Натик Расулзаде: "Великий Гейдар Алиев буквально спас меня..."

Интервью "Эхо" с известным писателем и вице-президентом международного писательского союза Пен-клуб в Азербайджане

- Вы сегодня один из самых известных писателей страны, любимый автор огромной читательской аудитории, заслуженный деятель искусств, кавалер ордена "Шохрат", лауреат многих премий в области литературы, вице-президент международного писательского союза Пен-клуб в Азербайджане, ваши книги, вышедшие 30-40 лет назад, до сих пор вспоминают, читают и перечитывают...

- Не хвалите так долго. Бесполезно.

- Почему?

- Потому что я с юных лет был равнодушен к похвалам.

- Хвалу и клевету принимали равнодушно, как сказал поэт?

- Только хвалу. С тех пор, как я начал писать, поверьте, я больше любил, когда меня критиковали, ругали...

- Парадокс?

- Я весь на них построен, на парадоксах. А если серьезно, то похвалы ничего не дают, тогда как конструктивная критика порой может пригодиться, если умеешь прислушиваться к ней, размышляешь, делаешь выводы, убеждаешься... Недавно в вашей газете было интервью с критиком из Санкт-Петербурга, где она высказалась обо мне в том плане, что попробуйте покритиковать Натика Расулзаде, потом этой газете жить не захочется... Правда, мое имя было не в гордом одиночестве, рядом были Чингиз Абдуллаев и Анар. В смысле нас нельзя критиковать. Мы - неприкасаемые. В отношение меня, да и Чингиза с Анаром, которых я хорошо знаю, смею вас заверить, это неправда. Я всегда был благодарен за разумную, доброжелательную критику. Другое дело, и в этом я согласен с автором статьи, что у нас фактически нет критики, обычно или молчат, или поют дифирамбы. Так же, как нет в издательском деле института редактуры, корректуры, что просто необходимо любому автору, еще не заболевшему манией величия... А впрочем, я всегда сам знал свои сильные и слабые стороны, потому что, естественно, я был первым и, надеюсь, самым предвзятым и дотошным читателем своих произведений.

- Скажите, как вы себя чувствуете накануне своего дня рождения?

- Я себя чувствую.

- Вы как всегда в своем амплуа...

- После вашего вопроса я вспомнил, как много лет назад сдавал какой-то экзамен в Литературном институте. "Я забыл", - ответил я традиционно на вопрос экзаменатора. Тогда она - очень милая женщина - сказала мне: " Вот когда вы будете знаменитым писателем, автором десятков книг, тогда можете забывать". И поставила мне. Сами знаете что. Теперь, когда я автор десятков книг, забываю что-то, я всегда вспоминаю в свое оправдание ее слова. Пока все идет естественно. Как в том анекдоте: летит человек с двадцатого этажа, летит и думает - пока все идет нормально.

- Вы человек с великолепным чувством юмора, что подтверждаете каждый раз при общении. Почему у вас порой такие мрачные произведения?

- Для равновесия.

- Не совсем понятно...

- Творчество и реальная жизнь должны держать творческую личность в равновесии. Если одно мрачно, другое должно быть жизнерадостным, веселым, ярким. Обычно так и бывает. Вспомните великих творцов. Потому что если быть и в жизни и в работе только печальным, мрачным, можно сойти с ума. Если быть постоянно веселым, то считайте, что вы уже сошли с ума.

- Если б можно было вернуться в юность, в ваши 19 лет, когда вы начали заниматься литературой всерьез, вы бы опять выбрали профессию писателя?

- Знаете, ваш вопрос мне напоминает несколько схожий: если б была возможность начать жизнь сначала, как бы вы ее прожили? И почти все отвечают: я бы прожил точно так же... А я думаю, насколько надо быть нескромным человеком, чтобы утверждать, что никаких ошибок, за которые тебе пришлось бы краснеть, за которые тебе было бы мучительно стыдно, у тебя в жизни не было. Ведь у всех людей бывают такие ошибки, а те, которые не признаются в этом, у тех особенно много подобных ошибок, которые стараешься забыть, чтобы не содрогаться внутренне, чтобы совесть или остатки совести не мучили. И разве можно такую жизнь прожить точно так же повторно? Можно подумать, они так безупречно прожили свою первую жизнь, что собираются так же безупречно прожить и подаренную Богом вторую. Не знаю, может, и не стал бы писателем, все бы зависело от того, что бы мне пришло в голову в те свои повторные девятнадцать лет. Может, я стал бы дровосеком, или работал лесником, помогал сохранять экологию. То есть шел бы наперекор армии людей, которая эту экологию бездумно разрушает. Идти наперекор у меня в крови с детства. Но с другой стороны, есть профессии, которые сами выбирают своих носителей. Свои жертвы, я бы сказал. И тут никуда уж не денешься. Так что надо подумать...

