"Боже, спаси меня от соавторов"

На вопросы "Эхо" отвечает известный азербайджанский писатель-фантаст Александр ХАКИМОВ

- История литературы знает немало успешных соавторов - Ильф и Петров, Войскунский и Лукодьянов, Шмелев и Востоков, Емцев и Парнов, братья Гримм, братья Гонкуры, братья Вайнеры, братья Стругацкие...

- Я дополню ваш список: литературными соавторами были и супружеские пары - например, Ольга и Александр Лавровы, создавшие сценарии ко всем выпускам "Знатоков", бакинцы Валентина Журавлева и Генрих Альтов, совместно написавшие несколько научно-фантастических рассказов, фантасты Любовь и Евгения Лукины, фантасты же Марина и Сергей Дьяченко... да и известный американский мастер фантастики Генри Каттнер творил в соавторстве с женой, Кэтрин Мур... Я знавал и творческий тандем отец-сын - Александр и Сергей Абрамовы, фантасты и "приключенцы". Из современных - Олди... Близкие ли родственники или дальние, или даже совершенно не состоящие в каких-либо родственных отношениях, - писатели часто объединяли свои усилия для создания литературных произведений, объединяли либо на время, либо навсегда...

- Автор популярного романа "Пять президентов" - это вообще коллектив из пяти известных писателей, объединенных общим, вымышленным именем "Павел Багряк"!

- А в создании литературного буриме "Летающие кочевники" принимали участие около 20 знаменитых писателей!

- Соавторы, соавторы... Всем известно, что писатель Александр Хакимов - своеобразный "одинокий литературный волк"...

- Я бы сказал, "убежденный литературный холостяк"...

- Можно и так. Давно хотелось задать Александру Хакимову вопрос: не писал ли он когда-нибудь в соавторстве?

- Да, случалось. И даже не раз. Правда, давно. Практически ничего из того, что создавалось мною в соавторстве с кем-нибудь, так и не было опубликовано, а многое не было даже и закончено...

- Можно поподробнее?

- Пожалуйста. Первым моим соавтором был Фарид Алекперли - вам, безусловно, известно это имя. Крупный ученый, доктор исторических наук, кандидат биологических наук, исследователь, переводчик, автор многих научных монографий и научно- популярных книг и статей... А в первой половине 80-х он, как и я, был студентом биофака Азгосуниверситета, мы не просто учились в одной группе, но и просидели все пять лет за одной партой, вместе ездили в экспедиции, взахлеб читали фантастику, интересовались всем на свете и помаленьку пробовали писать... Это было этакое литературное баловство, своеобразные тренинги, которые, кстати, очень помогли нам обоим наработать стиль и воспитали у нас "чувство слова"...

Осень 1986 года выдалась памятной для многих из нас. Это был не просто разгар перестройки, внушившей многим из нас (особенно интеллектуалам) мысль, что вот именно сейчас-то мы сможем достичь чего-либо значительного своим собственным умом... Осенью 86-го мы с Фаридом только-только получили дипломы и были распределены: он - в Рукописный фонд нашей Академии Наук, я - в наш Институт ботаники. В общем, это было время крупных перемен и еще более крупных надежд, связанных с этими переменами. И у Фарида, и у меня в головах крутилось множество смелых творческих проектов. Один из таких проектов и сделал нас соавторами. Мы с Фаридом всерьез засели за фантастико-приключенческий роман под условным названием "Своими глазами". Сюжет его был незатейлив, но весьма, весьма занимателен. Судите сами: домой к главному герою романа, известному азербайджанскому историку и археологу, вдруг является незнакомец, молодой человек, и начинает говорить странные вещи. Ни много ни мало, гость уверяет, что построил машину времени и предлагает профессору отправиться вместе с ним в прошлое, в древний Азербайджан, во времена царя Атропата... Разумеется, профессор принимает гостя за сумасшедшего и намеревается выставить его из дома. Но молодой человек демонстрирует профессору уникальные старинные рукописи, а затем - странный аппарат с телеобъективом и клешней- манипулятором. По словам гостя, именно с помощью этого аппарата (зонда), запущенного в четвертый век до нашей эры, он и добыл эти рукописи - в одной из древних библиотек... Постепенно молодой человек убеждает ученого в своей правоте. Дальше - больше. Уже вдвоем они монтируют компактную машину времени в кузове автомобиля марки "Москвич" (помните, были такие легковушки, называемые в народе "Москвич"-"будка"?) и с ее помощью переносятся на две тысячи лет назад, в древнюю Габалу! Нашим героям предстояло испытать множество приключений, как опасных, так и забавных, и вернуться в наше время, с грузом разнообразных впечатлений и с богатым научным материалом... Учтите, в то время мы и не подозревали о существовании фантастического фильма Роберта Земекиса "Назад, в будущее", вышедшего двумя годами ранее!

