"Главная обязанность архитектора - служить здоровью людей"

Старейший архитектор Азербайджана Али Инаятович Гюль-Ахмедов считает, что именно в этом отличие архитектуры от других видов искусства

Али Инаятович Гюль-Ахмедов - член Союза архитекторов Азербайджана с 1947 года. Автор огромного количества проектов по всему Баку. Являлся архитектором таких проектов, как городок Бакметростроя (поселок Монтино) на 10 тысяч человек ТЭО генерального плана города-порта Дюбенди, Вертолетная станция на Приморском бульваре в г.Баку, надстройка двумя этажами существующего здания по ул. Рашида Бейбутова - угол 28 мая, экспериментальный микрорайон "Группа домов по ул.Диляры Алиевой" и многих других. Принял участие в трех научных экспедициях. Автор диссертации "Жилые дома с гибкой структурой квартир". В преддверии своего юбилея - 90-летия - Али Гюль- Ахмедов ответил на вопросы "Эхо".

- Ваша фамилия довольно редкая. Что вам известно о ее происхождении?

- Если верить семейной молве, родословная Гюль-Ахмедовых идет от правителя Ширвана (1791-1820) Мустафахана, а начало этой уважаемой в г.Шемахе семьи со знатной фамилией положил некий Гюль-Ахмед. Мой дед Кязим Гаджи Касым оглу Гюль-Ахмедов в нашей семье именовался Мешади Кязимом. Был он человек хорошо образованный, владевший, кроме азербайджанского (тюркского) языка, фарсидским, русским, арабским. Будучи купцом первой гильдии, имел шелко- и ковроткацкие мастерские в Баку и в Тифлисе. Совершив паломничество в святые места, удостоился почетных званий: Кербалаи, Мешади, Гаджи. Разорившись, с 1920 г. снимал квартиру в Баку (по соседству с семьей Ростроповичей). Прожил долгую жизнь. В 1958 году дед еще держал на руках своего правнука, моего старшего сына.

- Мама тоже азербайджанка?

- О, нет! Она уроженка города Кутаиса, грузинка по отцу, застряв после учебы в Петрограде, пережив годы послевоенного голода и лишений, вернулась на родину, вышла замуж и поселилась в Баку. В 1923 г. родила меня, через три года - мою сестру. Вместе с нами неразлучно жила и наша бабушка со стороны матери. Жили впятером, в небольшой, тесной, без служб, квартирке на ул. Кооперативная (бывшая Полицейская, сейчас Мамедалиева). В начале тридцатых мама заканчивает в Гяндже АСХИ, становится агрономом, работает в Азсельхозмузее, пишет диссертацию.

- С жильем было трудно, как долго вы жили в таких условиях?

- До 1927 г. папа - Инаят Кязимович Гюль-Ахмедов делает быструю карьеру, завершает учебу на восточном факультете Азгосуниверситета, затем учится и заканчивает Московский ветеринарный институт, назначается начальником Ветеринарного управления Наркомзема. С 1927 г. мы живем в добротном старом здании, выстроенном в классических формах, в котором в годы Азербайджанской Республики (1918-1920 гг.) находилось посольство Франции. С января 1928 г. нам предоставили две комнаты с балконом, на третьем этаже главного фасада по ул.Агамали оглы, 3/8. Кухня, ванная и остекленная галерея были общими в нашей квартире, совместного проживания четырех семей. Отопление - дровами, газ отсутствовал, готовка пищи - на керосинках, вот и весь комфорт. На Баилове в квартирах уже был газ, предмет зависти населения, но в домах, хотя и редко, случались его взрывы. С нашего балкона можно было видеть море, Черный город, а порой и зарево пожара на нефтепромыслах. О жилищном кризисе с детства наслышался, но надо сказать, что в СССР, именно в Баку, после Второй Мировой и Гражданской войн состоялись первые масштабные новостройки жилья.

- Как вы жили, когда родители учились далеко от Баку?

- Пока они учились, мы, дети, оставались на попечении бабушки - маминой матери. В будущем судьба нам уготовила такую же жизнь. В трудные годы войны бабуся своей иглой зарабатывала на наше пропитание. По правде говоря, не имел желания все так подробно рассказывать, в конце концов, какой может быть интерес к моей жизни, тем более, к моей родне? Согласился на это только из уважения к газете, которая решилась помочь, довести до моих коллег некоторые мои предложения, касающиеся доступности жилищ и проблем градостроительства.

- А можете ли вспомнить о своих первых ощущениях жизни?

