Мир переводов

Таиры Джафаровой,

или Размышления о климате города Тампере

Ответственной миссии переводчика посвящена деятельность нашей соотечественницы Таиры Джафаровой, много лет живущей в Финляндии. Мастерство и опыт Таиры ханым, ее творческая индивидуальность и литературный дар, отличающиеся, в первую очередь, чувством стиля и слога, самобытной трактовкой исследуемых композиций, переводческих оригиналов, превосходное знание и понимание мира финской культуры, который давно стал для нее родным, вносят в соцветие представляемых ею произведений щедрую лепту. Примечательной чертой творчества Т.Джафаровой является стилевая многоликость, и с этой точки зрения каждая новая книга, емко и ярко отражающая умонастроения и мироощущения вдохновенной переводчицы-составительницы сборников финской литературы, всякий раз открывает нам новые грани ее таланта.

Таира Джафарова относится к числу женщин, о которых принято говорить: добилась всего сама. По окончании 134-й

бакинской средней школы с золотой медалью одинаково увлекалась как техническими, так и гуманитарными дисциплинами. С подобной «всемасштабностью» связаны и уникальный набор ее высших образований: физический факультет Азербайджанского (ныне – Бакинского) государственного университета, факультет английского языка Азербайджанского института (университета) иностранных языков, факультет прозы Литинститута имени Горького в Москве, аспирантура физфака МГУ; и пожалуй, главное – очевидные успехи на литературном поприще. Но именно художественный перевод, как «первоэлемент литературы», оказался той самой профессиональной вершиной, к которой она интуитивно, но верно шла все эти годы. «Самое важное в жизни человека – найти и занять свою нишу», – считает Таира ханым. И это стало девизом всей ее жизни.

В творческом активе Т.Джафаровой более десятка книг; помимо переводов есть и сборники собственных сочинений. Самый же первый ее перевод был опубликован в начале 80-х годов прошлого столетия в «Литературной газете» под рубрикой «Зарубежный рассказ». С тех пор финские переводы Таиры ханым широко популяризируются как в России, так и в Финляндии.

В Азербайджане также хорошо знакомы с творчеством Т.Джафаровой. В частности, в журнале «Литературный Азербайджан» было опубликовано немало ее переводов финских романов и пьес. Во многом, благодаря переводам Таиры Джафаровой, в 1993 году «Литературный Азербайджан» даже был внесен в каталог печатных русскоязычных изданий мира. Таким образом, обладая высоким профессионализмом, Таира Джафарова осуществляет важную консолидирующую функцию – своеобразного диалога между разными государствами и народами. Знакомясь с ее произведениями, доподлинно раскрывающими смысл и суть финской культуры, мы вновь и вновь открываем для себя чудесный, загадочный мир страны Суоми.

Обо всем этом говорилось на вечере, посвященном юбилею замечательной писательницы и переводчицы, организованном в Доме писателей России в Москве. Мероприятие было приурочено к презентации новой книги Таиры ханым – перевода романа финской писательницы Вуоко Толонен «Климат города Тампере», выпущенной издательством «КРУГЪ». Об этой книге нам хотелось бы рассказать несколько подробнее…

Спокойный, уравновешенный, по-фински размеренный Тампере. На первый взгляд, этот город – воплощение простирающейся до самого горизонта безмятежности и идиллии, душевного и социального баланса на тему «все люди – братья». Не случайно сюда из делового и суетного Хельсинки приезжает, или, вернее, сбегает «от светской суеты» главная героиня романа Ирма, кстати, по следам самого автора романа Вуоко Толонен, охотно сменившей шумную деловую столицу на умиротворенную изысканность Тампере.

Соответственно, и по описанию природы, и всего необыкновенного духа, вкуса Тампере, климата – в широком смысле этого слова – ощущается, что и автор, и переводчица, и конечно, все герои романа очень любят и ценят свой город, искренне привязаны к нему, слыша и видя его каждой клеточкой, что называется, всеми фибрами души. И это неудивительно: в Тампере не только природа особенная, но и архитектура, и сам климат, соответственно, нрав и характер жителей. С повествовательной неторопливостью автор раскрывает историю непростой судьбы каждого из героев – главным образом, касаясь личностного плана характера. В романе представлены сюжетные линии, в общем-то, непростых судеб. При этом, пожеланием автора, читатель постоянно перевоплощается, вживаясь в образы сразу трех главных героев, от лица которых поочередно ведется повествование: Ирмы – девушки без определенного рода занятий, искренней и доброй, ученого и преподавателя-почасовика Антти Мутанена и

фотохудожника Волшебницы.

