста Азербайджан не знает. Да я уверен, что и не только Азербайджан. А стыд... Его расстреляли энкавэдэшники. Как чуждого элемента, как врага народа, как подрывающего основы социалистического бытия. Расстреляли за то, что он играл на саксофоне. Эту историю я тоже знал с детства, и она меня просто убила. Я помню, как я крикнул отцу, когда он мне ее рассказывал, что не хочу слушать этот кошмар, что так не бывает, что так не должно быть. Сейчас в это трудно поверить, это дикость, это полный бред, но это правда. Саксофон считался буржуазным инструментом, классово чуждым, приличные мальчики, если хотели играть на духовых инструментах, учились играть на народных инструментах или на кларнете. Сам Парвиз тоже начал с кларнета. Саксофон, как рассказывают, ему какими-то невероятными путями, правдами и неправдами достал сам Узеир Гаджибеков. Но я на саксофоне начал учиться играть в девятнадцать. Отец считал, что надо сначала полностью освоить фортепиано, да и учителя подходящего не было. Потом родители все-таки нашли учителя, купили хороший саксофон. Но и на саксофоне я играю только в своем клубе.

- Расскажите, что это за клуб и как он появился?

- Я окончил консерваторию, меня стали приглашать в различные коллективы, но я хотел играть только джаз. А с этим все как-то не складывалось. В джазовом оркестре я играю всего три года. И тогда мы, четверо энтузиастов, двое из которых русский и четвертый австралиец, уникальный барабанщик, просто гений, решили создать джаз-банд. Создать- то создали, но нужно же помещение. Тогда мы пришли в небольшой бар и предложили хозяину музыкальную программу. Он согласился. Через полгода нам стало тесно в этих рамках и мы решили арендовать свое помещение. Создать чисто джазовый клуб, в котором играли бы не только мы, но и другие музыканты. Таких клубов в Сиднее много, джаз востребован, поэтому мы не боялись прогореть. Не все сразу получалось, ведь на наши плечи легла и кухня, и официанты, и охрана. Методом проб и ошибок мы все-таки пришли к тому, что уже два года этот клуб - наша собственность. Мы выкупили помещение, взяв кредит. У нас выступают известные в Австралии джазмены, сейчас мы ведем переговоры о гастролях зарубежных исполнителей из Англии и Америки. В Америке очень сильный джаз, в этой стране сильны африканские традиции, а ведь известно, что "родители" джаза - африканцы.

- Получается, что вы четверо - хозяева этого клуба? Как вы решаете вопросы? Иногда ведь бывает, что и двое хозяев не могут договориться, а тут - четверо!

- Все бывает, и у нас были сложности. Один член нашего квартета ушел, пришел другой; пока искали нового музыканта, я иногда играл на бас-гитаре. Но в итоге собрались четверо, которым нечего делить, которые понимают друг друга с полуслова, которые дышат одним воздухом и безнадежно больны джазом. Я видел много музыкантов, работающих в разных жанрах. У большинства непомерные амбиции, многие считают себя гениями. Такое сплошь и рядом бывает в коллективах, играющих классическую музыку, в рок-группах. Многие тянут одеяло на себя и считают, что проживут в одиночку, хотят сольной карьеры. Но чтобы стать сольным исполнителем, нужно быть гением в прямом смысле слова, кроме этого нужна хорошая раскрутка, да много чего нужно... В джазе немного не так. Ударник, каким бы гениальным он не был, один работать не сможет. Да, наш Томас выдает такие соло минут на пятнадцать, что слушатели дышать забывают, но один он выступать не может. Бас-гитарист - тоже. Саксофон и мой рояль могут звучать отдельно и независимо, но от этого джаз обедняется. Мы все имеем ценность как музыканты только тогда, когда мы вместе. Получилось так, что все четверо этого понимают, что ни у кого из нас нет непомерных амбиций. Мы обогащаем друг друга, в итоге выигрывает джаз. И слушатели. Кроме этого, мы не просто компаньоны, не просто квартет, мы друзья. Настоящие, такое редко бывает. Мы все дружим семьями, мы вместе отдыхаем, на наших выступлениях обязательно присутствует кто-то из наших родных. То одного музыканта жена придет, то другого. Редко когда в зале нет своих, близких.

