Человек — эпоха

О нашем великом лидере — Гейдаре Алиеве — сказано и написано так много, что больше ничего, казалось бы, и не скажешь. Но выдающаяся личность, как и его выдающаяся, полная событиями и делами жизнь, способна открываться все новыми и новыми сторонами. И, обращаясь к ним, мы понимаем, как многое еще остается за рамками общеизвестного. Что думал и как поступал он, оказываясь в самых сложных ситуациях? В чем черпал и силы, и мудрость, чтобы оказаться соизмеримым взятой на себя ответственности? Ответы на эти и сегодня для нас важные вопросы мы находим в разных источниках — воспоминаниях соратников и очевидцев, в исторических теперь уже документах. Значительная часть их собрана в многотомном труде писателя Эльмиры Ахундовой «Гейдар Алиев: Личность и Эпоха». Отрывок из третьего, недавно увидевшего свет тома ее книги и предлагаем вниманию читателей на внутренних полосах газеты.

У него был огромный авторитет в стране

Отрывок из третьего тома биографического романа-исследования писателя-публициста Эльмиры Ахундовой «Гейдар Алиев: Личность и Эпоха»

И в годы правления Горбачева Гейдар Алиев продолжал активно ездить по стране, а также отправлялся за рубеж, возглавляя партийно-правительственные делегации. Каждый его визит подробно освещался в центральной печати, а после на местах еще долго вспоминали встречи с этим удивительным человеком, так не похожим на других представителей высшей партийной элиты.

21-23 июня 1985 года состоялась рабочая поездка Г.Алиева по железнодорожной магистрали Казанского направления.

В сообщении ТАСС, опубликованном в центральных газетах за 24 июня, в этой связи говорилось: «В городе Муроме Владимирской области Г.А.Алиев ознакомился с ходом работ по реконструкции и расширению стрелочного завода. После их завершения предприятие станет крупнейшим в отрасли производителем стрелочных переводов, от которых во многом зависят безопасность и скорость движения поездов. Стальные магистрали страны испытывают большую потребность в этой продукции, однако сроки строительства второй очереди Муромского завода неоднократно срывались. На совещании, проведенном Г.А.Алиевым, были определены конкретные меры выправления создавшегося положения…

Большое внимание Г.А.Алиев уделил осуществлению электрификации линии Москва–Казань–Свердловск, призванной обеспечить ритмичную работу и увеличение объема перевозок на всем протяжении трассы. Он побывал в железнодорожном узле Арзамас и на станции Бобыльская Горьковской области, на сортировочной станции и в депо Юдино близ Казани, беседовал с рабочими-железнодорожниками, интересовался условиями труда и быта. Положение дел на стройке, протянувшейся почти на полторы тысячи километров, было проанализировано на совещании, состоявшемся в Казани. Г.А.Алиев побывал также на строительстве автодорожного моста через Волгу и в речном порту Казани».

Кроме того, во время поездки Г.Алиев интересовался перспективами увеличения выпуска товаров народного потребления, повышения их качества. Он посетил хлопчатобумажный комбинат «Красный луч» и завод имени Орджоникидзе в Муроме, Татарское меховое объединение, магазины и рынки Казани. Он встретился с профессорско-преподавательским составом Казанского университета имени В.И.Ульянова-Ленина и вел разговор о путях совершенствования системы высшего образования, повышения эффективности научно-технического потенциала вузов. Затем состоялись встречи с партийно-советским активом Мурома и Казани.

С 14 по 17 ноября 1985 года Г.Алиев находился в городе Кургане.

Он ознакомился с работой Курганского узла Южно-Уральской железной дороги, побывал на станции Курган, в локомотивном депо, встретился с ветеранами в Музее революционной и трудовой славы, с жителями жилого массива железнодорожников, побывал на машиностроительном заводе имени В.И.Ленина, на городской выставке товаров народного потребления, где беседовал с жителями Кургана. Г.Алиев посетил комбинат медицинских препаратов и изделий «Синтез», а также Курганский научно-исследовательский институт экспериментальной и клинической ортопедии и травматологии, познакомился с легендарным врачом Г.Илизаровым. В заключение Г.Алиев провел совещание в Курганском обкоме партии и принял участие в отчетно-выборной партийной конференции Курганского узла Южно-Уральской железной дороги.