В незатейливой и одновременно столь сложной морали Ирмы слишком много мудрости «маленького человека». Одновременно характер героини сложен. Даже неоднократно волей автора побывав в ее «лице» и прочитав роман до конца, мы так и не постигаем полностью ее образа. Свобода духа, свобода творчества, свобода личности – вот что определяет жизненное кредо Ирмы, и этим она, несомненно, привлекает и располагает к себе. Что касается другого героя, ученого-преподавателя Мутанена, то недаром он много лет в США изучал особенности жизни и быта индейцев-шошонов, обретя в своих исследованиях не только бесценные знания и опыт, проникнув в аскетичный и по-своему загадочный образ и стиль жизни аборигенов северо-американского континента, но и встретив женщину, ставшую ему женой и верным другом, – индианку Эйлен, которую, впрочем, он так же скоропалительно и как-то почти случайно (!) теряет. Эйлен была найдена мертвой ноябрьским утром в снежном сугробе. Ее дом был сожжен. «Самоубийство было инсценировано, но убийство осталось нераскрытым. Все остальное он уже выяснил. Что его исследование спонсировала для отвода глаз та же фирма, которая собиралась сначала очистить резервацию от индейцев, затем от полезных ископаемых и, наконец, открыть там казино. И что Винсента, известного деятеля в радикальном движении индейцев, посадили в тюрьму как раз в то время, когда он хотел обнародовать планы фирмы. Эйлен сделала бы это, если бы успела».

Повествовательность романа сменяется пронзительностью, ирония – грустью, и кажется, что уже никогда не наступит спасительный рассвет. Однако жизненные удары не мешают Мутанену оставаться тонким и восприимчивым человеком, сохранить душевную чуткость и доброту. Личные треволнения не ожесточили его, не надломили силы, Мутанену хватает нежности и любви и для Аннели, и для двух незнакомых, но нуждающихся в помощи женщин, томящихся в застенках Центра, где он работает. Преодолев непроницаемую стену недоверия, зависти и клеветы, а еще равнодушия, Мутанен, проявив гуманность и справедливость, протягивает жертвам своих коллег руку помощи, а быть может, и спасения, разыскав и обнародовав важные фотодокументы.

Героев романа жалко, у каждого из них свой «скелет в шкафу», а стало быть, свои «заморочки» и «узелки», которые так не хочется вновь и вновь теребить, пытаясь развязать. Порой кажется: а

может, речь и вовсе идет об одном герое, только в различных ипостасях, комбинациях и ситуациях? В принципе, всех их вполне можно назвать неудачниками. Что-то когда-то задумывалось и не получалось, созидалось и безвозвратно утрачивалось, и с тех пор пошло-поехало, приведя к невеселому финалу положения «маленьких людей», полностью беззащитных и открытых «всем ветрам назло», в том числе шквальным и пронизывающим. Один из них – с терпким романтическим шармом, называемый «любовью», и послужил причиной трагедии Волшебницы, ни за что ни про что ставшей объектом пыток и издевательств «любимого человека», но главное – жертвой собственных романтических грез. Волшебница – еще одно «я» в романе – великая труженица и фантазерка, практичная и романтичная одновременно, завораживающая всех вокруг настоящим фанатизмом к такой непростой профессии – фотохудожника, полной самоотдачи, неустанного, кропотливого творческого поиска, когда даже трагедия в Ледовом дворце спорта, приведшая к массовому травматизму и панике зрителей, в числе которых оказался раненным и маленький сын Волшебницы, не помешала ей исполнять свой профессиональный долг: запечатлевать происходящее в мельчайших деталях на фотопленку. В самом деле, как часто наша жизнь, ее бессистемность и хаотическая мозаика представляют собой единственно объективное воспроизведение фрагментарности наших представлений и одновременно всемогущества искусства, стремящегося постичь тайну бытия!

Момент поиска присутствует у всех героев романа; наверное, это и есть Истина. Ведь ищем мы в течение всей своей жизни. Как Ирма – сносного жилья и работы, или как Мутанен – ответа на вопросы: «Почему его и Аннели отстранили от разрабатываемой исследовательской темы?» и «Кто убил Эйлен?». Но «экран компьютера мерцает зеленой пустотой, единственное, что ему удается «вытащить», это «Климат города Тампере» и длинный перечень источников, в котором он ни слова не понимает». А еще – все вместе и каждый из них в отдельности – живут в ожидании Любви.