- Как вы думаете, это потому, что большинство из вас - бывшие советские люди, знающие, что такое дружба, и умеющие дружить?

- Нет, не поэтому. Я же сказал, что один ушел и пришел другой. Ушел как раз русский, пришел австралиец кубинского происхождения. Он принес с собой латиноамериканский дух, свои неподражаемые ритмы. Так что у нас два на два. Нет, это все счастливая случайность. Просто встретились четыре человека, которые умеют дружить, и все. И спасибо Богу, что мы встретились.

- Говорят, европейцы, американцы дружить не умеют. А австралийцы?

- Я часто бываю в Америке, раза два в год. Иногда частным образом, иногда с концертами. В принципе, я с вами согласен, так, как мы, они дружить не умеют. С нашей, советской точки зрения. Точнее, они дружат, но как-то более официально, что ли. Австралийцы в этом плане немного другие. Это добродушные, неагрессивные люди, очень отзывчивые. С ними приятно общаться. Возможно, я не совсем объективен, может, мне просто повезло, что вокруг меня интересные, хорошие люди, умеющие дружить. Ведь я общаюсь с весьма широким кругом людей. Кроме моих членов квартета, у меня есть друзья из оркестра, друзья моих родителей, и среди них много коренных австралийцев. Один мой друг - это австралийский абориген, с классической татуировкой на лице. Мы прекрасно понимаем друг друга, хотя он и не музыкант, он учитель в сельской школе. Я вообще считаю, что в каждой нации есть разные люди, кто-то порядочный человек, кто-то нет.

- Вы сказали, "с нашей советской точки зрения". Но ведь вы практически не застали советского образа жизни. Откуда знания о том, что было в советские времена?

- Ну почему же не застал? Мне было четырнадцать, когда мы уехали. Мальчик в четырнадцать лет в Азербайджане - это уже юноша, он много чего соображает. Но на самом деле спасибо моим родителям. Они в совершенно другой стране, с совершенно другими людьми вокруг постарались воспитать меня в лучших советских традициях. Все, что было хорошего в СССР, они принесли с собой. Я вам больше скажу: эмигранты из бывшего СССР очень трепетно относятся к своему прошлому, очень берегут традиции, стараются сохранить не только язык, но и мышление того времени. Иногда это мешает, особенно когда дело касается бизнеса, каких-то деловых отношений, но в основном такое бережное отношение к своему прошлому дает очень хорошие плоды. Мы с моей женой, русской, кстати, сейчас стараемся нашего сына воспитывать в таких же традициях. Он прекрасно знает историю не только Азербайджана и России, но и всего Советского Союза, он в курсе того, что сейчас происходит в России и Азербайджане, хотя никогда там не был. Он в свои восемь лет знает три языка: русский, английский и французский, дедушка пытается учить его и азербайджанскому, правда, пока плохо получается.

- Я заметила, что вы очень часто говорите о чем-то, связанном с Азербайджаном.

- Конечно! Я же азербайджанец! Я это всегда помнил, в моей семье был культ родной страны. Моя мама научила мою жену азербайджанским блюдам, и лезгинским заодно, и моей жене очень понравилась кавказская кухня. Это очень забавно, в Сиднее есть на обед долму или бозбаш. Вот к чему я не могу привыкнуть до сих пор, так это к местной кухне! К счастью, разнообразных продуктов в Сиднее предостаточно, так что можно готовить практически все, что хочешь. С виноградными листьями, правда, проблема, но мне родственник из Баку высылает. В банке, маринованные. Самое любопытное знаете, что? Все наши местные друзья в восторге от азербайджанской кухни! Говорят, что ничего вкуснее они не ели. А кябаб - это вообще для них праздник! В основном здесь, как и в Америке, готовят барбекю. На мой взгляд, все эти решетки для мяса - это профанация, ничего не сравнится с бараниной, приготовленной на шампурах. Мои друзья мне как-то в шутку предложили открыть ресторан азербайджанской кухни. Я, конечно, посмеялся, но если б было побольше времени да лишние деньги, честное слово, открыл бы!

- В Азербайджане вы бываете?

- Бываю, обязательно! И жена, и отец бывает, мама только не летает, у нее давление. Статус политического беженца, если у тебя все в порядке с законом в своей родной стране, позволяет там бывать.