5-7 июня 1986 года Г.Алиев побывал в Чувашской АССР. В этот период ему приходилось много заниматься вопросами социальной политики, ходом реализации Комплексной программы развития производства товаров народного потребления, поэтому он считал необходимым побывать на предприятиях, выпускающих товары для народа, на месте ознакомиться с существующими проблемами.

7 июня Г.Алиев участвовал в собрании актива работников легкой промышленности Чувашии, которое состоялось на Чебоксарском хлопчатобумажном комбинате.

Выступая на активе, Г.Алиев сообщил, что с 1 января все предприятия легкой промышленности будут переведены на условия полного хозрасчета и самоокупаемости. В этой связи он заострил внимание на ряде проблем: медленном техническом перевооружении заводов и фабрик, «хроническом бесплодии», как образно заявил Г.Алиев, отраслевых научных учреждений, которые «годами держат важную народнохозяйственную отрасль на голодном пайке свежих идей», низком уровне качества многих изделий легкой промышленности. Его выступление было, как всегда, предельно насыщено фактами, глубоким и со знанием дела проведенным анализом ситуации в легкой промышленности вообще и, в частности, на чебоксарских предприятиях.

Вот как Г.Алиев обрисовал вопрос качества продукции: «Да, сегодня нам приходится одевать уже одетых и обувать обутых. В условиях общего роста культуры, информированности в области моды, в силу новых представлений о дизайне, красоте, удобстве нашей легкой промышленности приходится вступать в нелегкое соревнование с изготовителями товаров за рубежом. Не секрет, что пока еще покупатели нередко отдают предпочтение вещи с импортной, «фирменной» наклейкой. Где же честь, профессиональное самолюбие наших, советских фирм, в том числе и тех, полномочные представители которых собрались сегодня в этом зале? Перейдем от разговоров о качестве к грамотной экономической работе, которая не только поспевала бы за колебаниями спроса, но и шла впереди человеческих устремлений, формируя разумные потребности, воспитывая хороший вкус, культуру потребления».

Г.Алиев с сожалением отметил, что Закон о трудовых коллективах, принятый три года назад, пробуксовывает, руководители предприятий руководят по старинке, а коллективы не пользуются на практике предоставленными им законом правами. На партактиве Г.Алиев не преминул затронуть свою любимую тему, которая наконец-то стала обсуждаться и на всесоюзном уровне, — тему борьбы с нетрудовыми доходами: «Долг и право трудового коллектива — создать такую атмосферу, чтобы взяточники, казнокрады, несуны, спекулянты, все любители наживы за счет общества были окружены всеобщим презрением, знали о неотвратимости наказания». Он привел конкретные негативные примеры, назвал имена руководителей, наживающихся за счет своего служебного положения. («Известия», 7 июня 1986 года).

Во время посещения комбината Г.Алиев прошел по всем цехам, долго беседовал с рабочими и специалистами, а у проходной чулочно-трикотажной фабрики его встретили сотни чебоксарцев. Завязался живой разговор об условиях труда и быта работников, о перспективах на будущее, о ситуации в стране.

С 15 по 18 марта 1987 года Г.Алиев находился в Волгоградской области, где провел целую серию встреч и бесед с тружениками. Он побывал на Камышинском хлопчатобумажном комбинате, на чулочно-трикотажной и обувной фабриках, на Волгоградском тракторном заводе, посетил Центральный рынок, магазины и предприятия общественного питания. Побеседовал с коллективом клинической больницы скорой медицинской помощи, побывал на железнодорожной станции имени М.Горького, осмотрел комплекс речного вокзала, совершил поездку на скоростном трамвае, часть трассы которого проложена под землей. Встретился с учащимися и наставниками школы-интерната № 4, посетил созданный там музей боевой и трудовой славы, а также возведенный машиностроителями детский комбинат. Обсудил проблемы перестройки высшего образования с руководителями вузов в политехническом институте. Возложил венок на площади Павших борцов к братской могиле защитников волжской твердыни в годы гражданской и Великой Отечественной войн, посетил мемориальный ансамбль героям Сталинградской битвы на Мамаевом кургане, осмотрел музей-панораму «Сталинградская битва».

