Призвание быть художником

Эльбей Рзагулиев: Главное в искусстве –

писать сердцем

Художника-постановщика не одного десятка фильмов, автора картин, хранящихся в престижных музеях мира и входящих в золотой фонд изобразительного искусства Эльбея Рзагулиева знают, любят и высоко ценят истинные почитатели искусства. Выдающийся мастер, исколесив полмира, перенес свои впечатления на полотна.

Полвека спустя

Мы встретились с Эльбеем у него дома. Случилось это в самом начале ХХI века, точнее, в 2004 году. Приближался его юбилей.

Эльбей заметно изменился, многое запамятовал. Еще бы… такая насыщенная на события жизнь! Ни мало ни много – целых 80 лет!

Готовясь к встрече с именитым мастером, я полистал не одну книгу, перечитал добрый десяток газетных и журнальных статей о нем. И… почти изучил его биографию.

Он был немногословен. Спокойно слушал. Но было видно, как он о чем-то думает. Вдруг, к моему удивлению, приподняв брови, Эльбей сказал: «Ты же про меня все знаешь. Вот возьми и все это напиши, а то у меня все спуталось в голове. Если надо – помогу».

Высоко на стене, над его головой, висел портрет юноши. Словно почувствовав мое любопытство, он пояснил: «Это – Давид Сикейрос. Помнишь, был такой мексиканский художник-монументалист. В конце 50-х он гостил у меня и сделал этот портрет. Он мне очень дорог…»

Эльбей Рзагулиев с особой любовью рассказывал о кино. Казалось, кино для него было всем. Позже я узнал о том, как 11-летним юношей он впервые очутился на съемочной площадке – известный в те годы режиссер Гусейн Сеидзаде снял его в роли младшего брата, а роль сестры исполнила несравненная Лейла Бадирбейли. Прогуливая занятия в школе, Эльбей украдкой посещал утренние сеансы кинотеатров, не пропуская ни одной премьеры. Так и увлекся кино. И неудивительно, что после окончания Художественного училища имени Азима Азимзаде уехал учиться во Всесоюзный государственный институт кинематографии (ВГИК), чтобы, так сказать, соединить эти два вида искусства в одном – стать художником кино.

Семья

Старшие братья Эльбея – Ага Вагаб, студент мединститута, и Озбек, талантливый математик и скрипач, в первые же дни Великой Отечественной войны были призваны на фронт. Вскоре после тяжелого ранения Ага Вагаб был демобилизован, а Озбек, которому было всего 18, пропал без вести под Брестом.

Реакция 15-летнего Эльбея была мгновенной – отправиться на фронт! Его чудом нашли и вернули домой. Но чувство боли осталось с ним навсегда. Позже, став зрелым художником, он не раз писал картины о войне, о брате, не вернувшихся с фронта друзьях, не дождавшихся своих сыновей матерях…

Через год не стало отца, который не смог пережить потерю сына. Война тяжким бременем легла на плечи старшего брата и матери Ситары ханум, женщины, обладающей вселенским терпением и мудростью. Портрет матери мы впоследствии увидим на картине «Проводы». Все ее драгоценности перекочевали в ломбард, но зато шестеро детей – Ага Вагаб, Эльбей, Огтай, Шаргия, Айдын и Дильшад – получили прекрасное образование. И когда настало время отправиться на учебу в Москву, Эльбея поддержала вся семья. Сестра художника Шаргия ханым вспоминает, как он на каникулах приезжал в Баку на заработки, пытаясь накопить необходимую сумму для проживания в Москве. Редко бывали случаи, когда он просил мать прислать деньги.

От Ситары ханым к нему перешло умение различать истинное от суетного, духовное от материального. Впоследствии он не переставал удивлять окружающих умением жить, безвозмездно отдавая все, что есть, и получая от этого истинную радость.

Жить и учиться в послевоенной Москве было не так просто. Но Эльбей никогда не унывал, даже когда на улице его сбил грузовик и он месяц пролежал в больнице с тяжелой контузией, скрыв случившееся от близких. Только по возвращении в Баку сломанный нос выдал его.

