Натик РАСУЛЗАДЕ: "Летать хочется, черт возьми!"

Известный писатель рассказывает echo.az о "человековедении", о крыльях, и о том, какие письма ему шлют на e-mail

- В издательстве "Шарг-Гарб" вышел двухтомник ваших избранных произведений. Всегда было интересно: по каким же все-таки критериям происходит отбор под формат "избранное"?

- Если отвечать коротко, то по критериям "самое-самое": самое лучшее, самое талантливое, самое интересное. Избранное оно и есть избранное, то есть выбранное из большого количества такого же материала.

Но тут тоже есть одна вещь, которую не следует забывать: одно дело, когда выбирает произведения для "Избранного" сам автор, и второй вариант, когда составляют "Избранные произведения" после автора, редактор, или близкие люди, одним словом - при отсутствии автора, посмертно.

У меня, слава Богу, не посмертно. Я сам отбирал произведения в оба достаточно солидных по объему тома.

Кстати, я благодарен руководству издательства "Шарг-Гарб" и должен сказать, что изначально мне было предложено издать несколько томов, то есть не "Избранное" составить, а построить несколько книг "Собрания сочинений", но я вовремя вспомнил слова постепенно исчезающего из памяти людской классика марксизма-ленинизма: "Лучше меньше, да лучше", и в итоге вместо пяти или шести томов подготовил два, но эти два тома мне как автору очень по душе, я выбрал самые интересные, самые оригинальные произведения. написанные за последние лет тридцать-сорок, в том числе и написанные совсем недавно, год-два назад.

Это не означает, что все остальные свои книги, произведения я люблю меньше, просто у каждого писателя есть вершины, и вот именно эти вершины каждый хочет видеть в своих "Избранных".

Однако, как много раз со мной происходило с изданием различных книг и здесь, у себя на родине и за пределами ее, как только книга готовится к печати и уже невозможно что-либо изменить, изъять, или дополнить, у меня сразу же появляется новое произведение, которое, как мне кажется, сильнее тех, что включены в книгу.

Но делать нечего - дело сделано. Конечно, хотелось бы видеть и эти новые, что родились после сдачи рукописи в типографию под той же обложкой, но поздно. Главное - что появляются новые произведения, пусть они будут в следующей книге.

С "Избранным" произошло то же самое. Как только книги подготовили к печати, я написал несколько интересных вещей, в том числе рассказы "Бартоломео" и "Амина".

- Избранное или собрание сочинений - можно это назвать некоей чертой, после которой хочется оглянуться на пройденный путь в творчестве?

- Ну, в общем-то, вы правы. Это своеобразный, временной итог, барьер, цель, до которой добрался и смотришь, как долго ты шел к этой цели, что поистине настоящего останется после тебя, чтобы тебя вспоминали. Недавно я беседовал с моим старинным товарищем.

Тоже писателем, хорошим писателем. И вдруг он мне говорит: "Твои произведения похожи на тебя". Это нормально, это естественно.

Но я счел нужным уточнить, что я часто сам на себя не похож, меняюсь, подвержен внутренним метоморфозам, тогда как они, мои книги остаются неизменными.

- А есть ли у такого известного писателя время для чтения книг других авторов?

- Да, читать книги других писателей необходимо, но это должны быть книги-события, мимо которых нельзя пройти. В мировой литературе таких авторов немало, я читаю на знаменитом сайте "Литрес", где, кстати, выставляются и мои книги, и стараюсь быть в курсе литературных событий мирового масштаба.

Конечно, просто взять какого-нибудь автора, чтобы узнать, достаточно ли он хорош, это непозволительная роскошь. В моем возрасте нельзя разбрасываться временем.

К тому же, много времени отнимает, когда на мой e-mail присылают свои произведения наши местные авторы, чтобы я их оценил, или как сейчас говорят "заценил".

Один из них мне так и написал: "пожалуйста, зацените мой рассказ". Я ему ответил, что нельзя начинать сопроводительное письмо с безграмотного слова, жаргон очень часто непродолжителен по времени и писать надо стараться в первую очередь грамотно, а потом уже выворачивать слова наизнанку и создавать нечто, что только тебе по плечу, но начинать следует с отличного знания языка, будь то азербайджанский, или русский, или любой другой.