Во время встречи с партийным, советским и хозяйственным активом области были рассмотрены ход перестройки, практическое осуществление стратегии ускорения в свете решений январского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС.

17 марта Г.Алиев провел в Волгограде собрание актива работников легкой промышленности, предприятий других отраслей, производящих товары народного потребления, торговли и сферы услуг Волгоградской области. Изложение выступления Г.Алиева на активе было опубликовано в газетах «Правда» и «Известия». Г.Алиев проанализировал положение дел в легкой промышленности области с позиций современных требований, отметил нерешенные проблемы, особенно в социально-культурной области. В его выступлении были обстоятельно рассмотрены проблема развития современной сферы обслуживания населения, суть новых методов хозяйствования, заложенных в Законе о госпредприятии.

Вместе с ним в поездки по стране, как правило, отправлялся его помощник Эдуард Прохоренко, который вспоминал в беседе со мной:

«Это были поездки, связанные с необходимостью почувствовать, что происходит на местах. Его к этому никто не принуждал. Он сам планировал их, чтобы познакомиться с ситуацией непосредственно.

В связи с этими поездками шла информация по телевидению. Это были порой крохотные материалы по 15-20 секунд, тем не менее они имели значение. Приводились какие-то цитаты из его выступлений. Он очень внимательно смотрел эти материалы, чтобы все там было отражено правильно.

О значении личности Алиева свидетельствует его поездка на Волгоградский тракторный завод. Я был поражен: толпы народа на улицах, люди чуть не переворачивают автомобиль. Охрана просто перепугалась. А Гейдар Алиевич вышел из автомобиля, и люди хлынули к нему. Мы испугались: не дай Бог, придавят его в толпе. Это подтверждение того, что личность — всегда притягательна для всех. Это не простое любопытство простых людей, это желание пообщаться с личностью. У него, конечно, был огромный авторитет в стране. Я думаю, что у Рыжкова такого не было (выделено нами. — Э.А.)

Или вот еще один эпизод, еще одна черта, характеризующая Гейдара Алиевича. Мне кажется, это было в Волгограде. Естественно, к его приезду подготовились. Как обычно — посещение предприятий, проблемы. Прилетели в Волгоград и прямо из аэропорта поехали на железную дорогу. Там были проблемы, и их рассматривали конкретно на месте. Дальше направились в Камышин на хлопчатобумажный комбинат. А уже просочился слух о том, что Г.Алиев приехал. Народ вышел на дорогу. Начался разговор. У них были проблемы с обеспечением хлебом, продуктами. Алиев всегда говорил с народом, выслушивал абсолютно всех. Выяснилось, что какие-то местные умники запретили народу выращивать овощи. А ведь это помидорный край. Вопрос был решен на месте, с ходу. И кое-кому из местных чиновников здорово влетело за самодеятельность.

И вот приехали в Камышин. Гейдар Алиевич тщательно готовился к выступлению, очень щепетильно относился к тому, что он произносит. И вдруг утром звонок:

— Поднимись ко мне.

Я прихожу. Он сидит с этим выступлением.

— Ты знаешь, — говорит, — это не годится.

А ведь мы готовились не меньше месяца! До актива, на котором будут присутствовать сотни людей, остается три-четыре часа.

— Пиши. Первое: о работе Политбюро. Второе: о задачах в области здравоохранения.

И так по порядку. Всего восемь-девять строчек. Все эти восемь вопросов быстро отпечатали на листике.

Он вышел на трибуну. Я сидел в зале и мог наблюдать за реакцией собравшихся. Он начал просто рассказывать, как работает Политбюро, кто где сидит, как проходит обсуждение. Ведь такие вещи тогда были закрытыми, а это партийно-хозяйственный актив, все сидящие в зале — члены партии, и они не представляют, что происходит в Кремле.

Словом, Гейдар Алиевич повел абсолютно живой рассказ. Он по этому плану, который надиктовал мне, говорил почти полтора часа.

Вы знаете, с каким вниманием его слушали. Я сидел в зале и слышу рядом реплику:

— Посмотри, без бумажки говорит.

А ведь без бумажки можно говорить, если ты хорошо знаешь вопрос.

– Но ведь такие рассказы о Политбюро, наверное, не поощрялись?