Если бы роман был дописан и опубликован, он стал бы первым фантастическим романом, герои которого отправляются в прошлое Азербайджана! За прошедшие десятилетия наши авторы выпустили несколько фантастических книг на эту тему, но тогда, в конце 80-х, мы точно были бы первыми. Но роман закончен не был. Жаль...

- Жаль. Трудно ли было писать вдвоем? Как вы распределяли обязанности - кто и что пишет? Поровну трудились или как-то иначе?

- Писать вместе было нелегко, поскольку каждый из нас хотел наравне с другим участвовать в создании общего "ребенка". Хотя Фарид, блестяще знавший историю, больше отвечал за историческую часть, а я - за литературную, желание участвовать "на равных" было присуще обоим соавторам... В конце концов, порешили так: каждый из нас напишет собственную версию романа, а потом мы намеревались создать своеобразный "сплав" из двух текстов. Так работали, например, братья Стругацкие. Это напоминает смешивание двух сортов хорошего чая - в результате получается великолепный букет, ведь каждый из сортов отдает чаю лучшие качества, какие у него есть.

- Все же - что помешало закончить столь замечательный роман?

- Жизнь. Вернее, жизненные обстоятельства. Со временем мы оба охладели к нашей затее, встречались все реже и реже. В конце концов, роман был законсервирован. Фарид с упоением включился в работу в Рукописном фонде, меня в моем институте нагрузили "черной" работой, потом я женился... В общем, "о быт" разбиваются не только семейные лодки, но и творческие. Но до этого были месяцы, густо насыщенные креативом, неугомонным желанием работать, стремлением как-то проявить себя, создать что-то эдакое, интересное, необычное... До сих пор стоят перед глазами картины нашей совместной работы. Или дома у Фарида, в Ичери-шехер (мы азартно спорим у раскрытого окна, а с моря дует свежий бриз, вздымая занавески, в стаканах-армудах стынет крепкий чай, на столе между толстенными справочниками притулилась оранжевая пишущая машинка марки "Оптима" с заправленным в нее листом бумаги), либо у меня дома, неподалеку от больницы Семашко (мы азартно спорим у раскрытого окна, в которое лезут ветви здоровенного тутовника, на плитке подпрыгивает, исходя паром, чайник, везде разбросаны исчерканные блокноты, эскизы и наброски старинного оружия и людей в старинных одеяниях, на столе стоит кремового цвета машинка "Любава" с заправленным в нее листом бумаги, и в комнате пахнет болгарским трубочным табаком, поскольку мы с Фаридом в то время увлекались курением трубки)... Что ни говори, это была хорошая школа. Кстати, Фарид дальше продолжил работать "сольно". Писал биологические сказки для детей, научно-популярные книги для взрослых. Сейчас он очень известный ученый и уважаемый человек.

- Как скоро после этого у вас появился новый соавтор?

- Знаете, довольно скоро! Весной 1989-го я познакомился с Алексеем Мячиным, герпетологом-любителем и коллекционером пресмыкающихся. Он жил в доме рядом с Зеленым театром; одна из комнат квартиры была сверху донизу уставлена террариумами, в которых обитали всевозможные змеи, ящерицы, черепахи, лягушки, тритоны, саламандры со всего мира! Леша их умело содержал, разводил, наблюдал за всей этой удивительной публикой. Он хоть и не имел специального образования и работал на санэпидемстанции, но герпетологом был от Бога... Подружившись, Леша и я замыслили совместно написать научно-популярную книгу о редких земноводных и пресмыкающихся Азербайджана. Книгу мы решили написать непременно с юмором, по- даррелловски. Леша, как опытный полевик, отвечал за подбор материала, я - за его литературную обработку. Иллюстрировать книгу мы думали оригинальными цветными снимками, Леша был великолепным фотографом.

У меня одно время хранились "прикольные" фотки, которые мы сделали для будущей книги. На одной из них Леша напоминал известную статую Лаокоона: в обеих руках он держал по извивающейся змее, носками обеих кроссовок прижимал к земле по змее, и еще одна змея была обмотана вокруг Лешиной шеи. На другой фотке я сижу в степи, скрестив ноги по-турецки, передо мной на песке - пишущая машинка, и я поверх нее задумчиво смотрю на степную черепаху, которая столь же задумчиво смотрит на меня... Так мы задумали фотографии авторов, на заднюю сторону обложки.