Как художники, досконально изучив строение и анатомию человеческого тела, потом уже выделывают с ним всякие сюрреалистические эксперименты, и это завораживает, как всякое большое искусство, потому что изначально опирается на реальность, на знание законов живописи, так же и в литературе, в музыке, кино, в любом другом виде искусства - сначала изучать глубоко, набираться знаний, а потом экспериментировать.

- Но вы еще недавно "обзавелись" аккаунтом в "Фейсбуке", где вас сразу "атаковали" поклонники и забросали признаниями и комплиментами. Раньше вы были против такого "времяпрепровождения" в виртуале... Сейчас понравилось?

- Видите ли, в чем дело, мне очень нравится наблюдать за людьми, за их действиями, разговорами, изучать людей, чем я и занимаюсь, можно сказать последние лет пятьдесят, как только начал профессионально писать.

В ФБ, как и в реальной жизни, число людей недалеких гораздо больше, чем умных и одаренных, много людей, которым просто хочется издавать какие-то звуки, чтобы их заметили, много, как ни странно, людей вроде бы неглупых, с которыми я лично знаком, пожилых, но порой по совершенно непонятным мне причинам изрекающих сомнительные истины, чтобы вызвать реплики таких-то, таких-то и еще 189.

Я никогда не отвечаю, ни на что не реагирую, я просто не могу быть в числе 189 или 737, или любых других чисел. Я просто наблюдаю. Многие на ФБ неожиданно стали политиками, дают советы, как надо поступить, как надо воевать, когда следует вернуть захваченные агрессором земли.

Это кажется им таким легким делом: что такое политика, все это могут. Это мне напоминает очень часто повторяющийся случай в советские годы, когда тоже было огромное количество политиков: сидит парикмахер, или часовщик, часики починяет, причем это тоже ему не всегда удается легко и профессионально, но, тем не менее он рассуждает о политике, говорит примерно следующее: "Нет, Сталин, конечно, тогда неправильно поступил... и т.д." "А Рузвельт должен был сделать то-то и то-то, а он сделал не то... и т.д."

Когда я, еще молодой человек, слышал подобное, мне всегда хотелось им посоветовать: "Сначала научитесь чинить часы".

Но большая разница в возрасте и хорошее воспитание не позволяли мне сказать такое. Однако сейчас ФБ для меня хорошая площадка для наблюдений, все-таки человековедение - моя профессия, без этого нет писательства. А обращаюсь я через ФБ к общественности крайне мало, и это можно наблюдать и по моему аккаунту.

- А часто к вам обращаются за помощью молодые писатели?

- Не сказал бы - за помощью, но за советами - часто. Пишут мне, посылают свои рассказы, повести. Порой это становится утомительным, особенно когда напряженно работаешь над собственным произведением, но отвечать надо, могут попасться крупинки золота, нельзя проходить мимо.

Но с другой стороны, чтобы определить настоящее это или нет, профессионалу нет необходимости читать все до последней точки, достаточно прочитать первую страницу, или первые две страницы, концовку - все тут же становится ясно.

Но если первые страницы, первые предложения, абзацы втягивают тебя в материал и заставляют читать дальше, если пробуждают интерес, то, конечно, грех оставлять такую вещь, дочитываешь до конца и попутно отмечаешь сильные и слабые места в произведение. Одним словом, я считаю, что это тоже работа, порой довольно-таки утомительная, но необходимая.

- А что вам нравится и не нравится в молодых писателях?

- Независимо от того, писатели они или нет, в людях мне не нравится в первую очередь фальшь, когда они стараются играть чужие, не присущие им роли, когда не хотят быть самими собой. Что же касается молодых писателей, мне в них нравится, если они всей душой отдаются избранному делу, стараются добросовестно, соответственно таланту или способностям работать.

Не нравится, когда занимаются разрушательством, стараясь на обломках (как им кажется, потому что сломать некоторые созданные вдохновением вещи не так-то просто) старого признанного, классического построить свою писательскую карьеру.

Им кажется, что разрушать в искусстве легко, но это не так, потому что в литературе, в искусстве в целом, в том числе и в азербайджанской литературе, есть произведения, книги, как говорится, на все времена.