Его сокурсниками во ВГИКе стали те, кто в будущем составил цвет советского кино: Вячеслав Тихонов, Григорий Чухрай, Владимир Басов, Резо Чхеидзе, Нонна Мордюкова, Николай Рыбников. Как сказывал В.Тихонов, «Эльбей был душой ВГИКовского общежития». Несмотря на холод, а порой и голод, Эльбею удавалось посещать театральные постановки, концерты, балетные спектакли. В те годы обучением будущих кинохудожников во ВГИКе руководили известные живописцы Г.Шагал, Ф.Богородский, Ю.Пименов, талантливые художники кино М.Богданов и А.Дихтяр. Учеба у сильных педагогов позволила Эльбею впоследствии работать в станковой живописи и в искусстве кино одновременно.

Его муза

Потом пришла любовь. Впервые он увидел Севиндж, когда ему было 17, а ей – всего 2 годика. Эльбей вспоминал, как он позвал Севиндж, и она, подбежав, прыгнула ему на колени. «С того времени и не хочет слезать», – любил шутить Эльбей, каждый раз отвечая на вопрос о том, как он познакомился со своей супругой.

«Он любил свою Севиндж больше жизни. Она была одной из самых красивых женщин Баку. Один московский художник подарил Эльбею ее портрет с надписью: «А муза твоя – чудо!» Она действительно была его музой. Все его творчество, по сути, это признание в любви Севиндж».

«Севиндж ханым, по общему признанию, была женщиной удивительной красоты и обаяния. Много раз самые маститые живописцы пытались создать ее портрет, в том числе Таир Салахов, Тогрул Нариманбеков, Микаил Абдуллаев, Давид Альфаро Сикейрос, но все они так и не смогли полностью воссоздать и передать ее красоту и очарование ее улыбчивых глаз»…

Это – выдержки из статей, а их было великое множество в периодической печати об Эльбее. В каждой из них присутствует Севиндж.

Творчество

После окончания учебы Эльбей возвращается в Баку и приступает к работе на киностудии «Азербайджанфильм» им. Дж.Джаббарлы. Очень скоро он выдвигается в ряды ведущих кинохудожников Азербайджана. «Двое из одного квартала», «Мачеха», «Ее большое сердце», «Телефонистка», «Есть такой остров», «Аршин мал алан», «Севиль», «Последняя ночь детства», «Семь красавиц» – это далеко не полный перечень художественных фильмов, в создании которых он участвует как художник-постановщик. Особым явлением в его творческой кинематографической биографии становится работа над фильмом-оперой «Севиль».

Вот что писал оператор-постановщик фильма Расим Исмайлов: «Севиль» он увлекся, и работать с ним было чрезвычайно интересно. Эскизы он написал маслом, что до этого никто не делал. Они были так выразительны, что режиссер картины Гориккер ввел их в структуру фильма. Мы с Эльбеем решили сделать картину в строгих аскетических тонах. Никакой слащавости. Коричнево-красная тревожная гамма. Только в финале, когда зазвучал мажор, пространство окрасилось в светлые тона. Белый корабль, голубое небо, чайки, палевый костюм героини».

Большое значение для развития творческой индивидуальности Эльбея имели его зарубежные поездки. В составе делегации грандов советской культуры, среди которых были Сергей Герасимов, Григорий Козинцев, Сергей Михалков и Александр Зархи, в 1958 году он отправился в свою первую зарубежному поездку в Мексику. Как рассказывал впоследствии Сергей Герасимов, «всю поездку, это почти две недели, Эльбей на удивление всей группы неустанно трудился, делая сотни зарисовок, акварелей, рисунков и этюдов». Ровно через год в Москве состоялась первая персональная выставка молодого азербайджанского живописца, которая называлась «По Мексике». Сам автор, вспоминая эту поездку, писал: «Нас всех волновало изобразительное искусство Мексики. Мы увидели прекрасные фрески Ороско, Диего Риверы, познакомились с замечательным человеком и крупным художником Давидом Альфаро Сикейросом».

