"Музей невинности" Нонны Музаффаровой

Не так давно, а точнее 22 сентября этого года, на сайте журнала "Новая литература Кыргызстана" было опубликовано эссе начинающей талантливой азербайджанской писательницы Нонны Музаффаровой. И не удивительно, что на среднеазиатской земле проявили интерес к нашему автору. Стоит только прочитать пару строк из эссе "Куренкеева 185", как вы тут же волшебным образом окажетесь в городе, который, по меткому замечанию автора, пребывает в "межвременье". Как сама отмечает Н. Музаффарова, - это эссе - объяснение в любви родине Айтматова. А через несколько дней, 26 сентября был опубликован небольшой рассказ Нонны "Чистые руки" уже на родине в журнале "Азербайджан гадыны". Впрочем, стоит отметить, что слово "начинающий" этой девушке вовсе не идет. И не только потому, что автор мастерски чувствует оттенок каждого слова. Ее техника письма напоминает Флобера, который каждое предложение рассматривал вне остального текста и не считал его уместным, пока не доводил до стилистического и эстетического совершенства. Это же можно и заметить в строках Н.Музаффаровой. Конечно, сложно назвать Нонну новичком на творческой стезе, в первую очередь потому, что она известна своими работами в кино. Без ложной скромности, она, режиссер с узнаваемым почерком и стилем. В течение двух лет, с 2002 по 2004 год, она успешно работала на киностудии "Азербайджанфильм" ассистентом режиссера-постановщика. С 2006 года Нонна работает режиссером на АзТВ.

Весной этого года была завершена работа над фильмом "Алло, это я!", режиссером которого является Нонна и который снят по рассказу Е.Андреевой. И по этому короткометражному фильму нельзя не заметить, что Н.Музаффаровой важны детали, микрокрупицы, из которых впоследствии и складывается картина. Благодаря органичному сочетанию в себе режиссера и писателя, Н. Музаффарову можно назвать художником. И действительно, не важно, работая ли на съемочной площадке, или в процессе нанизывания слов, бережно, словно бесценные жемчужины, в мелодичные и глубокомысленные нити предложений, она остается, в первую очередь, художником. Именно такой образ сложился у корреспондента "Эхо", побеседовавшего с Н.Музаффаровой.

- Для начала расскажите немного о себе - где учились, кто сыграл значимую роль в становлении? Ваш любимый писатель, режиссер?

- Режиссуре я училась на факультете кино нашего Университета культуры и искусства, в мастерской кинорежиссера Эльдара Кулиева. Наш мастер прививал нам вкус к лучшим образцам кинематографии и к серьезной литературе. В процессе обучения студенты нашей группы не только снимали курсовые фильмы, ставили спектакли, обсуждали прочитанные книги и фильмы, но и писали рефераты по живописи, хотя это не являлось обязательным условием учебной программы. Таким образом, Эльдар муаллим пытался взрастить в нас чувство прекрасного, композиции. И хотя он всегда повторял, что режиссуре нельзя научить, а можно только обучиться азбуке, тем не менее, это эстетическое воспитание многое нам дало и подготовило почву для будущего нашего самостоятельного плавания.

Если говорить о литературе, то признаюсь, что долгое время моим любимым писателем был Л. Н. Толстой. Он был для меня не только писателем, но и пророком, камертоном, духовной опорой, абсолютной величиной. Я читала его дневники, как семинарист Священное писание; его знаменитые "Правила жизни", пытаясь привнести это в свою жизнь. Читая других, я сравнивала их с произведениями Толстого, и мне все казалось блеклым и фальшивым, неискренним, ложным, неправильным. До тех пор пока я не открыла для себя Набокова с "Защитой Лужина". С его невероятным, как мне тогда казалось, слогом, языком. "Словесной ворожбой", как признавался сам писатель... Потом в разное время на меня очень сильное впечатление производили Андрей Платонов, Маргерит Дюрас с ее экспрессивной, нервной прозой и, конечно, Борис Пастернак... Уже давно у меня нет литературных кумиров. Но я все также очень люблю читать. Иногда перечитываю любимые вещи, чаще стихи.

Мои пристрастия в кино очень редки, избирательны. Я не могу назвать своего любимого режиссера. Есть отдельные фильмы, как в игровом, так и в документальном кино различных авторов, режиссеров, которые производили на меня впечатление. Но любимого режиссера... Пожалуй, нет.