- Мои первые воспоминания относятся к двадцать шестому году, когда отец отправлял летом семью на отдых в Пятигорск, где мама разрешилась моей сестрой. Запомнил себя наблюдающим мелькавшие в открытом окне вагона путевые столбики, отчего закоптелое лицо и руки приходилось затем тщательно мыть. Надолго запомнились нефтяные промыслы и эпизод, когда не уследили за мной, и я, оступившись, погряз до колен в какой-то мазутной гуще. Это, видимо, был мой импровизированный ритуал, чтобы до конца жизни оказаться верным родному Баку. Тема нефтяных вышек оказалась первой в моих детских рисунках. Часто сокрушался, что рисованию, которым увлекался с раннего возраста, меня никто не учил.

- А когда у вас более-менее наладилась жизнь? Ведь родители с высшим образованием и с большой перспективой на будущее, наверное, существенно изменили положение семьи?

- Конечно, и такими годами нарастающего счастья оказались 1932-1937 гг., Периодом, многообещающим для семьи Инаята Гюль-Ахмедова, его жены Леониды Александровны, сына Алика (Али), дочери Медеи (Мядина) и тещи Александры Августовны (полуитальянки, полукраинки, владевшей только русским языком). Отец быстро продвигался по службе, мама писала диссертацию, у нас бывали гости. Среди его друзей - братья Якубовы: Теймур (вскоре будет возглавлять НКВД) и Ахад (будущий академик). Папа как-то получил премию, и мы приобрели пианино - мечта мамы, чтобы дать музыкальное образование детям. Мы в ожидании квартиры в надстройке, она папе уже выделена. С кухней и ванной! Я видел чертеж плана у инженера-строителя Чурбанова, папиного знакомого. Мне тогда же захотелось стать архитектором... Но счастливая жизнь семьи оборвалась внезапной трагедией 8 января 1938 года, когда отец был застрелен во время допроса за непризнание приписываемой ему вины. А накануне, не зная ничего определенного о судьбе папы, мама, не выздоровев, пошла в органы НКВД, исполняя свою расписку, взятую у нее в ночь под Новый год, не мысля, что вновь увидит своих детей только через шесть с половиной лет лагерной жизни жены "врага народа".

- Вы рано потеряли родителей, но, наверное, некоторые черты своего характера вам они привили. Какие из них оказались вам особенно полезными?

- Да, конечно, даже за тот короткий промежуток времени, судьбой отпущенный мне и сестре для общения с родителями, они успели личным примером привить нам ценные человеческие качества. Такие, как честность, порядочность, трудолюбие, общительность, стремление к знаниям, умение понимать и любить искусство, музыку. Мы, дети, благодарили их даже тогда, когда следование некоторым наставлениям приносило нам огорчение и серьезно усложняло нашу жизнь. Но не только родители были моими учителями в течение всей жизни. Получив от матери радостное чувство общения с интересными людьми и желая перенять у них то, что могло быть полезным, я приобретал друзей и товарищей. В эти понятия включаю и такие неодушевленные категории, как музыка и книги. О некоторых из них, научивших меня многому, что помогало в моей работе, я мог бы при случае рассказать.

- А почему бы вам это не сделать сейчас, должно быть, все очень интересно?

- Не знаю, насколько другим будет интересно, но для меня очень важно. С классической музыкой я близко соприкоснулся в Тифлисе. В оперном ставили "Пиковую даму". Было мне четыре года. Выслушал и посмотрел оперу, если не с интересом, то с любопытством, не мешая взрослым. Грузинские родственники пару раз водили меня и на концерт симфонической музыки, к которой отнесся с меньшим интересом, но также стоически выдержал. Наконец, в Баку, когда мне уже было 7 лет, я с мамой по абонементу просмотрел и прослушал десять классических опер и балетов. Постепенно, слушая завораживающие звуки, несущиеся из патефона и репродуктора, все более знакомился с классикой и легкой музыкой. Мое увлечение перерастало в любовь, и музыка меня не отпускала. Надо сказать, я не мог хвастать идеальным слухом, но не часто отмечал друзей, превосходящих меня в этом. Всю жизнь архитектурные задачи решаю с помощью музыки, она меня вдохновляет, навевает мысли, мобилизовывает. А если требуется решить уж очень сложную задачу, и не до музыки, на помощь приходят уроки шахмат.

- Простите, а в шахматы вы тоже начали играть с четырехлетнего возраста, в котором великий Капабланка обыграл отца?