— Как бы там ни было, он это взял на себя. Это был живой рассказ, который я и сам с интересом слушал. Это, правда, было интересно слушать: как идет обмен мнениями в Политбюро, как решаются вопросы. Он же не рассказывал о том, какие именно там вопросы решаются. Во время той или иной поездки он чувствовал ситуацию и никогда не подходил стандартно».

Эхо вояжей Гейдара Алиева по Союзу, особенно его блистательных выступлений, доходило до Кремля, и однажды Горбачев не сумел сдержать ревности. Об этом в разговоре со мной вспомнил бывший секретарь ЦК КП Азербайджана, а ныне руководитель администрации президента республики Рамиз Мехтиев:

«Как-то при Горбачеве Гейдар Алиев отправился в очередную поездку по стране. Встречался с людьми, общался с народом, выступал как всегда блестяще. Вскоре после его поездки мне довелось по делам быть в Москве. Это было где-то в июле-августе 1985 года. А я, приезжая в столицу, практически всегда встречался с Гейдаром Алиевичем. Или в Кремле, или же мы отправлялись к нему на дачу.

Разговор помню четко. Когда я ему сказал, мол, вы там блестяще выступали, мы следили за вашей поездкой по телевизору и видели, с какой любовью народ относился к вам, читали газетные репортажи и пр., он невесело усмехнулся и говорит: «После возвращения в Москву я позвонил Горбачеву, чтобы доложить ему о положении дел на местах. Он только что вернулся из Ленинграда. Я дал высокую оценку его поездке и стал хвалить, дескать, вы хорошо выступали, поднимали актуальные проблемы, люди на местах это поддерживают. А он мне отвечает: «Ну, что я… Вот вы, Гейдар Алиевич, выступаете — это да…». Я, говорит Алиев, почувствовал в его словах иронию и затаенную ревность. Ревность к алиевской популярности, ораторскому мастерству, умению неформально, без бумажки, говорить о важных проблемах, общаться с людьми».

***

Зарубежные поездки, как правило, были сложные. Г.Алиева направляли в отдаленные и нестабильные регионы мира: Корея, Ангола, Мозамбик. Генеральный посылал Г.Алиева, потому что знал: он не откажется, не подведет и обеспечит успех самых трудных переговоров.

12 августа 1985 года из Москвы в Пхеньян для участия в праздновании 40-й годовщины освобождения Кореи отбыла советская партийно-государственная делегация во главе с Г.Алиевым.

Из рассказа Сабира Гусейнова:

«Мне теперь гораздо реже, но все-таки приходилось с ним встречаться. Больше по моей инициативе. Но однажды и по его. Меня неожиданно по предложению Гейдара Алиевича включили в состав возглавляемой им партийно-правительственной делегации, отправлявшейся в Корею.

В президиуме по левую сторону от Ким Ир Сена сидит Ким Чен Ир, а по правую — наш Гейдар Алиевич. Его речь синхронно переводится на корейский и английский языки. Она неоднократно прерывается бурными аплодисментами. А после торжественного собрания Ким Ир Сен пригласил всю советскую делегацию в роскошно обставленный Овальный зал, где сам же зачитал свой указ о награждении члена Политбюро ЦК КПСС Гейдара Алиева высшим орденом Кореи и сам прикрепил к лацкану его пиджака. На следующий день каждому из членов делегации один из высших партийных чиновников вручал корейский орден Победы, который я храню вместе с другими наградами, полученными мной за время работы с Гейдаром Алиевичем.

В ту же ночь на столичной площади Кореи, рядом с резиденцией Ким Ир Сена, состоялось поразившее всех нас феерическое и грандиозное ночное факельное шествие».

Из беседы с Александром Ивановым:

«В преддверии поездок в страну выезжала передовая группа из протокола и сотрудников «девятки». Меня как руководителя его охраны спрашивали: «Что надо подготовить для Гейдара Алиевича, какую кровать, какую постель? Что он будет кушать?» — «Ничего не надо, если он увидит, что вы заранее готовились, будет недоволен. Лучше тщательно обследуйте трассу, места проведения мероприятий».

– А где он кушал в дороге? С ним ездил личный повар?

– Ни разу, никуда, кроме Вьетнама. И то пришлось его просто убедить. Я стал его пугать, мол, Гейдар Алиевич, там собак едят. А так он никогда не брал ни официантку, ни повара. Ел, что подавали.