Лет тридцать назад, при советском режиме, у нас в республике так же, как во всех республиках бывшей страны советов свирепствовала цензура в искусстве, в литературе, особенно в кинематографе, и чтобы преодолеть пагубный натиск этой цензуры, многие талантливые писатели научились писать больше подтекстом, чем открытым текстом, но так, что в подтексте многое прочитывалось умным и вдумчивым читателем.

Тогда, кстати, умного и вдумчивого читателя было гораздо больше, чем в нынешнее время. Тоже веяние времени, не вернешь. Но самое главное, что многие молодые, не имеющие представления о той советской цензуре, крушившей все налево-направо, думают, что можно писать все что угодно.

Да, все что угодно можно писать, все может быть предметом литературы, если создать произведение интересное и талантливое, но не следует забывать, что у каждого творческого человека, у каждого писателя цензура должна присутствовать в душе, должна быть внутренняя цензура, которая называется чувством меры и без которого нет и не может быть настоящего произведения искусства.

Это чувство меры должно водить рукой писателя и должно останавливать руку писателя, если он переходит границы, если под его пером красивое и благородное становится уродливым и отвратительным. И в этом же ряду нападки на известных, давно зарекомендовавших себя в литературе писателей.

Особенно это касается критиков и их необоснованных нападок на писателей уже ушедших из этого мира, оставивших свой след в литературе, в искусстве.

Что ж, видимо, этот след им, этим критикам не по нраву. В таком случае я бы им посоветовал постараться оставить свой след, а не стирать чужой.

- Футбол вы не любите, а гонки? Тем более когда речь идет о Формуле-1, этап которой пройдет в Баку в июне. Вас это событие интересует?

- Футбол я люблю, люблю и гонки. В спорте я люблю все, что красиво и захватывающе, потому что и к спорту отношусь, как к искусству. Лет до девятнадцати я, кажется, перепробовал... ну, не скажу все, но очень много видов спорта: спортивная гимнастика в шестнадцать лет ( я даже тренера помню - Филонов в спортобществе "Динамо"), плавание ("доплыл" до первого разряда, между прочим), бокс (сломали нос, обиделся, ушел), теннис и многое другое.

Что касается Формулы 1 - это, думаю, тема отдельного большого разговора, но пока не начались и не закончились спортивные гонки, могу сказать, что это очень хороший, положительный факт для Баку, для столицы нашего государства, факт еще выше поднимающий престиж нашей страны на мировой арене, привлекающий еще большую массу туристов, и я уверен, еще большее количество иностранцев, которые уедут отсюда с любовью к Баку, которые будут изумлены красотой и великолепием нашего города и захотят вернуться, потому что Баку - это тоже праздник, который всегда с тобой.

Кстати, хочу отметить, что Баку уже давно стал площадкой для различных, очень важных в мировом масштабе форумов, в которых участвуют тысячи представителей от многих стран: бизнес-форумы, всемирный форум межкультурного диалога, Бакинский международный гуманитарный форум, многие, многие другие, и совсем недавно прошедший на высоком уровне VII глобальный форум Альянса цивилизаций ООН - все это служит помимо всего прочего поднятию престижа республики, служит тому, что Азербайджан уже давно знают во всем мире как миролюбивую страну с высокоразвитым, с древними корнями мультикультурализмом, как страну, распахнувшую свои объятия всем дружественным народам, всем гостям, которые хотят посетить Азербайджан и убедиться в щедрости, миролюбии, гостеприимстве нашего народа.

"Мультикультурализм и религиозная терпимость в Азербайджане - государственная политика", - сказал президент Азербайджана Ильхам Алиев, и под этими словами могут подписаться все азербайджанцы, весь азербайджанский народ.

- Трудно после каждого такого рубежа - я имею в виду ваше "Избранное", идти в творчестве дальше?

- Я стараюсь не делать больших пауз в работе, это расхолаживает. Творчеством надо заниматься постоянно, будь то в литературе, в музыке, живописи и прочее.

Если пианист не играет каждый день определенное количество часов, это плохо сказывается на его профессиональных качествах, то же самое происходит и с представителями всех других видов искусства.