- Нонна, на вашей страничке в социальной сети отмечено, что вы увлекаетесь импрессионизмом и абстрактным экспрессионизмом. На мой взгляд, это правдивая информация, это ощущается как в литературных начинаниях, так и в кино. Вы словно маленькими штрихами, ткете большое осязаемое полотно, наполненное чувствами, мимолетными впечатлениями и глубиной. Все это дает читателю невероятную целостность картины. Мне интересно, не ошибаюсь ли я в своих догадках. И вы намеренно придерживались стиля в своем эссе "Куренкеева 185" , или это все как-то спонтанно получилось?

- Живопись - одна из сфер, которая никогда не перестает меня интересовать. Я думаю, что это началось еще в детстве, с трехтомника Игоря Долгополова с замечательными репродукциями. Доступная форма изложения, видимо, способствовала тогда тому, что я читала новеллы о художниках с удовольствием. Любовь к импрессионизму оттуда. Я совершенно не умею рисовать, но, тем не менее, меня просто завораживает живопись. Сейчас меня особенно интересует японская гравюра и тебризская миниатюра. У меня была попытка коснуться темы тебризской миниатюры в телевизионном документальном фильме о художнике миниатюристе Султане Мухаммеде. Этот фильм мы реализовали в творческом объединении "Азтелефильм" в прошлом году.

Но миниатюра - тема необъятная. Пожалуй, как мугам... И этот фильм был всего лишь каплей, позволившей мне, тем не менее, понять, что к ней стоит приглядеться более пристально. Я мечтаю вернуться к теме тебризской миниатюры в кино, может, и в литературе. Сейчас подумываю над этим... Что касается второй части вашего вопроса, то спасибо за очень лестную для меня оценку. Нет, я, конечно, не придерживалась какого-то выбранного стиля. Считаю, что это должно происходить непосредственно. Во время работы над эссе "Куренкеева 185" единственным моим требованием к себе было передать свои воспоминания абсолютно правдиво. Не приукрашивая, не "досочиняя", не облагораживая. Это было единственным и последним моим правилом.

- Расскажите подробнее о вашем детище - эссе "Куренкеева 185". Как оно создавалось, как вы оказались в Кыргызстане?

- В апреле прошлого года я приняла участие в Сценарной резиденции, организованной французскими ассоциациями "Ecran Libre" и "Ardeche Images". Двухнедельная работа над проектами неигровых фильмов протекала в Бишкеке. Год спустя бродившие в моем сознании впечатления в какой-то момент стали проситься наружу. Я решила, что обязана об этом написать. И принялась за это с удовольствием. В течение последних августовских недель работала над этим эссе. Разумеется, не ставила себе задачи написать сухую хронику тех дней, а старалась передать все то светлое, что дала мне эта страна (Кыргызстан - авт.). Общение с коллегами, знакомство с классными образцами документального авторского кино, наши собственные эксперименты. Но и, конечно, помимо внешних благоприятных обстоятельств, произошли изменения и в моем восприятии некоторых вещей. О которых я попыталась сказать в эссе.

- У вас и вправду есть "Музей невинности", о котором вы упомянули в эссе про Кыргызстан? Много ли экспонатов, точнее - трофеев? Могу ли я сделать попутно вывод, что вам нравится Орхан Памук?

- Мой "Музей невинности" - это в большей степени аллегорическая ссылка на роман Орхана Памука. Мой реальный "музей" - это небольшой коробок, ставший уже тесным, в котором, да, действительно, хранятся ценные для меня, моей памяти вещи, фрагменты... Открою секрет: во мне отсутствует жилка коллекционера. Вы не ошиблись относительно О.Памука. Мое знакомство с ним началось с романа "Стамбул - город воспоминаний". Но увлечение его произведениями - с книги "Меня зовут красный". Эта книга пришлась на тот период, когда я работала над сценарием фильма о Султане Мухаммеде - тебризском миниатюристе. В этом произведении меня поразило многое. Манера подачи, где каждая глава шла от имени определенного персонажа или даже предмета, цвета. Потрясающее, скрупулезное в самом лучшем понимании этого слова, владение материалом (действие романа происходит в XVI веке). Благодаря вкусу и таланту Памука этот роман не увяз в рамках жанровой литературы, а является серьезной и в тоже время познавательной литературой. И, конечно, тема. Не думаю, что до Памука кто-то обращался к теме книжной миниатюры; к попытке раскрыть тайны создания миниатюры. Этот роман можно назвать аллюзией к роману Умберто Эко "Имя розы". Но это такая интеллектуальная игра, а ни в коем случае не плагиат. Еще, конечно, меня всегда в художниках, в кинематографистах, писателях привлекает жажда жизни. Когда то читаю Памука, я читаю произведения очень жизнелюбивого человека, художника. В нем сочетаются и поэтичность, и способность останавливаться на реалистичных деталях. Это сочетание - очень важный для меня фактор в искусстве.