В Корее Ким Ир Сен впервые предоставил представителям другой страны свой огромный зал. В первый день он организовал прием, а накануне отъезда советская сторона давала ответный прием, где-то зарезервировали помещение. Когда Ким Ир Сен узнал об этом, он сказал: «Проводите прием в этом же зале». В истории Кореи не было такого, чтобы Ким Ир Сен предоставил кому-то свой главный зал для официальных торжеств. Он был просто влюблен в Гейдара Алиевича. Не только он, но и Насер, и Ле Зуан. Помню курьезный эпизод с ангольским лидером — Жозе Эдуарду душ Сантушем. Тот ведь был выпускником АЗИнефтехима. Гейдар Алиевич впервые заставил главу другого государства разговаривать по-русски. Помню, провели официальную часть, Гейдар Алиевич говорит: «Слушай, перестань ерунду городить, переходи на русский. Ты же шесть лет жил у меня на Родине». Тот засмеялся и перешел на русский язык. Наверное, впервые за всю практику. У него первая жена была русская. Он, кажется, в Сумгайыте с ней познакомился, и сын от нее имеется».

По материалам хроники ТАСС:

30 ноября 1985 года из Москвы в столицу Анголы Луанду отбыла делегация КПСС во главе с Г.Алиевым для участия в работе II съезда МПЛА — Партии труда.

СССР в те годы оказывал большую помощь и поддержку этой африканской стране, 10 лет назад вставшей на путь независимости и построения социализма. В Анголе работали сотни советских специалистов — энергетики и портовики, геологи и агрономы, экономисты и учителя. Свыше тысячи граждан Анголы получили дипломы или обучались в вузах СССР. Помогал СССР и военспецами, а также оружием, потому что ЮАР продолжала оккупировать часть южных районов Анголы, а Вашингтон оказывал прямую поддержку антиправительственным силам УНИТА. Г.Алиев от имени советского руководства заверил, что эти помощь и поддержка будут продолжаться.

Из воспоминаний корреспондента ТАСС В.Джалогония:

«Первая поездка оказалась самой сложной — в августе 1985 года Гейдар Алиев во главе советской делегации прибыл в Пхеньян для участия в торжествах, посвященных 40-летию освобождения Кореи. КНДР в эпоху Ким Ир Сена была страной особой. Даже в соцлагере, отгородившемся от мира «железным занавесом», не было государства более закрытого. Заповедник остановленного времени — такой предстала перед нами Северная Корея. У Ким Ир Сена были официальные должности — Генеральный секретарь, Председатель, Президент и многие другие, однако все это не имело значения, главным было то, что он — Великий вождь. В данном случае это не эпитет, а профессия: он просто работал Великим вождем.

Я удостоился чести наблюдать его довольно близко. Журналисты были допущены до начала беседы Ким Ир Сена с главой советской делегации, и я обнаружил, что правую щеку корейского лидера подпирает огромная жировая шишка, из-за чего фотографировать его разрешалось только в левом ракурсе. А в целом он был округло гладким и очень походил на собственный 36-метровый монумент в центре Пхеньяна.

Ким Ир Сен произнес несколько протокольных фраз о том, как он рад приезду столь высокой делегации, и вдруг без всякого перехода спросил: «А как у вас с видами на урожай?». И в тот же момент нас попросили покинуть зал приемов. «Ну вот! — с досадой подумал я. — Только начинается душевный разговор...»

Позднее милая женщина Галя, стенографистка Алиева, которой я каждый вечер диктовал свои отчеты, рассказала мне, что беседа действительно получилась теплой. Гейдар Алиевич умел разговорить любого собеседника, даже если это — Великий вождь. Расслабившийся Ким Ир Сен пожаловался, что у него в последнее время стали побаливать суставы — возраст дает о себе знать. «Все это пустяки, — успокоил его Алиев. — Главное у мужчины — сердце, его мотор, и еще мозг. А с этим у вас полный порядок». Великий вождь приободрился.