Несколько лет спустя Сикейрос с супругой были гостями Эльбея в Баку. Художник писал: «Я очень люблю путешествовать. Считаю, что для полного развития художнику необходимо видеть все своими глазами. За несколько лет я уже побывал в Мексике, США, Японии, Италии, Франции, Индии, Румынии и других странах. В каждой из них я рисовал, писал, оставляя какие-то заметки. Каждая страна имеет свои характерные черты. Когда прилетели в Йемен, город Таис, сперва даже не поняли где мы. Живописно одетые люди, очень колоритные, на головах цветные повязки-чалмы, с кинжалами-джамби и винтовками. На первый взгляд они выглядели очень воинственно, но когда ближе с ними познакомились оказались добрыми и с удовольствием позировали. Я не услышал от них слова «бахшиш».

Ему посчастливилось побывать чуть ли не на всех континентах планеты. Из Мексики, США, Японии, Западной Европы, Индии, Аравийского полуострова, Африки, Балкан и других регионов он привозил в Баку не только «путевые заметки» – акварельные этюды и рисунки. Жанровые картины, портреты и пейзажи, написанные непосредственно с натуры масляными красками, становились для любознательного художника материалом для его новых «зарубежных циклов».

Самая крупная персональная выставка картин народного художника Азербайджана Эльбея Рзагулиева состоялась в октябре 1989 года в Центральном зале на Крымской набережной. Ее посетил наш общенациональный лидер Гейдар Алиев с семьей.

С большим интересом посмотрев полотна художника, он горячо поздравил его с новым творческим успехом.

«За 64 года дружбы с Эльбеем у нас никогда не было конфликтных ситуаций, мы всегда были очень дружны. Он украшал нашу жизнь своей добротой, бережливым отношением к друзьям. Он всегда был открыт для них. Вот такой он человек. У него было и есть очень много друзей». Эти слова принадлежат народному художнику Надиру Абдурахманову.

«Я написал эссе «Мой друг Эльбей». Кто-то повесил газету со статьей в кабине лифта. Все, кто его читал, добавляли фразу «мы тоже» и оставляли свои подписи. Вскоре на газете не осталось свободного места». Журналист Азад Шарифов.

А вот еще одно его высказывание о выдающемся мастере: «С Эльбейом легко дружить. Он никогда ни о ком не судачит, никому не позавидует, скорее, наоборот, искренне радуется успеху других. Он далек от политики и удивляется тем деятелям культуры, которые, забросив свой талант и призвание, ударились в политику или коммерцию. Однажды его пригласили в Союз художников и какие-то представители общественности попросили его заполнить анкету для выдвижения кандидатом в депутаты Верховного Совета республики. Он, к немалому их удивлению, отказался, заявив, что его призвание – писать картины, а заседать в меджлисе должны профессионалы». Журналист Азад Шарифов.

На даче было дело

Почти все лето, часть осени и весны он работал в своей мастерской на даче в Пиршаги. Выбор места для постройки дачи был не случайным, пять поколений Рзагулузаде проводили здесь лето в уютном дедовском домике с конусообразными куполами-дымоходами, в которых вили свои гнезда ласточки. Рядом с ним Эльбей и Севиндж решили поставить новый дом. Эльбей сам начертил проект. Все было продумано, каждый шаг по дому дарил эстетическое удовольствие. Все стороны здания были открыты свету, солнцу и ветрам. Белые стены, как чистые листы бумаги, предназначались для рисунков гостей – художников, музыкантов, артистов. Самую большую стену расписал близкий друг Эльбея – гениальный Саттар Бахлулзаде. Постепенно вместо белой стены возникает озеро, окруженное ивами, вдали оживают горы, покрытые весенними цветами…

На дачу к Эльбею съезжались со всего света – Антон Рефрежье, Назым Хикмет, Жан Люрса, Резо Чхеидзе и многие другие. Эльбей вместе с Севиндж готовили потрясающе вкусную еду, он считал, что талантливые люди должны быть талантливы во всем, в том числе и в кулинарном искусстве. Составлялись живописные «натюрморты» из фруктов на больших керамических блюдах. До утра длились беседы при лунном свете, слушали музыку, читали стихи… На этой даче он рисовал свои абшеронские пейзажи – полоску моря на горизонте, сухие белые пески, тутовое дерево и старую баню…

Он действительно навечно был влюблен в бакинский Ичери шехер, где вырос, в его узкие, почти театрально кривые улочки и переулки, одноэтажные дома с обязательно выкрашенными в голубой цвет окнами, балконами, дверями, каменными куполами минаретов. Отсюда и циклы «Ичери шехер» и «Дворец ширваншахов».