- Вы так говорите: "Надо подумать", как будто у вас всерьез может появиться шанс начать все сначала...

- А кто его знает? Вдруг появится, а я не буду готов. В этой жизни все может быть, а я всему верю, для всего открыт, я даже верю в справедливость. Ведь если чего-то до сих пор не было, это не означает, что и в дальнейшем не будет. Так что, подумаем, подумаем...

- У вас есть друзья?

- Есть. Хотя в моем возрасте пора бы перестать иметь друзей. Как говорят на Востоке: "Один мудрец сказал: если бы люди могли знать, что они думают друг о друге, то на свете не нашлось бы и трех друзей". Это один мудрец сказал. Но я в отличие от него, не так пессимистичен в этом отношении. У меня есть друзья, проверенные временем, чуть ли не пятью десятилетиями, у меня есть товарищи, с которыми наши интересы пересекаются, есть товарищи, с которыми не пересекаются интересы, есть приятели, есть единомышленники.

- У вас есть враги?

- Безусловно. В оправдание я всегда привожу мысль Чехова, что чем талантливее человек, тем у него больше врагов. Но я люблю иметь врагов. Они, сами того не сознавая, держат меня в форме, мне всегда хочется драться, я всегда настроен на драку. В далекой юности моим кумиром был герой романа Джека Лондона Мартин Иден, кулаками отстаивавший свое право быть опубликованным в литературных журналах. Много у меня врагов среди мелких чиновников, я каждый раз сталкиваясь с их мелкими пакостями, убеждаюсь, как они ненавидят творческих людей, это в некотором роде напоминает мне ненависть и зависть импотента к похождениям Казановы. Но врагов у нас долго искать не приходится, эта мысль у меня развита в моей новой повести "Этапы неправедной жизни". С кем- то по рассеянности холодно поздоровался на улице - вот тебе недоброжелатель, забыл поздороваться - вот тебе и враг. Нашим людям слишком мало надо. К сожалению. Хотелось бы, чтобы они не были настолько примитивными.

- Что вы любите больше всего?

- Жизнь. Бескорыстно люблю жизнь, как Ипполит Матвеевич Воробьянинов, он же Конрад Карлович Михельсон вместе с Остапом Бендером бескорыстно любили деньги. А любовь к жизни распадается на многие составные: люблю свою внучку, люблю запах типографской краски свежеотпечатанной книги, люблю светлое пиво, поздние чаплинские фильмы, лежать на горячем песке, быструю ходьбу, женщин любой масти, работать по зову сердца, угадывать характеры незнакомых людей, гладить брюки, вспоминать детские дошкольные годы, когда все были молоды, и еще многое, многое другое...

- Что больше всего ненавидите?

- Предательство. Неблагодарность.

- И это все?

- Вам мало? Ну, это ненавижу больше всего. А по мелочам много еще чего. Например, ненавижу, когда возвращаюсь с пробежки домой, предвкушая горячий душ, а воду отключили.

- Вас предавали друзья?

- Я вам так скажу: чем дольше живешь на свете, тем больше непредвиденного и неожиданного случается. Вообще мое любопытство и любознательность (качества, которым я бесконечно благодарен) заставили меня многое повидать в жизни. И на этом давайте закроем эту тему.

- Как вы относитесь к частому мельканию на телеэкранах некоторых из ваших коллег, режиссеров, художников?