Самой головоломной проблемой оказалось вырвать у корейской стороны текст доклада, с которым на юбилейном торжественном заседании в огромном, жестко охранявшемся здании Кымсусанского дворца съездов выступил премьер Административного совета КНДР Ким Сен Сан. Выяснить у невозмутимых местных чиновников, когда, наконец, мы получим этот документ, никак не удавалось. Даже в тех случаях, когда к ним на чистом корейском языке обращался мой напарник — тассовский собкор в Пхеньяне Жебин. Понять, почему доклад так старательно от нас утаивали, было нельзя. Возможно, корейские друзья желали, чтобы ТАСС использовал их официальный вариант отчета, весьма своеобразно трактовавший события 40-летней давности.

Увидев печать отчаяния на наших лицах, Гейдар Алиевич спросил, есть ли у нас проблемы. «Еще какие!» — синхронно вырвалось у нас. Алиев мгновенно оценил обстановку и сказал министру иностранных дел КНДР: «Если ТАСС не получит немедленно необходимых документов, я буду вынужден проинформировать об этом товарища Ким Ир Сена». Дальнейшее походило на чудо: через считанные мгновения доклад был доставлен нам в красивой папочке.

Алиев, обладавший феноменальной памятью, эту историю запомнил. Когда в декабре того же года он прибыл во главе советской делегации в Луанду, где должен был пройти II съезд МПЛА — Партии труда Анголы, то в первой же беседе с советским послом А.Калининым сказал: «Съезд, видимо, будет сложным, громоздким, с массой бумаг. Проследите, чтобы ТАСС своевременно получал нужные документы». И добавил то ли в шутку, то ли всерьез: «Имейте в виду, Арнольд Иванович, по этому я буду судить об уровне работы посольства». — «Вот как вы формулируете, — улыбнулся явно озадаченный посол. — Что ж, я прослежу».

И слово сдержал. Ночь перед съездом я провел без сна, пытаясь изложить для тассовской ленты необъятный отчетный доклад президента Анголы и председателя МПЛА Жозе Эдуарду душ Сантуша.

Текст мне по частям в течение всей ночи доставляли в 304-й номер отеля Tropico гонцы из советского посольства, где документ переводили на русский консультанты-африканисты.

Между прочим душ Сантуш учился в Баку, закончил Институт нефти и химии и даже ухитрился вывезти из столицы Азербайджана не только инженерный диплом, но и жену — русскую девушку Таню. Она успела побывать «первой леди» этой африканской страны, родила президенту сына. Правда, позднее брак распался, что не отразилось на отношении душ Сантуша к городу, в котором он с ней познакомился. Я сам слышал, с какой теплотой ангольский лидер, беседуя с Алиевым, вспоминал студенческие годы, проведенные в Баку.

Сам съезд проходил в тревожной и нервной обстановке. В городе действовал комендантский час. Жонас Савимби, лидер ангольских повстанцев, поклялся взорвать дворец, в котором заседали делегаты. Во время доклада душ Сантуша, — а читал он его 8 часов — в зале неожиданно вырубился свет. Наступила зловещая тишина. В кромешной тьме люди боялись шевельнуться. Замер на трибуне, перестав шуршать бумажками, и докладчик.

Все были убеждены, что это начало диверсии, спланированной Савимби, и вот-вот прогремит взрыв.

Московские телевизионщики имели автономное освещение, но боялись его включать — местная служба безопасности с перепугу могла открыть пальбу по лампам.

Александр Иванов, начальник охраны Алиева, проработавший с ним много лет, позднее мне рассказал: «Мы сразу взяли шефа в кольцо. Гейдар Алиевич спросил в темноте: «Это ты, Саша?» — «Это мы», — ответил я. «Вольно, ребята! — засмеялся Гейдар Алиевич. — Думаю, это просто техническая накладка». Так и оказалось — произошла авария в осветительной сети Луанды, типичная для ангольской столицы...».

25 июня 1986 года Г.Алиев во главе делегации КПСС вылетел в Белград для участия в XIII съезде Союза коммунистов Югославии.

Вместе с Г.Алиевым в составе делегации находился Анатолий Лукьянов, который вспоминал об этой поездке в беседе со мной:

«В 1986 году году нас вдвоем послали в Югославию. Мы попали туда в очень сложный период в жизни страны и Балкан вообще, в период, связанный с распадом Компартии на последнем съезде, где шла жесточайшая борьба, в страну рвались националистические элементы. И здесь максимально проявились мудрость Гейдара Алиевича, умение разбираться в межнациональных конфликтах. Для меня эта поездка была очень существенной и поучительной. Мы были не только в Белграде, но и объездили несколько предприятий за пределами Белграда, общались с партийным активом, много беседовали с руководителями правительства, партии о том наследстве, которое оставил Тито.