- В эссе "Куренкеева 185" вы пишете о Бишкеке: "Нужно было оказаться в Городе, пребывающем в межвременье, чтобы, наконец, вплотную подойти к пониманию очень важного. К пониманию того, что реальность обладает своим, только ей присущим ликом, и что тебе под силу повернуть ее лицо к себе и заглянуть в эти бесстрашные глаза смело". Можно ли об этом поподробнее?

- Речь идет о понимании того, что окружающая меня реальность обладает куда большей непредсказуемостью и потенциалом, чем мои собственные о ней представления. И когда что-то оставляет во мне хоть какой-то след, у меня возникает желание скорее удержать состояние, впечатление. Избавить от забвения, уничтожения эти прозрения. Творчество только тогда носит для меня значение, когда я могу поймать какой-то кусочек реальности. Но для этого необходимо выбрать из увиденного то самое особенно важное. И суметь это передать. В кино или в литературе.

- Вы увлекаетесь фотографией. Я замечала, что вам нравятся тени и полутона. Расскажите немного о вашем увлечении.

- Я, к сожалению, фотографирую очень редко. В фотографии первым условием для меня является схватить не просто информацию или забавную ситуацию, а состояние. А состояние лучше всего может передать случайно-неслучайное сочетание света и цвета и наше собственное отношение к происходящему. Признаюсь, не очень люблю монохром, считаю, что чувственную природу вещей лучше всего передает цвет. Для себя называю это чувственным реализмом. Когда я могу передать действительность через собственные ощущения. Но в фотографии я - любитель.

- Насколько мне известно, вы владеете русским, французским, турецким, фарси и азербайджанским? Можно ли вас назвать полиглотом?

- Полиглотом себя никогда не считала. Владею, как и все, русским и азербайджанским. Турецкий язык люблю, потому что могу читать Памука в оригинале. Французский мой единственный иностранный язык, которым владею сносно и продолжаю его изучать. А парси - это вовсе не фарси, а диалект персидского. Язык, которым владеют мои родственники со стороны отца. И я его, соответственно, знаю тоже. А английский собираюсь вновь изучать, уже более серьезно. Он у меня жутко запущенный.

- Мне известно, что вам нравятся строки Бодлера: "Но истые пловцы - те, что плывут без цели: /Плывущие - чтоб плыть! /Глотатели широт,/Что каждую зарю справляют новоселье/ И даже в смертный час еще твердят: вперед!" Нонна, никогда не сказала бы, что вы способны "плыть без цели". Я ошибаюсь, или?

- Мне вообще очень нравится поэзия. Завидую поэтам, потому что они обладают гораздо большей свободой в возможности создавать музыку в словесности. А стихотворение "Плавание" Шарля Бодлера в потрясающем переводе М.Цветаевой для меня еще и совершенный образец как содержания, так и формы. В этом стихотворении есть какой-то надрыв, энергия, адреналин, от которого бросает в жар. Его невозможно читать спокойно. Оно воздействует на состояние как гипноз, как мантра. Абсолютно гениальное произведение. А в том отрывке, о котором упоминаете, говорится о том, что люди должны продолжать свой путь, - несмотря на все разочарования и потери. Этого стараюсь придерживаться и я.

- Расскажите о ваших творческих планах. Над чем сейчас работаете?

- Никогда не рассказываю о своих планах. Я вписываю их в свой органайзер (смеется). В том самом стихотворении Бодлера есть такие строчки: "Как этот мир велик в лучах рабочей лампы! Ах, в памяти очах - как бесконечно мал!". Если свести к минимуму мои творческие планы, то мне бы очень хочется иметь чуть больше свободного времени для работы в лучах рабочей лампы.

С. Багирова.

Эхо.- 2013.- 4 октября.- С.8.