- Нет, папа в шахматы не играл, но первым серьезным партнером у меня была моя двоюродная сестра Тинатин Гачечиладзе. А вот с шахматами я познакомился очень поздно, когда мне было уже лет десять, если не больше. Игра со слабыми партнерами не могла меня продвинуть, но как только купил у букиниста "Основы шахматной игры" Х.Р.Капабланки, немного продвинулся вперед и в школьном турнире занял четвертое место. Летом 1939 года меня включили в команду для встречи со школьниками Киева и Еревана. Там, в столице Армении я подружился с киевским учеником 9-го класса Давидом Бронштейном. Эта дружба с очень дорогим мне человеком у нас продолжалась до его кончины, оставила неизгладимый след в моей жизни и свое неоценимо большое воспитательное влияние на меня.

Гений в шахматах, высоко почитаемый во всем мире, он был примером высоко интеллигентной, скромной личности, относящейся к любому человеку с большим вниманием и почтением, независимо от его социального положения. Давид Бронштейн научил меня всегда искать не шаблонные решения. Он боролся с рутиной и пропагандировал красоту этой игры. Это был подлинный композитор и художник в душе, "рыцарь шахмат" как его прозвали. Д.И.Бронштейн до конца жизни так и остался защитником шахматной игры от ее могильщиков.

- Видимо, очень любите решать шахматные задачи?

- Шахматные этюды и задачи называются композицией. Заметьте, какое знакомое слово для архитектора, а процесс их решения не ассоциируется ли с состоянием школьника, решающего "неразрешимую" математическую задачу и знающего, что ответ на нее все же имеется и находится в конце задачника? Решая собственную задачу в архитектурном проекте, стараюсь добиться цели, с верой в ее решаемости, как тот школьник. Простите, я, кажется, немного увлекся, но действительно говорю о том, что и как воздействовало на мою творческую жизнь.

- А какие события и встречи с интересными людьми повлияли на ваше мировоззрение?

- Встреч было немало, но расскажу о той, что утвердила важную черту характера. Судьбой нашей семьи "врага народа" не интересовались не только братья Якубовы, а ведь Ахад совсем недавно даже пытался свататься к моей двоюродной сестре Тинатин, но и жена Теймура - Елена (Леночка), считавшаяся подругой мамы. Избегали быть у нас даже наши родственники. А вот еще штрихи. Один архитектор, работавший в моей группе, возглавивший местком, возражал против предоставления мне, недавно женатому, даже 10-метровой комнаты в общей квартире, мотивируя тем, что мне нельзя жить рядом с работником, имеющим допуск к секретной работе. Вот такая бдительность! А главный инженер Бакметростроя Илья Григорьевич Сарджвеладзе, ознакомившись на месте с моими жилищными условиями, в возмущении сказал мне: "Знаете, я могу иногда не уважать даже доброго человека, но всегда буду уважать справедливого! Потерпите немного, откажитесь от этой комнаты, я скоро уеду, освобожу свою двухкомнатную квартиру и постараюсь, чтобы ее вам дали". Я не рискнул воспользоваться советом доброго и справедливого человека. Рискованным я не был никогда и от этого и терял, и выигрывал. Одним словом, я не игрок. С тех пор справедливость стал ценить выше доброты. Справедливость, однако, часто порождает добро - одним, неприятность - другим. Эта черта моего характера иногда имела негативное последствие, когда добро старался делать только без ущерба своей семье, применяя и к ней принцип справедливости. По этой причине жесткая жизнь не позволяла мне быть щедрым, материальную помощь другому старался заменять своим бескорыстным трудом непосредственно, либо через свое творчество. Что и говорить - имидж непривлекательный. Но зато в решении любых архитектурных задач я делал все, чтобы людям было хорошо и доступно. А если не всегда удавалось, то это было не по моей вине. Все, что архитектор творит, направлено на благо людей. Иногда оно бывает удачным, иногда - нет. Специфика профессии состоит в том, что серьезный экономический просчет решения бывает, как правило, скрыт, а за ним - потери жилой площади, потери квартир. Вот почему, когда мне удается обнаружить такую потерю, не могу пройти мимо, чтобы не затратить свое время и труд, - найти более эффективное решение. В течение своей жизни искал такие потери и у себя, и у других, чтобы их ликвидировать. Этот нелегкий труд никогда мне не был оплачен. Парадоксально, но никто в нем и не нуждался, кроме тех, будущих жильцов, которые потом вселились в "мои квартиры", которых могло бы не быть. Таких семей десятки, но они и не подозревают, что ни местная власть, ни ведомство им предоставили жилье, а я на сэкономленные архитектурной специальностью деньги.

Зато каждый раз при удаче испытывал колоссальное удовлетворение и неописуемое счастье!

В.АЛИЕВА

Эхо.- 2013.- 20 апреля.- С.7