Нас с Гейдаром Алиевичем объединила тревога за все, что там происходило. После этого была составлена большая записка о положении на Балканах. А поскольку речь шла и о работе ночами, о подготовках документов, о переговорах с Москвой и т.д., это нас еще больше сблизило — настолько, что уже потом многие вопросы нам было легко решать совместно.

– В чем состояла суть записки?

– Главное — это сохранение Компартии Югославии, единства страны. Мы понимали, что Балканы движутся к разлому. И обо всем этом проинформировали Политбюро ЦК КПСС».

Из воспоминаний корреспондента ТАСС В.Джалогония:

«…Лидерам социалистических стран нередко удавалось компенсировать историческое отставание своих народов личным прорывом к вершинам социального преуспевания. Здесь они вполне могли на равных состязаться с коллегами из наиболее развитых стран Запада. В этом можно было убедиться, побывав, к примеру, в мемориальном центре «Иосип Броз Тито», расположенном на территории роскошного парка площадью в 14 гектаров.

Неподалеку от бывшей резиденции Тито, в том же Белграде, во Дворце съездов «Савва» в июне 1986 года проходил XIII съезд Союза коммунистов Югославии, мучительно искавший пути выхода из кризиса, поразившего страну. До распада федерации и кровавых войн, которыми она сопровождалась, оставалось еще шесть лет. Но Гейдар Алиев, возглавлявший делегацию КПСС, ясно видел, что она трещит по всем швам, и говорил об этом югославским коллегам.

Шесть республик, образовавших СФРЮ, тогда договорились об институте «сменяемого руководства». Каждому «дежурному» председателю президиума ЦК СКЮ предоставлялась власть на год, но это только подчеркивало распад системы управления.

А в бывших владениях Иосипа Броз Тито, основавшего это государство, царили покой, комфорт и роскошь, которые так любил покойный лидер. Для демонстрации подарков, которыми он был засыпан, и его личных вещей был построен специальный дом.

Экспонировались, в частности, триста орденов и медалей, которыми был награжден Тито, включая советский орден Победы, четыре маршальские формы, коллекция холодного оружия, собрания полотен и скульптур, ювелирных украшений...

Однако более всего, на мой взгляд, характер Тито раскрывал его охотничий домик. Собранных в нем трофеев главного югославского коммуниста хватило бы, наверное, на пару-другую «красных книг»: шкуры львов и тигров, голова черного буйвола и зебры, чучело бедного подмосковного лося. Но с особой почтительностью гид подвел нас к шкуре гигантского бурого медведя, убитого лично Тито на Балканах.

«Это был мировой рекорд», — уважительно сказал экскурсовод. «Рекорд мира?» — переспросил Гейдар Алиевич. «Бывший. Недавно еще большего медведя убил Чаушеску». — «Значит, теперь Чаушеску — мировой рекордсмен?» — «Да», — грустно согласился гид, не заметив иронии.

Вот такое «коммунистическое соревнование» устроили два партийных лидера. Оба хорошо стреляли, и оба плохо кончили. Тито уже после смерти потерял страну и партию, которые создавал. А Чаушеску был в большой спешке казнен его бывшими соратниками, по сути, без суда и следствия. Грустный урок истории».

25 октября 1986 года из Москвы в Мапуту для участия в похоронах Председателя Партии ФРЕЛИМО, президента Народной Республики Мозамбик маршала Саморы Мойзеса Машела отбыла советская партийно-государственная делегация во главе с членом Политбюро ЦК КПСС, первым заместителем Председателя Совета Министров СССР Г.Алиевым.

С.Машел погиб в авиакатастрофе на территории ЮАР близ границы с Мозамбиком. В печати тех дней появились сообщения о прямой причастности Претории к катастрофе, об установленном близ границы ЮАР с Мозамбиком мощном портативном радиомаяке-ловушке с целью

Азербайджанские известия. - 2009. - 9 мая. - С.1-3.