"Лабиринт, или город манекенов"

Мэтр отечественной литературы Натик Расулзаде рассказывает echo.az о своих новых проектах

Известный писатель Натиг Расулзаде рассказал echo.az о своей новой книге "Лабиринт, илигород манекенов", над которой он завершает работу. И хотя он не любит рассказывать о своих произведениях, которые еще не увидели свет, для echo.az писатель сделал исключение.

Натик Расулзаде:

- Пока роман не вышел отдельным изданием или хотя бы в журнале, - ни слова о нем, особенно прессе. Раньше я придерживался таких взглядов. Но это ничего не меняет. Потому что в моем возрасте, надо быть благодарным судьбе и Богу за то, что я могу еще создавать, писать новые художественные произведения. Ведь творчество, оно отпускается судьбой человеку-творцу по-разному. Одному его хватает до сорока, и тогда он, не зная чем еще заняться, будучи профессиональным писателем, начинает заполнять свою жизнь разными, далекими от художественных произведений, вещами. Другому творческой потенции хватает до глубокой старости. Но я отвлекся, кажется... Да, теперь для меня главное - писать новые вещи и стараться, чтобы они не повторяли прошлые, были бы оригинальнее, интереснее, глубже. А узнают об этом раньше времени, как вам удалось узнать, или нет - это уже не так важно. Главное - создавать. Тогда ты чувствуешь, что ты жив.

- А бывают у вас простои в работе?

- Да, и я их очень тяжело переношу. Появляется зияющая пустота, которую можно заполнить только работой, а работа не идет, не клеится. Но с другой стороны - писатель не машина, вырабатывающая книгу за книгой, ему нужно "... и погулять, и отдохнуть, закончу позже как-нибудь", - как писал великий Пушкин. Но если серьезно, я завидую моим собратьям по перу, или лучше сказать, по компьютеру, которые не знают и не признают никаких пауз в работе, могут в любое время и при любой, как говорится, погоде, настроить себя на серьезный лад. Это здорово. Я бы хотел так. Но этому, я думаю, нельзя научиться, как нельзя научиться быть любвеобильным. Кому как дано. Можно написать одну книгу, всего несколько произведений и прославиться на весь мир, как Селинджер или Габриэль Маркес, а можно написать много книг и прославиться на весь мир, как Агата Кристи, Стивен Кинг или Сименон. По-разному бывает. Скажу, кстати, хоть и все дальше ухожу от вашего вопроса, литература создается не для того, чтобы прославиться, не для того, чтобы об авторе заговорил весь мир, это второстепенное, будет - хорошо, не будет - и так проживем. Главное - твердо знать самому, что ты создаешь ценное и нужное, и если не сейчас, то когда-нибудь это понадобится, найдет свое место в жизни. Как случилось с Кафкой и Ван-Гогом и еще со многими и многими настоящими творцами. Я это потому говорю, что сейчас многие, особенно нетерпеливые молодые писатели, поэты из кожи вон лезут, чтобы их заметили; придумывают себе громкие литературные псевдонимы, стараются быть на виду, не гнушаются писать откровенную порнографию, стремятся почаще печататься, невзирая на то - зрелое они создали произведение или сырое. Поскорее, поскорее, заметьте нас, вот мы! Мне это напоминает замечательную фразу в одной из повестей Алексея Толстого. Он пишет о молодом писателе-эмигранте: "Даже в те кровавые годы гражданской войны ему удалось царапнуть по нервам читателей. С тех пор царапанье стало его профессией". Замечательно сказано и как будто именно о некоторых наших молодых, о некоторых, которых становится все больше и больше. Царапанье по нервам они считают писательством. Дают интервью, часто с маловразумительными мыслями. Не так давно я на каком-то сайте видел беседу с какой-то молодой писательницей, которая давала интервью по поводу своего... творческого застоя. Это немыслимо! Подробно рассказывать о том, чего по-настоящему следует стыдиться. Почему это происходит? Да все от того, что хочется быть на виду, хочется, чтобы не забыли. Даже если им нечего сказать. Это неправильно и идет вразрез с миссией писателя, настоящего писателя, писателя от Бога. Каким и должен быть писатель. А каким же еще? Не писателем же от толпы. Так о чем вы спрашивали?

- Теперь уже не важно. А как вы понимаете миссию писателя? Чему он должен служить?

- Я давно пришел к этой мысли и потому могу ответить сразу. Миссия писателя не в том, чтобы удивить читателя, не в том, чтобы прогреметь на весь мир, даже не в том, чтобы делиться умными мыслями, и уж конечно, не в том, чтобы раздавать интервью направо и налево. Это все потом. Это не главное. Настоящая, высокая миссия писателя в разделении. Как Бог отделил свет от тьмы, ночь то дня, сушу от воды, так и писатель, маленький бог в созданном его фантазией и талантом мире, должен отделять добро от зла, свет от тьмы. Отделять, чтобы люди ясно видели, где кроется зло, тьма, а где есть свет и добро. И шли бы к свету. О чем бы ни писал писатель, в каком бы жанре он ни работал, это должно быть его постоянной и главной целью.

- А теперь, пожалуйста, о вашем новом романе.

- Он идет к завершению, он фантастический, с элементами детектива и магического реализма, он имеет уже название, что со мной случается крайне редко. Обычно я пишу все до конца, а потом приходит название романа, сейчас оно пришло сразу, и я сразу отреагировал на него, потому что что-то в мозгу щелкнуло: лучше не будет, и название это вполне отвечает тому подтексту, что заложен в произведении. И скажу вам - подтекста здесь будет больше, чем текста. Как айсберг, хотя, говорить так - уже давно не ново...

И.АСАДОВА

Эхо.- 2014.- 14 ноября.- С.- 8