- Да пусть себе мелькают на здоровье, я сам порой мелькаю. Но главное, чтобы частые появления перед зрительской аудиторией были подкреплены творчеством, созидательной работой, чтобы люди, в данном случае - телезрители, узнавали того или иного творческого человека не потому, что часто видят его на экранах телевизоров, а потому что читали его книги, видели его фильмы. Со мной несколько раз за мою жизнь случалось, что при мне вспоминали мои произведения, особенно пресловутого, уже мне порядком надоевшего "Всадника в ночи", а автора вспомнить не могли, даже пересказывали некоторые эпизоды, не помня имени автора. Уверяю вас, это для меня была высшая похвала, высшая награда. Потому что главное - чтобы знали твой труд, результаты твоего труда. У меня всегда вызывало недоумение, когда режиссер, снявший два-три фильма, которые через неделю после премьеры все забывают, сидит с важным менторским видом перед камерой и что-то там умное говорит аудитории, или писатель, написавший полторы повести, распинается, как и о чем надо сегодня писать, чтобы быть востребованным и понравиться читателю. Но есть и другая сторона медали. И с этой, другой стороны - худо-бедно - но они тоже представители нашей творческой интеллигенции, или стремятся быть таковыми. И представители интеллигенции в первую очередь должны выходить на телеэкраны. Всем известно, в каком бедственном положении находятся некоторые наши телеканалы в отношении уровня культуры, эстетического и этического уровня. Мы все жалуемся, говорим друг другу, но положение не меняется. Надо радикально решать этот вопрос. Уважаемый господин президент делает все необходимое, чтобы культурно-эстетический уровень передач на телеканалах был на должном уровне, его недавний указ о выделении средств на создание и развитие отечественных телесериалов, яркое тому подтверждение. Глава аппарата президента, уважаемый Рамиз Энверович Мехтиев не раз выступал в СМИ, где высказывал конструктивны мысли и предложения о поднятии уровня передач на телеканалах. Но, к сожалению - а воз и ныне там. Не так давно лично со мной произошел инцидент на канале АТВ, где ведущая передачи "Гюн кечди" вела себя абсолютно по-хамски в отношение приглашенных гостей. Меня потом много раз спрашивали: "А почему вы пошли на эту передачу, зная низкий культурный уровень ведущей, высказывающей все, что ей взбредет в голову?" Вопрос отчасти верный, но с другой стороны, если представители интеллигенции не будут вторгаться в подобные низкопробные передачи, понижающие культурный уровень населения, то кто это должен делать, если не интеллигенция будет стремиться прекратить подобное безобразие на телеканалах, то кто? Нужно идти, активно участвовать, говорить свое слово, даже несмотря на то, что можете потерпеть фиаско, что не в меру говорливые девицы-ведущие, у которых речевой аппарат слабо связан с мозгом, могут неуважительно, невоспитанно перебить вас своей ахинеей и выставить вас перед своей аудиторией в невыгодном свете, все равно надо всеми силами добиваться своего - чтобы таких передач, как на канале АТВ было бы как можно меньше.

- Одна из ваших книг, можно сказать, уже осталась в истории литературы, это - ваше знаменитое произведение "Всадник в ночи"...

- Насчет этой книги могу сказать, что точно - до сих пор меня порой останавливают на улицах и спрашивают, как ее достать, несмотря, что с ее выхода прошло больше тридцати лет. Я не считаю, это большим достижением, потому что после этой книги написал много других, и, на мой взгляд, гораздо лучших и более интересных. Просто "Всадник" был для своего времени бомбой, книга вышла в советское время, когда свирепствовала - в полном смысле слова - свирепствовала цензура, и писать подобные произведения возбранялось, а их авторы моментально причислялись как минимум к диссидентам. А диссидентам в ту пору жилось несладко. Книга тогда обсуждалась в КГБ, в МВД, даже в ГАИ республики. И меня в ту пору много били за нее, выбрасывали мои новые рукописи из тематических планов местных издательств, запрещалось меня печатать и так далее. Но однажды меня вызвал наш ныне покойный председатель Союза писателей Имран Касумов и сказал: "Натик, теперь можешь вздохнуть свободно, Гейдар Алиевич прочитал твою книгу и ничего в ней особо крамольного не нашел, напротив, сказал, что это всего лишь малая часть того, что творится в республике". Это я запомнил на долгие годы. Таким образом, великий Гейдар Алиев буквально спас меня, ведь я, как любой писатель того времени жил на гонорары, а когда тебе перекрывают кислород, приходится очень худо. И моментально это негативное отношение ко мне у всех поменялось, чиновники, которые ругали и критиковали мою книгу, стали звонить мне и просить, чтобы я прислал им ее с автографом...

- И вы посылали им?