В литературе тоже необходимо писать каждый день, писать определенное количество слов, с вдохновением или без вдохновения, но такой режим работы поддерживает профессиональный настрой и всегда слова влекут за собой, порой открывая что-то неожиданно новое.

Но, конечно, лучше с вдохновением, чем без него. Если у вас один день в неделю работа прошла на душевном подъеме, а остальные шесть - просто как экзерсисы для поддержания стиля, для оттачивания техники, для экспериментов и прочее, то этот один день по содержанию написанного, по своему коэффициенту полезности перевесит все остальные шесть, так что, вроде бы, не стоило и работать оставшиеся шесть дней.

Но это не так, это так кажется. Потому что работать всегда лучше, чем не работать, всегда что-то приобретаешь в копилку. Шесть дней - это скрупулезное копание, может даже рутина, но победа по очкам, а один вдохновенный день - подарок Бога, это - победа нокаутом. Кстати, эти слова принадлежат выдающемуся писателю Кортасару, но в связи с другим: он утверждал, что роман побеждает по очкам, а рассказ - нокаутом. Примерно так.

Когда мне попалось это его высказывание, я порадовался, так как много лет назад, когда еще не был знаком с творчеством этого великолепного аргентинского писателя в переводах блестящих переводчиков на русский язык, я однажды записал свою мысль по поводу романа и рассказа - "рассказ - выстрел в упор, в сердце читателя, роман - пулеметная очередь, неизвестно куда попадет". Так что мы с Кортасаром мыслим одинаково, мелочь, но приятно.

- Хочется задать вам один личный вопрос, если позволите. Творческие люди порой обладают тяжелым характером в быту. У вас тяжелый характер или нормальный?

- Начнем с того, что творческие люди абсолютно не похожи друг на друга, гораздо больше непохожи, чем люди обычные, нетворческие, и как правило, у них разные характеры.

Встречаются порой люди с тяжелым характером, можно перечислить множество великих людей прошлого, поэтов, художников, писателей, от которых их близкие люди были далеко не в восторге в быту.

Но что это решает? Главное в этих людях, что они оставили после себя великое наследие, что много поколений читателей воспитаны на их книгах, на их творчестве, перенимают в жизни их идеи. Это я плавно подхожу к себе, чтобы хоть немного оправдать свой характер. Да, я тоже далеко не подарок.

У меня часто бывают срывы, особенно когда предстоит большая работа, и я внутренне подготавливаю себя к ней и в то же время боюсь приступать, потому что в преддверии работы, к изнуряющей погоне за мыслью, за тончайшими оттенками чувств, которые надо передавать неуклюжими словами (даже при том, что они, эти слова имеют по нескольку синонимов, но все равно не отвечают чувствам), за малейшими движениями души, за тонкими психологическими поведениями, порой непонятными, абсурдными героев произведения - все это заранее нервирует, пугает, выбивает из обычной бытовой колеи, и ты становишься раздражительным, агрессивным и ищешь неоправданного повода для разрыва отношений.

Зато потом, когда работа уже завершена, можно вздохнуть свободно, можно вернуться к нормальной жизни. Ведь творчество, настоящее, талантливое творчество - это отклонение от нормального течения нашей жизни, это уход в нереальный мир, который мы насыщаем своими мыслями, своими идеями, чувствами, своей кровью...

Так что характер у меня в разное время разный, все зависит от того, в работе я или свободен. Но эта свобода - к сожалению ли, к счастью ли - тоже недолговечна.

- Во многих ваших книгах прослеживаются две основные темы: любовь и смерть...

- Это вполне естественно для литературы, эти темы прослеживаются не только в моих книгах, но и во всей мировой литературе и искусстве. Любовь - это то, ради чего приходит на свет человек, любовь не только к такому же человеку противоположного пола, но ко всему, что создал Господь, что родила Природа: к воде и свету, к труду и отдыху, к путешествиям, к родной земле и ко многому, многому другому, что окружает в земной жизни человека.

А смерть именно та черта, подойдя к которой человек пронзительно осмысливает всю пройденную жизнь и многое только теперь понимает, только теперь открывается ему истина.

