Мансум Ибрагимов: "Мы вернем свои земли и споем "Карабах шикестеси" в Шуше"

Интервью с известным ханенде, народным артистом Азербайджана

- Как у вас получается сохранять такую блестящую репутацию во всей этой суматохе?

- Поведение человека в обществе зависит от воспитания в семье, а я всегда старался держаться именно этого воспитания. Человеку что-то дается свыше, а что-то приобретается собственным трудом. Родителей и голос мне дал Аллах, за что я ему очень благодарен.

- Вы чувствуете себя частью шоу-бизнеса?

- Категорически нет.

- А что для вас шоу-бизнес?

- По названию и видно: шоу - это просто представление. Я к ним никакого отношения не имею, потому что для меня важно умение петь. Это все от среды, в которой я вырос. Ведь до армии я жил в Агдаме. С тех пор как я начал осознавать себя, серьезно занимаюсь мугамом. Конечно, и в эстраде есть талантливые певцы. Но шоу-бизнес - это несерьезно. А мугам - это искусство, которое требует полной отдачи. К мугаму должна быть страсть. Если относиться к нему легкомысленно, то ты остановишься на полпути, потому что этот путь очень сложный.

- Значит, вы себя и звездой не считаете?

- Нет.

- Но у вас же есть поклонники... Люди идут на "Лейли и Меджнун" - только тогда, когда Меджнуна играете вы.

- Когда в человеке появляется себялюбие, звездная болезнь, тогда его искусству приходит конец. Конечно же, со стороны государства и общества мой труд высоко ценится, я получаю почетные звания, которые в моем возрасте не каждый может получить. Но замечу, что после получения каждого звания мне казалось, что на моих плечах тяжелый груз. Но спустя месяц, забывал о наградах, потому что работал не ради этого. Для меня главное быть специалистом в своем деле и совершать какие-нибудь достойные поступки. Если бы я делал все ради звания, то давно бы остановился. Потому что звания у меня уже есть: я профессор, народный артист. Даже достижение этих званий уже большой труд.

Но оглядываясь назад, понимаю, что еще мало сделал. Я могу больше и буду трудиться дальше. Человек не должен сам оценивать свой труд, тем более что наше творчество перед глазами, и только время, общество и государство могут его оценить. Я, конечно же, рад, что мой труд высоко ценят в обществе, но считать себя звездой - это верх эгоизма. Я и студентам говорю, чтобы они всегда старались показать свое искусство, а не себя. Никогда не довольствуйтесь достигнутым.

- А какие музыкальные жанры вы считаете искусством?

- Я не слушаю только мугам, слушаю все, что приятно на слух, и это могут быть даже эстрадные песни. В основном это классика. У нас даже концерты за границей бывают смешанные. И чаще всего мы делаем синтез мугама именно с симфонической музыкой. Но в конце каждого концерта звучит "Карабах шикестеси". И мугам очень любят за границей.

- Вы часто даете концерты, всегда заняты: то на съемках, то в консерватории... Не устаете?

- Конечно, физически устаю. Но я не пресыщаюсь, потому что занимаюсь любимым делом. Например, на прошлой неделе мы поехали в Агдам, встретились с жителями, которым нужна только моральная поддержка. Но мы увидели, что эти люди очень доверяют армии. Они все так же занимаются своими делами и, несмотря на то, что живут в зоне конфликта, даже не думают о том, чтобы бежать. Хотя в 1990-е годы был страх, растерянность. Вот так я много бываю и на наших окраинах и за границей. Я состою и в жюри телевизионного конкурса мугама. Преподаю в консерватории. Мои студенты уже сами заслуженные артисты, мои коллеги, и для меня это показатель. Меня это очень радует, придает гордости и не дает остановиться. Нас когда-то учили, теперь мы должны учить. В жанре мугама есть традиции, воспитание, культура, иная подача себя и музыки, которую мы должны передавать следующему поколению ханенде. Оглядываясь назад и анализируя проделанный труд, мне кажется, я на верном пути.

- Было такое, чтобы вы выходили на сцену с больным горлом?

- Я уже почти 25 лет пою в роли Меджнуна, и было такое, что с температурой 39 выходил на сцену, потому что отменить спектакль невозможно. Большинство зрителей просто думали, что у меня много грима, так как красноту лица было не скрыть.

- А в голосе простуда была заметна?