- Как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию в Азербайджане?

- С политической стороны - очень хорошо! За такой короткий с исторической точки зрения срок в стране наведен удивительный порядок, очень мало бытовой преступности. По крайней мере у меня такая информация. Хорошеют города, становятся чище, приобретают европейский лоск. Я очень люблю экскурсии, езжу и по миру, и по Австралии с экскурсиями, езжу и по Азербайджану. В прошлом году ездил в Лянкяран, я там никогда не был. Проезжали мы Масаллы, там я в детстве когда-то был, так я поразился! Чистенький европейский городок! Был в Хыналыге, в Лагиче, в Габале. Восторг! Одно плохо, и это мне уже не нравится. В такой богатейшей с исторической точки зрения стране, как Азербайджан, практически не ведутся никакие раскопки! Практически отсутствуют музеи в районах. В Габале у меня вообще была истерика: там кто-то, то ли корейцы, то ли норвежцы, ведут какие-то хилые раскопки, но они совершенно не охраняются, бери, что твоей душе угодно! Разве так можно? Там же бывает огромное количество экскурсантов, приезжающих в основном частным образом. Они же могут все растащить, ничего не останется! Осколки керамических сосудов, иногда даже целые горшки лежат себе спокойно, на всеобщем обозрении. Наш гид даже сказал: если хотите, можете себе взять на память черепки. Взяли все! Кроме нас... Вот и считайте, через сколько времени там будет голое место! В Хыналыге нам показали старинные кладбища. Местные жители сказали, что им пять тысяч лет. И никаких раскопок, это же уму непостижимо!

Не понравился и уровень заработной платы бюджетников: врачей, учителей, журналистов... А потом еще удивляются, почему из Азербайджана идет отток мозгов. А как прожить на двести манатов и не брать взяток?

- А что понравилось?

- Этим летом был в Баку, понравилась полиция. Вежливые стали! Президент ведет борьбу с коррупцией, начали, видимо, с полицейских. Понравился городской транспорт, качество автобусов. Понравилось, что, несмотря на низкий уровень заработной платы, стало больше хороших автомобилей, правда, пробки - как в Европе. Стоянок-то нет почти. Понравилась культурная жизнь, события в музыкальном мире. Я побывал в двух джазовых клубах, очень впечатлил уровень ребят. Жаль только, что они вынуждены играть на свадьбах да в ресторанах вместо того, чтобы концертировать. В Азербайджане очень крепкие джазовые традиции, несмотря на то, что это совершенно не наша, не национальная музыка. В одном ресторане, куда меня притащили друзья и где играют очень талантливые ребята, мы даже устроили частным образом джем-сейшен. Удовольствие, которое я получил от этого, просто передать невозможно! Ведь что такое джем-сейшн? Это когда собираются незнакомые друг с другом джазисты и начинают импровизировать. Тут-то и становится понятно, кто есть кто. Как я порадовался за уровень наших ребят! Я даже записал на телефон, что они играли. Потом дал в Сиднее жене послушать. Она спросила: это запись с концерта? Представляете?

- Банальный традиционный вопрос: у вас есть мечта?

- Есть! Огромная! Хочу в Сиднее организовать джазовый фестиваль имени Парвиза Рустамбекова. Тут очень много трудностей и сложностей. Во-первых, надо убедить власти, выбить финансирование, вообще решить организационные вопросы. Я уже как-то попытался и натолкнулся на главный камень преткновения: в Австралии не знают, кто это такой. Я их не виню - где Австралия и где погибший шестьдесят с лишним лет назад азербайджанский джазмен? А вот Азербайджану неплохо бы научиться экспортировать не только таланты, но и информацию о себе. Честное слово, так обидно бывает! О том же Вагифе Мустафазаде знают только профессионалы. А он достоин того, чтобы о нем весь мир знал! Слава Богу, это не Парвиз, от которого практически ничего не осталось, от Вагифа осталось много записей. Так кто должен это делать? Страна! Кричать на каждом перекрестке о своих музыкантах, художниках, писателях, ученых... Слава Богу, в этой стране есть о ком кричать!

Эхо.- 2011.- 19 сентября.- С.6.