Увы, и этот проект не был завершен. Республика бунтовала и митинговала; правда, мы с Лешей полагали, что помогать республике можно не только бунтуя, но и работая во благо ее, просто труды наши оказались невостребованы. Разгоралась карабахская война, шатались устои великого и могучего Советского Союза, всех обуяла жажда предпринимательства, все повально увлеклись политикой, ездить по районам Азербайджана становилось все трудней и трудней, начались сложности с типографскими услугами... В общем, причин масса. Леша, однако, не изменил своему призванию. Последних полтора десятилетия он живет в Казахстане, где занимается любимым делом.

- Несмотря на давность, Вы так хорошо помните не только соавторов, но и мельчайшие детали совместной работы... Кто же стал, например, третьим Вашим соавтором?

- Вахид Гусейн-заде. Это был мой друг, тоже выпускник биофака Азгосуниверситета, правда, на два курса младше. "Разница в возрасте" не мешала нам дружить, ездить в экспедиции, увлекаться литературой, любительским кино... По окончании Университета его распределили в Сектор микробиологии при Институте ботаники. Он занимался научной работой, но вместе с тем его тянуло написать что-то фантастическое. И решили мы с ним совместно создать фантастический детектив под условным названием "Странное происшествие". Сюжет: два друга, следователь и журналист, занимаются странным, загадочным делом. Некий влиятельный человек убит в своем доме пулей, прилетевшей невесть откуда. Киллеры-снайперы исключались, пуля будто бы материализовалась из воздуха, чтобы пробить голову жертвы... Чертовщина, да и только. Разгадка, которую мы с Вахидом наметили с самого начала, заключалась в следующем: пуля была выпущена в той же самой комнате, но в будущем, а с помощью специального "времяпробивателя" ее направили в прошлое, в нужное время и в нужную точку, тщательнейшим образом рассчитанные... Чисто фантастическое преступление, ищи-свищи убийцу и оружие! Кто догадается искать фигурантов дела в будущем?

- Интересно! Роман был закончен?

- Нет. И знаете, почему? Оказывается, похожая ситуация была описана у известного ленинградского писателя Святослава Сахарнова, в его фантастическом романе "Лошадь над городом"! И роман этот вышел за год того, как мы с Вахидом задумали наш совместный труд! Странно, правда? Ни я, ни Фарид, ни Вахид никогда не крали чужих идей; просто, как я убедился, хорошие идеи приходят в умные головы одновременно...

Но обо всем этом мы узнали позже. А до того увлеченно работали. Случился даже забавный курьез. Мы к тому времени (а на дворе стоял январь 1991 года) уже несколько пропитались рыночными отношениями, поэтому захотели как-то закрепить наше соавторство юридически. Но как? Для нас все эти контракты-шмонтракты, столь обычные на Западе, были в новику. И мы с Вахидом совместно состряпали текст некоего договора, отпечатали его на машинке в двух экземплярах и отнесли в нотариальную контору. Вот текст этого исторического документа (он до сих пор хранится в моем архиве): "Мы, нижеподписавшиеся... решили объединить наши творческие усилия для совместного создания 1 (одного) литературно-художественного произведения с целью опубликования его. В случае благоприятного исхода произведение будет опубликовано под двумя фамилиями (в соавторстве), а весь полученный гонорар мы обязуемся честно и справедливо разделить между собой - строго пополам.

Каждый из нас обязуется:

1. Не претендовать на то, чтобы произведение было опубликовано под одной фамилией кого-нибудь из нас;

2. не претендовать на большую, чем половина, часть или на весь гонорар в целом кому-либо одному из нас;

3. не использовать материалы друг друга без ведома обеих договаривающихся сторон для других произведений, не охваченных настоящим контрактом.

В случае, если одна из договаривающихся сторон нарушит какое-либо из трех этих пунктов, то другая сторона имеет право привлечь нарушителя к ответственности в судебном порядке

Дата, подписи"

Нотариус в конторе изумленно задрал брови при виде нашего опуса; но, будучи от природы человеком веселым, рассмеялся, подмахнул документ и поставил печать. Один экземпляр взял я, другой - Вахид.

- Смешно...