Главная идея романа состоит в том, что Любовь, как высшее чувство на земле, необходимо рассматривать в качестве основы нашей жизни – нечто целостное, неразрушимое, оно движется в контексте всеобразующего прогресса, приобретает внешне различные формы, но при этом внутренней своей вечной сути не теряет. Но чем же оборачивается «любовь к Давиду» для Волшебницы и ее друзей? Не исходными ли разочарованиями и потерями, как правило, сопровождающими нас в этом бурном мутном мире отчаянных поисков и ненаходок? Когда, по сути, происходит сшибка прямопротивоположных миров: огромного, самоуверенного и наглого, налитого пороками, как хищное насекомое – кровью, и хрупкого, но такого живучего, а потому вечного, верного мира искренности и доброты. Которые всегда и во всем побеждают зло, хоть и, параллельно, доказывая призрачность и эфемерность Любви. Словами Волшебницы, «любовь, – возможно, частичная потеря рассудка, ну и пусть, если можешь черпать взамен новые силы».

История объединяется с философией. Правда – с вымыслом, быль – с небылью, сны – с явью. Автор не отвлекается на детали рассуждений, не мелочится, теряя в остроте, а ведет читателя по главной линии повествования – очищения души, прозрения жизненного смысла. И с этой точки зрения роман «Климат города Тампере» – словно сгусток раздумий и переживаний, концентрирующих внимание на том, что волнует всех и во все времена: экзистенциальной идее жизни и смерти, вечном противостоянии и единстве мужчины и женщины, парадоксах любви и ненависти, вечности и мгновения.

Три «я» в романе – словно три параллельные линии судьбы, которые, согласно закону относительности, когда-нибудь обязательно пересекутся. Вспоминается пастернаковское – «Сплетенья рук, сплетенья ног, судьбы сплетенья…». И герои действительно сталкиваются, да еще так, что оказываются накрепко скрученными в самый, что ни на есть, мертвый морской узел. Плавная бытовая повествовательность внезапно наливается драматизмом и брызжет слезами сюжета на страницы романа. На фоне описательных размышлений назревает крутой поворот, изменивший привычную жизнь и всю судьбу героев. Как сквозь лакмусовую бумагу, постепенно проступает зловещий сюрреалистический абрис: со скрежетом адских шестерен «государственной машины» раскрывает свои двери механизм Центра, запускающий смертельные корни все шире и глубже – словно метастазы в прекрасный чистый организм мирно-доброго Тампере. Центр располагает не только целым штатом «агентов и тайных сотрудников», но разветвленной сетью пещер и тоннелей, подземных ходов, «вытянутых в линию, как сторожевые башни», КПП и «кодов безопасности». Еще – это «темные коридоры, закрытые двери, лифты, опознавательное устройство у главного входа».

В Тампере происходят драматические события: внезапно исчезают и погибают люди, причем, по самым противоестественным причинам. Организуются слежки и тайная запись разговоров, обыски рабочих кабинетов и перлюстрация важных писем, на отдельных «подозрительных лиц» заводятся досье и даже ведутся соответствующие дознания в специальных камерах пыток, расположенных на нижних этажах НИИ. В частности, с этим связана деятельность кафедры социологии Центра, направленной на наблюдение над жителями Тампере. При этом лицемерно провозглашаются «единственные вещи, под эгидой которых мы можем работать и в которые можем верить, это – равенство, открытость, критичность и демократические решения. В чем-то напрашивается аналогия с «Мы» Оруэлла. При всем реализме сюжета «Климата города Тампере» он напоминает и не менее знаменитый «Улисс» Джойса; об этом косвенно, кстати, напоминает сам автор романа в одном из эпизодов: «…он не может удержаться от того, чтобы не поправить ведущего программы – короля танго, который неверно произносит наименование приза – сочинения любимого писателя Мяки. «Джеймс Джойс» – поправляет Мяки, как воспитанник, прошедший выучку в Оксфорде».