- Конечно. Не жалко. Тем более что она вышла и в Баку, и в Москве огромным тиражом, который по нынешним временам считался бы фантастическим. Надо признать, что при той цензуре конца семидесятых, которую впоследствии отменил Гейдар Алиев, книга эта, можно сказать, вышла в результате чуда, как-то Главлит ее пропустил, но с другой стороны, цензура в советские годы была призвана следить сугубо за неразглашением государственных тайн в печати, однако год от года, как водится, она расширяла границы своих владений и вторгалась во все абсолютно. Но чудо произошло и книга эта вышла в свет, не случайно после ее выхода на многочисленных читательских конференциях, которые я проводил, мне в первую очередь задавали один и тот же вопрос: "Как удалось выпустить такую книгу?" На что я так и отвечал: "Чудом". Но и эта книга сделала одно очень существенное доброе дело. Как-то звонит мне незнакомец и просит встречи. Я с ним встретился и он мне рассказал такой поразительный случай. Он азербайджанец, бакинец, работает на Севере, однажды ему надо было лететь из одного северного городка в другой на маленьком самолете "АН" на двадцать с чем-то человек. В газетном киоске в аэропорту он замечает мою книгу, изданную московским издательством, покупает ее, чтобы ознакомиться с творчеством своего земляка, читает, зачитывается и пропускает свой рейс. Бежит к стойке, требуя, чтобы его пропустили на посадку, но самолет уже на взлетной полосе. Он через стекло аэропорта видит, как самолет, на который он опоздал, поднимается в воздух и, не успев набрать высоту, на его глазах обрушивается на землю. Все пассажиры в аэропорту в ужасе, крики, плач провожавших. Ни один из членов экипажа и пассажиров самолета не выжил. Вот такую историю мне рассказал мой незнакомец, присовокупив: "Ваша книга спасла мне жизнь". В те годы ведь подобные катастрофы не разглашались, пресса об этом не писала. Вот одну человеческую жизнь эта моя книга, можно сказать, спасла, а это уже немало, если помнить, что в наше время выходят книги, которые губят человеческие души, а следовательно, и человеческие жизни, потому что какая жизнь без духовности?

- Ваш день рождения - это для вас большое событие?

- Знаете, в общем-то, я благодарен своим родителям за то, что они сделали это, но к своему дню отношусь спокойно, чтобы не сказать равнодушно. Чтобы не быть голословным, я приведу примеры, которые знают все мои друзья: я прозевал два своих дня рождения, даже, можно сказать, юбилея - двадцатилетие и тридцатилетие. Почему двадцатилетие - помню - в то время я был студентом тогдашнего Политехнического в Баку, и надо сказать - нерадивым студентом, и были у меня проблемы со сдачей сессии, так что не до юбилея было, и дома все были подавлены моими неуспехами и неудачами на ниве становления молодым специалистом-инженером, хотя лично меня это мало волновало, в дальнейшем я навострил лыжи в Литературный, и студенческая жизнь в Москве была на несколько уровней лучше и намного интересней студенческой жизни в Баку... Это первый проморганный юбилей. Что касается тридцатилетия, то честно говоря, не помню, почему я его проморгал, но помню, что имею право не помнить, после написанных десятков книг, литературных премий и прочая, прочая... Так что... И потом выделять в году какой-то день и делать его особенным только потому, что ты в этот день родился, я считаю не совсем правильным. Хотя это мое субъективное мнение. Просто я считаю, что все дни в году должны быть для человека желанными, и если он наполняет их смыслом и добрыми, хорошими делами, если он наполняет эти дни работой, любовью, заботой о ближних - они и будут его благословенными днями.

- Вы недавно открыли при ПЕН-клубе Азербайджана магазин электронных книг. Расскажите подробнее об этом проекте.

- С удовольствием. Я говорю - с удовольствием, потому что мы затеяли новое и большое дело, которое может вывести наших азербайджанских писателей как ушедших из жизни, так и ныне действующих на мировую арену, может сделать их известными во всем мире. Это наша личная инициатива, моя и Чингиза Абдуллаева, президента ПЕН-клуба Азербайджана. У нас есть очень технически грамотный руководитель проекта электронных книг, очень, как теперь принято говорить, продвинутый специалист, который прекрасно раскручивает техническую сторону дела. Должен сказать, что это сложное и трудоемкое дело, новое для нашей республики, и если оно нам удастся, то наших писателей будут знать во всех странах, как теперь, благодаря президенту Фонда Гейдара Алиева уважаемой Мехрибан ханым Алиевой знают наш мугам, как знают наше ковроткаческое искусство, как знают нашу эстраду и наших композиторов... Многие, к сожалению, пока не понимают всего значения ПЕН-клуба. Я должен сказать что ПЕН-клуб есть в 101 стране мира, он был создан знаменитым Джоном Голсуорси в 1921 году и с тех пор активно действует в странах Европы, в Америке, в России, в ПЕН-клуб входят самые известные и талантливые писатели, и эти писатели находятся в постоянном контакте друг с другом. И в планах нашего ПЕН-клуба тоже имеются приглашения в Азербайджан знаменитых писателей, Нобелевских лауреатов, проведение с ними круглых столов, пресс-конференций, мы запланировали издание мировых бестселлеров, известных во всех странах и еще не переведенных на азербайджанский язык, мы создали свой сайт, сайт ПЕН-клуба и будем теперь постоянно подпитывать его новой информацией, мы будем пропагандировать талантливых азербайджанских писателей и их творчество за рубежом и многое, многое другое в планах ПЕН-клуба Азербайджана.