Народный художник Таир Салахов писал: «Я не перестаю удивляться его универсальному дарованию. Поразительная работоспособность и искренняя художническая любознательность позволили Эльбею быстро проявить себя в кинематографе и станковой графике, промышленном дизайне и оформительском искусстве. Но, конечно, ярче и значительней он выразил свой талант и горячее сердце в живописи. Сыновняя любовь к родным краям, суровому и величественному Абшерону волнует зрителей. Под кистью художника оживают бескрайные дюны с редкими, опаленными безжалостным солнцем деревьями, угрюмый и таинственный прибой Каспия. За искренность в общении с людьми, за любовь к природе, за талант, передающий красоту предметного мира, я люблю Эльбея».

Эльбей умел замечать красивое и необычное в самых неожиданных местах. Однажды он нашел на свалке сломанный, но изумительно красивый старинный шахматный столик с отделкой из бронзы. В другой раз собрал по осколкам китайское блюдо и использовал его для отделки бассейна. В те времена антиквариат еще не был в моде, и люди с радостью избавлялись от ненужного «старья». Сдавали старинные украшения, кинжалы на ювелирную фабрику для переплавки. «Это произведения искусства», – говорил Эльбей и по мере возможности выкупал, по сути, спасая их от «превращения в столовые приборы». Так за долгие годы у него собиралась коллекция старинных украшений, оружия, часов и доспехов.

Побывав в квартире Эльбея, поражаешься обилию картин с изображением цветов – десятки изумительных по красоте и цветовым решениям прекрасных натюрмортов, с которых приветливо глядят белые и красные розы, хризантемы и гвоздики, яркие маки и голубые тюльпаны. Одни вежливо раскланиваются с нами, другие распускают нежные лепестки, чтобы привлечь к себе внимание. Они такие живые, объемные, что так и хочется взять их в руки.

Достойно

имени своего

Жизнь, как правило, пишет свои сценарии. Когда в семье Мирза Гасана Рзагулиева родился третий сын, он пошел к своему другу и двоюродному брату за советом, как назвать новорожденного.

Двоюродным братом Мирза Гасана был Микяйыл Рзагулузаде, писатель, переводчик, человек с энциклопедическими знаниями. Он был намного моложе Мирза Гасана, однако посоветоваться друг с другом по многим вопросам было для них привычным делом. Наверно правы те, кто говорят, что человек оправдывает свое имя. Микяйыл нарек ребенка Эльбеем. Все, кто знает Эльбея, могут подтвердить – жизнь он прожил достойную имени своего.

История с именем имеет продолжение: спустя годы Эльбей полюбил старшую дочь Микяйыла – Севиндж, и они поженились. У них две дочери – Айтадж и Айтен. Они продолжили традиции семьи. Айтадж – пианистка, Айтен – художник. Эльбей трижды дед. Теперь уже его внучка Севиндж дарит радость, Микяйыл всем напоминает прадеда, а младший внук Мир-Эльбей такой же непоседа, как дед. Жизнь снова пишет свои сценарии…

Последний раз с Эльбеем мы встретились у дома, в котором он родился и вырос. Это – на старой Балаханской (ныне – ул. Диляры Алиевой), рядом с Домом-музеем Азима Азимзаде, кстати сыгравшего немаловажную роль в его искусстве. Именно здесь, на съемочной площадке, и вспомнил Эльбей эпизоды своего детства и юности.

После… его не стало. Думаю, что азербайджанское искусство потеряло очень многого. Не стало замечательного художника современности, так много сделавшего для процветания национального искусства, кинематографа.

Я знал его как улыбчивого жизнерадостного человека. Таким он останется в моей памяти. Навсегда!

Чингиз КЕРИМОВ

Каспий. – 2010. – 12 июня. – С. 11.