Например, такой человек вдруг может понять, что все свои годы отдал не тому делу, что зря растратил свою жизнь, что занимался не тем, к чему был призван, что предал свое призвание, свое предназначение на этом свете, и теперь приходится его покидать - этот свет, эту жизнь.

Одна из моих повестей как раз была посвящена такому герою, который все это осознает перед смертью, и это является для него большой бедой, большой трагедией, потому что до того момента он вовсе не задумывался над таким жизненно важным вопросом, окруженный славой и лестью людской.

Но между этими главными вехами: рождением, любовью и смертью есть огромное количество художественных деталей, которые и делают произведение достоверным, делают его заземленным, понятным каждому читателю, даже если он обитает не в том пространстве, не в той среде, что описывает автор.

- Как вы считаете, большую ли роль играет везение в жизни творческого человека, или все зависит от "пробивных" способностей и таланта?

- Много лет назад я слушал выступление знаменитого на весь мир академика Лихачева, он как раз говорил на эту тему и мне его слова запали глубоко в сознание. Потому что он изрекал истину.

На самом деле изрекал. Если у творческого человека нет везения, если он постоянно не находится в нужном месте в нужное время, у него постепенно вырабатывается комплекс неуверенности в себе, в своих силах.

Это как раз неуверенность со знаком минус, потому что неуверенность внутренняя, когда над чем-то работаешь и все время сомневаешься - это положительная неуверенность и она дает свои восхитительные плоды.

Если человек, опять же речь о творческой личности, слишком уверен в себе, считает себя большим талантом, гением - то тут он и закончился, как творческий человек. Исподволь, подспудно, как говорится, писатель или художник, композитор, зная себе цену, может считать себя гением, но когда его гениальность выпирает, и он, где можно и где нельзя, в первую очередь выставляет свою гениальность, это приводит к фиаско.

Особенно во время работы. Вот я гений, сижу за столом, сижу перед компьютером и сейчас сочиню что-то потрясающе гениальное. Нет, с такой уверенностью не сочинишь...

В процессе работы как раз нужна неуверенность, она приводит к плодотворным поискам. А не сознание своей гениальности.

Я вспоминаю сейчас эпизод из великолепного фильма Милоша Формана "Амадей". Моцарту отказали в работе, на которой он мог бы, нуждаясь в деньгах, неплохо заработать и поправить свои дела.

Он настаивает, чтобы работу предоставили именно ему, на что председатель комиссии, отбирающей музыкантов для этой работы, говорит ему назидательным тоном, так, будто понимает в музыке больше Моцарта: "Моцарт, вам не мешало бы быть поскромнее, в Австрии и кроме вас есть композиторы". "Да, - соглашается Моцарт, - Но я самый лучший!".

Вот такое сознание своей гениальности необходимо, чтобы быть уверенным в своих силах и понимать, что ты в своем деле самый лучший, ты - номер один.

Но только не во время работы, не в процессе работы, где свою гениальность надо напрочь забыть и помнить только о произведение, над которым работаешь, и сомневаться, и бояться, трепетать, что ничего не получится! И тогдав результате, когда рождается нечто настоящее, стоящее, чтобы вынести на суд читателей, понимать, что опять ты создал нечто, чем можешь гордиться.

- Приближается лето. Какие у вас планы?

- Такие же, как и зимой. Работать, если Бог даст. Случится поездка - поеду. Но вернусь. Это однозначно. Потому что без своего родного города, без Баку не могу долго жить, через неделю - дней десять начинаю ловить ртом воздух, как выброшенная на горячий абшеронский песок рыба.

Работу в моем возрасте надо ценить, если эта работа продиктована настоящим вдохновением - это подарок Бога, а подарки не часто бывают.

А когда стараешься сам себе сделать подарок, то видишь, что это все-таки не совсем то, божий гораздо лучше и долговечнее. Конечно, бывает, и очень часто, что надо работать, надо продолжить, закончить, но не хочется делать нечто бескрылое...

Обязательно надо ждать крыльев, и чем они роскошнее и пышнее, тем выше взлетаешь, как в юношеских снах. А летать хочется, черт возьми!

И.АСАДОВА

Эхо.- 2016.- 14 мая.- С.10.