- Смех смехом, но мера предосторожности была далеко не лишняя. Я и вышеупомянутый Фарид Алекперли к тому времени стали тертыми калачами. Фарида, например, несколько раз уже обманули: то обсчитывали в плане гонорара, то беззастенчиво приписывали его статьи кому-то другому, а то и пытались примазаться к нему в соавторы - с тем, чтобы ничегошеньки не делать, но фамилии на обложке чтобы стояли обязательно две, и гонорар чтобы - пополам. Ко мне, кстати, тоже подкатывали всякие подозрительные личности, набиваясь в соавторы, но я их решительно посылал. Нет, мы с Вахидом всецело доверяли друг другу, но документик все-таки создали и оформили...

- Ну хорошо, а как вы разделили ваши функции? Каждый писал свой вариант, потом их сводили воедино?

- Мы с Вахидом поступили проще. Главы в романе чередовались: в одной речь шла от лица следователя, в другой - от лица журналиста. Все, что от следователя - полностью писал Вахид. От журналиста - полностью писал я. Мы в тексты друг друга не вмешивались, лишь бы повествование развивалось по намеченной схеме. Так что получиться должен был не чай, а своеобразный многослойный бутерброд. Но никаких черновиков "Странного происшествия" не сохранилось - у меня, во всяком случае. Кажется, мы в отчаянии разорвали все наши наброски к детективу. Какой смысл работать над вещью, которую уже написал кто-то другой? Какой смысл быть вторыми? Надо всегда стремиться быть первыми...

- Писал ли Вахид после этого?

- Нет, он как-то "завязал" с литературой. Вплотную занялся научной работой, женился, у него родились двое сыновей... Потом мы долгое время не общались. А летом прошлого года Вахид, к прискорбию моему, безвременно скончался. Стояла сильная жара, сердце не выдержало... Славный был человек и хороший друг, в трудную минуту приходящий на помощь. Аллах ряхмят елясин!

- Продолжим список Ваших соавторов?

- Продолжим. Следующим был мой друг Таир Айдынов, тоже выпускник биофака нашего Университета; правда, он учился на два курса старше. После выпуска он довольно длительное время заведовал террариумом в Бакинском городском зоопарке. А я с 1995 по 2000 годы подрабатывал в зоопарке - именно в террариуме, под началом Таира. С нами, сотрудниками террариума, ежедневно происходили какие-то любопытные события; кроме того, в памяти Таира хранилась масса забавных приключений, связанных с рыбами, змеями, ящерицами... И я подумал: хорошо бы записать все это, а потом выпустить художественную книжку о буднях террариума - как бы взгляд "изнутри", о том, что обычно бывает скрыто от глаз посетителей... Главный герой книги, от лица которого ведется повествование - вымышленная фигура, составленная из двух реальных людей, Таира и меня (так называемый обобщенный образ). Мы с ним непохожи внешне, но очень близки духовно. Кстати, внешне мы в те времена напоминали: Таир - Пьера Ришара, а я - Жерара Депардье. Обобщенного же героя хотелось сделать похожим на Жана Рено, который внешне - ну вылитый азербайджанец...

Вначале мы с Таиром загорелись идеей совместной книжки, потом постепенно охладели к ней. Дела совсем заели, вы же помните, что это были за времена - конец "лихих девяностых". Да и издатель для столь любопытной книжки никак не находился, и спонсоры не гонялись за нами, а, скорее, наоборот, убегали от нас... а потом я ушел из зоопарка.

- И что, все труды пропали впустую?

- В данном случае - нет. Некоторое время спустя я собрал воедино все наброски и черновики и написвл небольшую повесть под названием "Welcome в гадюшник!". Под "гадюшником" подразумевается террариум, причем в это слово не вкладывается никакого оскорбительного смысла: в древности всех лягушек, жаб, змей, ящериц, крокодилов и прочих ученые называли "гадами", это был научный термин. Повесть напечатали в журнале "Литературный Азербайджан", в 9 номере за 2008 год. Я опубликовал ее под одной лишь своей фамилией (и это, считаю, справедливо, поскольку именно я довел дело до конца, да и написана она полностью моей рукой), но в предисловии честно упомянул о Таире Айдынове и о его вкладе в совместный проект.

- Смогли бы вы привести какой-нибудь небольшой отрывок из повести?