К слову будет отметить, что роман создавался в период, предшествующий вступлению Финляндии в Евросоюз, и данное историческое решение давалось привыкшим к определенности и обстоятельности, тщательно взвешивающим все «за» и «против» финнам отнюдь не легко, сопровождаясь массой сомнений и предположений, далеко не всегда радужных. На страницах романа «Климат города Тампере» Вуоко Толонен отразила свои мрачно-утопические прогнозы относительно того, насколько демократичным и вообще целесообразным может быть вступление Финляндии в Евросоюз и чем это грозит обернуться для граждан страны Суоми: например, созданием некоего особого координирующего всеобщую жизнь Центра, проведением пыток «несогласных» в его потаенных подвалах, многочисленных слежек и арестов, социологических выкладок «кровавых данных» сотрудниками Центра и т.д. Так что все это – не более, чем фантазия писательницы, но фантазия, основанная на вполне реальных опасениях!

Конечно, в действительности картина получилась далеко не столь мрачной, за исключением, разве что, скачка цен в результате приравнивания финской марки к вездесущему евро. Однако ни Центра, ни цепей с наручниками, ни пыточных камер, конечно, не возникло, и нет никаких сомнений, что все эти страшные атрибуты античеловечности никогда не напомнят о себе в эпоху объединенной Европы! Тема Центра – особой зловещей организации – звучит в остром диссонансе с темой Ирмы, Мутанена и Волшебницы, их гуманистическим настроем и философским всепрощением. И, как в каждом страшном и жестоком, доведенном до автоматизма, прагматизма и карьеризма мире – тотального подозрения и коварства, где царят подлость и лицемерие, показное благополучие, довольство и роскошь, на фоне пронзительной картины материальной нищеты людской, словно сквозь бетон черствости и жесткости окружающих неизменно прорастают, пробиваются ростки взаимопонимания и взаимовыручки, и даже некоего оптимизма и позитива – на первый взгляд, таких никчемных и невзрачных людей, люмпенов и маргиналов – Войлочной шляпы, Абди, Парикмахерши, Эркки, Малу, Рампе, Вейкко. Отсюда особенность «Климата города Тампере» становится все более выразительной в динамике человеческой души, лишний раз убеждая нас в том, что, невзирая на времена и нравы, извечные высокие понятия не только не отрицают мировосприятие людей – разных эпох и государств, возрастов и социальных сословий, но напротив, гармонично их дополняют и развивают.

Вуоко Толонен правдиво и образно черпает вдохновение и одухотворение в своеобразном величии и цельности современных «народных образов». Обрамляющие основной сюжет сочные высказывания и реплики, несомненно, колоритно дополняют основное действо, создавая особое настроение и выражая несомненное торжество вечного, а значит, верного в коловращении сиюминутного и преходящего. И это не случайно. «Индейской теме» романа, да и, наверное, самому его появлению способствовало близкое знакомство и дружба автора с индейцами-шошонами – коренными жителями США, куда в юношеские годы по учебному обмену была направлена Вуоко Толонен. Собственно, некоторым из индейцев, ставших прототипами Натаниэля, Винсента, Эйлен и Ванды, и посвящен роман, о чем говорится в эпиграфе к нему. Можно сказать, что черно-белое сукно основного сюжета романа дополняет и по-своему преобразует бахрома многочисленных «коллективных вкраплений»; в целом же получается замечательный беллетристический конгломерат. Своеобразное «включение» «простых человеческих ценностей» в систему прагматичной государственной машины многопланово, оно осуществляется в различных формах и на соответствующих уровнях, что сказывается и в напряженном ритме повествования, и в почти фактурной атмосфере сюжетного антуража. Объектом же повествования становится простой человек, вброшенный в поражающий, недоступный его пониманию мир.

В основе своих незыблемых жизнеутверждающих начал роман, по сути, глубоко пронзителен, тонок и остро-чувствителен – именно сшибкой романтизма и реализма, правды и кривды – не по стилю изображения, но характеру выражения, отношения к действительности героев, а значит, и читателей, ведь вымышленные образы по духу и подобию своему все чаще являются отражением реальных лиц.

Общеизвестно, что наша жизнь издревле ограничивается не слишком длинным перечнем прописных «фундаментальных истин», очерчивающих ее общепринятый «горизонт». И с этой точки зрения «Климат города Тампере» глубоко поучителен и гуманистичен. И в этом во многом заслуга переводчицы Таиры Джафаровой, сумевшей передать тончайшие оттенки и нюансы творческого почерка Вуоко Толонен, как и особенности финского менталитета, всего колорита климата города Тампере.

Джейла Ибрагимова

Каспий.- 2010.- 19 августа.- С. 11.