- Конечно, нет. Я опытный певец и могу скрыть все болезни. И к концу спектакля я выздоравливал (смеется). Когда я на сцене, думаю только о произведении, в котором играю, думаю только о роли. Я очень люблю эту оперу, рожденную двумя великими гениями Физули и Узеиром Гаджибековым. Эта роль Меджнуна в моей жизни стала поворотной, так как благодаря ей я стал знаменит в широком кругу зрителей. Только в роли Меджнуна я выходил на сцену 132 раза.

- Как, по-вашему, мугам вечен? Вас запомнят люди?

- О себе судить не могу, это покажет время. Но мугам вечен. Зарождение мугама совпадает с рождением Адама и Евы. Мугам встречается в произведениях великих поэтов. Мугам - это неиссякаемая национальная ценность, которая принадлежит всему Востоку. И больше всего он развит у нас. Например, до Узеира Гаджибекова мугам был в раздробленном, разбросанном состоянии. Узеир бек в 1925 году составил программу мугама, которую комиссия, созданная им же из мастеров мугама, подтвердила. Он как бы создал школу мугама, наш мугам не похож на тот, что, например, поют в Иране. Например, там учат мугам по нотам, и поют так же, как пели сто лет назад. А у нас мугам меняется, подстраивается под время и угадывает вкусы современного слушателя, и в этом его плюс. И пока есть человечество будет мугам. Поэтому мугам неиссякаемая ценность.

- Голос ханенде дается свыше или его можно раскрыть?

- Голос - это талант, дар свыше. Работая над голосом, ты только придаешь ему форму. Если голоса нет, то и не будет. И не каждый голос подходит для мугама. Есть врожденный талант, который отличает тебя от других. И именно эти голоса, не похожие на другие, люди ищут.

- Мугам обычно исполняет трио...

- Да, это символ: тарист, кеманчист и ханенде (солист). В моей команде это заслуженные артисты Эльчин Хашимов и Эльнур Ахмедов, оба доценты национальной консерватории. Уже 20 лет мы выступаем вместе. Нас связывают многолетняя дружба и работа в консерватории. Наше трио называется "Карабах", а в конце каждого выступления мы обязательно исполняем "Карабах шикестеси". Это своего рода политический посыл.

- Какие сложности у вас появятся, если не будет постоянного трио?

- Представьте, что вы работаете каждый день с новыми людьми. Ведь это очень сложно. А в музыке очень важно понимать друг друга без слов. После долгих лет работы вместе, чтобы понять друг друга нам достаточно одного взгляда. Бывает так, что буквально перед выступлением меняется репертуар, или срок выступления, и с командой легче, потому что они знают твой репертуар, ты знаешь их игру. И наша сила в нашем единстве.

- Расскажите о своем музыкальном образовании. С чего все начиналось?

- Я родился и рос в Агдаме. После окончания военной службы, в 1982 году поступил в Бакинское музыкальное училище имени Асафа Зейналлы, учился в классе Вахида Абдуллаева. В 1985 году, на 3-м курсе, я стал лауреатом конкурса в честь столетия Узеира Гаджибекова.

Тогда я познакомился с Шовкет Алекперовой, которая была членом жюри. По ее совету меня взяли в Азербайджанский академический театр оперы и балета. Я уже тогда был очень активным. С тех пор прошло 30 лет, а я все еще солист оперного театра. В 1988 году я поступил в Азербайджанский государственный университет культуры и искусств. В 1993 году впервые выступил в роли Меджнуна, и по сей день продолжаю играть эту роль.

- А в музыкальную школу в Агдаме вы не ходили?

- Тогда музыкальных школ было очень мало. Я пел в школьном ансамбле. Немного повзрослев, стал выступать на праздниках и свадьбах. Уже тогда в Карабахе я был знаменит (смеется).

- В школе у вас был урок музыки?

- Конечно. Но, кроме школьных уроков музыки, я занимался самостоятельно дома. У нас было много пластинок Джаббара, Сеида Шушинского, Хана и других знаменитых ханенде. Я слушал, запоминал и старался петь, как они. Потом, когда пас овец в лесу Солтанпут, забирался на дерево и пел. И вот мы с детьми забирались на деревья и соревновались в пении.

Мы взбирались на самую высокую точку - холм Солтанпут, сейчас на этом холме площадь Государственного флага, и там наш голос распространялся на большие территории. Родиться в Карабахе и не петь было невозможно, среда сама воспитывает тебя и требует петь. Очень жаль, что сегодня эти земли оккупированы. Эти земли скучают по нам так же, как и мы по ним. Но мы вернем свои земли и споем "Карабах шикестеси" в Шуше. Последние события на линии фронта показали, что скоро так и будет.

Франк С.

Эхо.-2016.- 22 апреля.- С.8.