- Надо ли для этого быть официальным писателем, то есть членом Союза писателей Азербайджана?

- Не обязательно. Ведь есть не мало людей, которые пишут и пишут талантливо, но по тем или иным причинам не хотят или не могут опубликоваться. Всем известно, как сейчас нелегко опубликовать книгу, бумажную книгу в издательствах, если у тебя нет денег, или спонсора. Мы будем помогать таким писателям, потому что среди них не мало одаренных людей, мы будем выставлять их работы в электронном магазине, а уж в дальнейшем дело само покажет, кто будет востребован, кто не очень. Мы будем стараться, чтобы наши писатели зарабатывали своими электронными книгами.

- Но ведь сейчас так много пиратских сайтов, где размещаются книги бесплатно. Кто же захочет читать книгу из магазина, если можно на каком-то сайте прочитать бесплатно?

- Это верно. Со мной как раз недавно случилось подобное. Всемирно известный электронный магазин Paket Book заключил со мной договор на то, что я буду поставлять им свои книги в электронном варианте, и тут обнаружилось, что огромную часть моих произведений совершенно бесплатно выставил Либрусек. Я обратился в охрану авторских прав республики, они в свою очередь обратились в Либрусек и те сняли мои произведения, но только из графы "приобрести". Так что за несколько лет они наверняка неплохо поимели от моих книг. Но знаете, это неизбежно. Всегда есть люди и организации, готовые незаконно заработать. Однако утечка обычно небольшая, она примерно составляет от 5 до 10%, и мы надеемся, что в наше нелегкое для писателей время все-таки сможем дать возможность нашим литераторам заработать на своих электронных книгах.

- Уже есть реальные кандидаты?

- Да, я не хочу пока называть конкретные имена, но мы собрали первую десятку, думаю, самых талантливых произведений наших азербайджанских авторов, некоторых из них уже нет среди нас, но произведения, которые они оставили после себя в полном смысле слова - долгожители. Знаете, результат любого нового начинания прогнозировать стопроцентно невозможно, надо действовать, а дело покажет. Мне вспоминаются слова знаменитого Федерико Феллини (правда, мысль эта высказывалась и до него): Если вам суждено ошибаться, то пусть эти ошибки будут результатом действия, а не бездействия.

- Вы верите в Бога?

- Это вопрос, или заданная тема для новой книги?

- Пока только вопрос.

- И очень для меня важный. Вы затронули то, что очень меня мучит и беспокоит. В великолепном романе Маркеса есть место, где автор описывает, как жители придуманного им города Мокондо теряют память, и чтобы не забыть для чего вещи, они делают на них надписи, например - это кастрюля, в ней варят обед, чтобы есть, это кровать, на ней спят и так далее. И одну надпись горожане повесили у входа в город: Бог есть. Я был потрясен, когда дошел впервые до этого места в романе "Сто лет одиночества". Бог есть. Не забывайте это, люди. Бог видит нас, и надо жить так, чтобы все наши поступки Он мог бы одобрить. С другой стороны - я человек сомневающийся, по характеру человек, берущий все под сомнение, и я завидую людям, которые безоговорочно верят в Бога, бездумно, всем существом своим верят. Как им, наверное, легко живется на свете! Это опять-таки мое субъективное мнение. Но я думаю, что у верующих меньше ответственности перед жизнью, они живут по его заветам, стараются не делать того, что он запретил, а если и делают, то потом замаливают грехи и им отпускается. У людей неверующих больше ответственности, они предоставлены самим себе. А у людей сомневающихся больше терзаний. Я вспоминаю слова отца братьев Карамазовых Достоевского о том, что если Бог есть, то все вроде в порядке - тысячи лет человечество верило и старалось соответствовать Его указаниям, а если Его нет, то какой же грандиозный обман, какое коварное издевательство над человечеством. И все же я склоняюсь к надписи, которую оставил великий Габриэль Гарсиа Маркес над своим гениально придуманным городом, над своей вселенной - "Бог есть".

И.АСАДОВА

Эхо. – 2012. – 26 мая. – С. 6.