- Пожалуйста. Итак, главный герой повести, заведующий террариумом, утром приходит на работу в зоопарк. Перед тем, как войти к себе в отдел, он останавливается на несколько минут в небольшом, очень зеленом уголке зоопарка, прозванном "маленькой Амазонией":

"Аккурат напротив аквариума с пираньями располагается вмурованная в грот витрина, а за ней - террариум с живой анакондой. Трехметровый водяной удав живет здесь уже более трех лет. У него не очень большая, но весьма уютная квартирка с узловатой корягой для упражнений в лазании и с глубокой ванной, полной воды. Обязанности тропического солнца исполняет мощный осветитель. Вчера анаконда пообедала кроликом и теперь безмятежно дремлет в ванне, переваривая пищу. Змея полностью погружена в воду, над поверхностью выставлены лишь ноздри. Я поневоле любуюсь анакондой. Совсем недавно она перелиняла, и я смотрю сквозь воду на ее новую кожу, желтую, с темно-коричневыми пятнами причудливой формы, с крупной чешуей... Анаконда попала к нам из другого зоопарка - не помню точно, из какого - и вряд ли она видела в своей жизни что-либо кроме искусственного света, ванны с водой, лабораторных крыс и любопытных человеческих физиономий по ту сторону стекла. Но мне почему-то кажется, что в своей полудреме анаконда каким-то образом, на уровне генетической памяти, что ли, вспоминает Амазонию - дивную страну, где великая река катит свои коричневатые воды сквозь влажный тропический лес, диковинные растения вспоминает анаконда, и диковинных птиц и зверей, и странных людей... Поддавшись настроению, я начинаю грезить сам. И вот я уже не в гроте, затененном плющевой порослью, а в дремучей амазонской сельве. Вот тут вот анаконда, вон там - пираньи; откуда-то издали доносится гомон птиц, крики попугаев и обезьян... Сквозь листву деревьев пробиваются лучи июньского солнца... И вдруг слышится легкий посвист - значит, сейчас, вот-вот, из дебрей выйдет, неслышно ступая по земле босыми ногами, дикий индеец. Какой-нибудь журуна или тхукахаме, голый, краснокожий, с раскрашенным лицом и громадным деревянным диском в нижней губе, с дротиком и духовой трубкой, и с запасом отравленных колючек для стрельбы... Посвист слышен все отчетливей. И вот позади меня из чащи неслышно выходит индеец и произносит: "Салам алейкум!"

Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Это, конечно же, не индеец. Это рабочий, веселый, седовласый, с черными усами. Он облачен в замызганную спецовку и тащит два ведра с раствором, насвистывая азербайджанскую народную мелодию "Вагзалы".

- Ва-алейкум ва-ассалам, - отвечаю я. Хватит, пожалуй, грезить, пора и за работу приниматься".

- Неплохо...

- Да. Я глубоко благодарен Таиру Айдынову за то, что он поддержал меня в трудное время, а в самый тяжелый момент моей жизни пришел на помощь... Он - настоящий ученый, прирожденный биолог и натуралист, энтузиаст в подлинном, уже подзабытом значении этого слова Профессинальный ихтиолог, опытный аквариумист, популяризатор науки, борец за экологию. Дай Бог здоровья ему и его семье.

- Это, должно быть, не все ваши соавторы?

- Далеко не все. Я упомянул лишь о наиболее значительных.

- Вы только что с таким теплом рассказывали о своих соавторах, так красочно описывали совместную работу... И вдруг - "убежденный литературный холостяк". Как - то Вы обронили фразу - "Боже, спаси меня от соавторов...". Что произошло с Александром Хакимовым за прошедшие четверть века?- Что произошло? Я изменился. Во-первых, из любителя шумных компаний и "мозговых штурмов" я превратился в затворника и любителя работы в одиночку. Возрастное, наверное. Во-вторых, с годами я стал максимально серьезно относиться к литературному творчеству. Для меня занятия литературой и журналистикой - это уже не баловство, не "капустник", не КВН, а очень ответственный труд. Видимо, я становлюсь- таки профессионалом, а это накладывает определенные обязательства. В-третьих, я убедился, что почти никто из моих соавторов не выдерживал моего темпоритма - все они понемногу отставали, отставали и, в конце концов, сходили с дистанции, оставляли меня одного с незавершенной работой. А я очень не люблю незавершенных работ - для меня это как дырявый зуб. Любой начатый труд я стараюсь обязательно довести до конца - такой уж у меня характер. В - четвертых, соавтор может подвести, а я не люблю, когда меня подводят. Поэтому предпочитаю работать в одиночку. Уж сам-то себя я точно не подведу - уверен железно. И потом, при наличии соавтора всегда существует соблазн свалить на него любую неудачу. А если я один, тогда свалить вину не на кого. Мой провал - это мой провал. Но зато мой успех - это мой успех!А упомянутое Вами высказывание - это перифраз известной татуировки, которая когда- то часто встречалась у блатных: "Боже, спаси меня от друзей, а от врагов я сам спасусь"...

C.АЛИЕВ

Эхо.2013.- 7 декабря.- С.-6