Вторая жизнь реликвий

Чем экспонат древнее, тем более уникален он и ценен

Достойных поводов для нынешнего, далеко не первого рассказа о том, что происходит в Музее истории Азербайджана, всегда немало, и сегодня тоже. Если говорить в глобальных масштабах, прежде всего следует назвать приближающийся праздник – 90-летие этого академического учреждения. Праздник, к каким всегда готовятся старательно и постепенно, к каким приходят, как говорится, не с пустыми руками.

Плодотворным этапом этой подготовки стала открывшаяся на днях в одном из залов Музея истории Азербайджана выставка возрожденных раритетов и реликвий, на церемонию презентации которой вовсе не случайно в основном были приглашены коллеги из других музеев Азербайджана.

С одной стороны, это был своеобразный отчет о том, как завершились работы в рамках тендера, заказа государства, выделившего Музею истории серьезную сумму на реставрацию представляющих историческую ценность и хранившихся в запасниках предметов. А с другой – некое приглашение сотрудников разветвленной в нашей стране сети музеев узнать о том, как с учетом имеющихся в республике возможностей можно излечить у себя пострадавшие от времени ценности.

По сути выставка и стала демонстрацией этих возможностей. А значит более всего – праздником для сотрудников такого сотворившего чудеса коллектива, как Центр научной реставрации музейных ценностей и реликвий Министерства культуры и туризма (ЦНРМЦР), о заслугах которого мы и решили побеседовать с его директором Зарифой Меликовой.

Нет, они не огорчаются тому, что даже у самых активных посетителей музеев сложилось впечатление, будто в залы экспонаты чуть ли не сами пришли из глубины веков. И не удивляются, если немногие знают, сколько любви, заботы, прилежания, знаний и опыта увидели вещи, в конце концов попавшие за стекла витрин и стендов, чтобы «рассказать» интереснейшую историю о себе и о «своем» времени. Они просто много, кропотливо и увлеченно работают, делая на каждом шагу собственные открытия, приносящие пользу народу, стране.

– Вот посмотрите, – говорит Зарифа ханум, показывая теперь уже на фотографии, – очень старые, расползающиеся на сгибах и обтрепанные по краям листочки с написанными на них нотами. А это – мелкие черепки из средневекового раскопа археологов – после реставрации они, как видите, превратились в сосуд изысканной формы с завораживающим орнаментом на сказочный сюжет, выполненный яркими красками, секрет изготовления которых давно утерян.

– Как поступают к вам на реставрацию те или иные предметы?

– По-разному. Что-то сотрудники музеев приносят сами, чем-то особенно редким или уникальным могут заинтересоваться наши пытливые умельцы-исследователи – мало ли где встречаются чудо-предметы, особенно при поездках в регионы.

– Ваши услуги дорого стоят?

– Естественно! Вы представить себе не можете, о каком труде идет речь! Потому сразу многое передать нам никто практически не может.

– А Музей истории?

– На сей раз в связи с тем, что этот объект взял под свою опеку лично глава государства Ильхам Алиев, да и по случаю подготовки к 90-летию, выиграв тендер на реставрацию части ценных, но не готовых быть выставленными на всеобщее обозрение предметов, мы получили и теперь уже выполнили сразу большой заказ.

– Чем особенно гордитесь?

– Да всем!

– Ну, в частности, из того, что представлено на этой выставке…

– Вот видите, восстановили две вроде бы совсем истлевшие юбки Хуршуд Бану Натаван – ощущение, что выполнили какой-то долг перед этой выдающейся женщиной. Буквально из огрызков восстановили знамена некоторых ханств – важнейшие реликвии. Изысканных форм керамические вазы и бусы Султан Султанов собрал из кусочков размером с песчинку. Радует глаз уникальной формы люстра, собранная Натигом Бахышевым – редким универсалом, одинаково успешно работающим с уникальными предметами из любых материалов. Чтобы собрать такую люстру из бронзовых деталей, он очень долго искал литературу, которая могла подсказать ему, что делать с грудой фигурок, которые ему предстояло превратить в редкой красоты светильник!

Восстанавливая, к примеру, старый деревянный сундук, он никогда не прикрепит к нему какую-нибудь походящую скобу вместо утраченной – обязательно сам изготовит точный аналог потерянной.

– Особенно плохо сохраняются ткани, да?

– Да, потому они и встречаются редко. Когда в счет тендера директор и сотрудники Музея истории подбирали для нас лежавшие на складах фондов предметы – аккуратно сложенные в коробки археологами извлеченные из могильных курганов останки, обильно смешанные с другими останками и комьями постепенно рассыпавшейся земли, любой человек сказал бы, что все это пыль веков – не более. Что никакая реставрация не возродит ее к жизни. А у наших сотрудников глаза загорелись от предвкушения трудной работы и долгих раздумий над тайнами, которые им в конце концов удастся разгадать – в этом они никогда не сомневаются.

– И вот результат…

– Как видите! Долго изучали какой-то разукрашенный текстильный обрывок, пока поняли, что это часть матерчатого … башмачка. Теперь умиляемся его оригинальностью! И сколько таких открытий!

– Не секрет: чем экспонат древнее, тем более уникален он и ценен как свидетель истории народа…

– Конечно! Но закономерно и другое: чем он древнее, тем и менее «качественен», если можно так выразиться. Потому так сложны задачи реставраторов.

– Как можно официально, по-научному сформулировать цель этой кропотливой работы – вернуть по возможности первоначальный вид самым уникальным вещам?

– По-разному. Скорее всего цель – продлить их жизнь, чтобы позволить все новым поколениям представлять, как жили, мыслили наши предки в минувшие времена. Ведь именно эти предметы говорят не просто о быте, но и о стиле их мышления, развитости эстетического вкуса, творческих способностях и навыках.

– Словом, ощутить первозданную красоту и неповторимое очарование древней ауры, значит…

– О, это так много значит! Реставраторам приходится восстанавливать и уберегать от разрушения самые разнообразные предметы, сделанные из глины, металла, дерева, ниток и тканей. В таком деле нужны не просто специалисты, а тонкие профессионалы с умелыми руками, владеющие и чутьем, и терпением. И, конечно же, умеющие определить достоинство каждого попавшего в их руки предмета, подчас имеющего отнюдь не материальную, но прежде всего духовную ценность. И еще вызвать желание восхититься им.

– Приятно констатировать, что в Азербайджане этим занимаются!

– Азербайджану в этом повезло: в бывшем СССР только начали создавать профессиональную реставрацию и специализированные центры, способные спасти разрушенные вандалами уникальные предметы древности и старины, когда вслед за Москвой, Ленинградом (ныне Санкт-Петербург, – ред.) и Киевом азербайджанский художник Фархад Гаджиев создал в Баку лабораторию, а затем и мастерскую при Музее искусств. На ее базе по решению правительства и был создан работающий ныне в тесном контакте с НАНА наш центр.

– Почти на голом месте?

– Представьте себе, что здесь с самого начала не ждали милостей от природы – специалистов готовили сами, на практике учили молодых, и они методом проб и поисков, рождавших собственные озарения, открывали им премудрости тончайшего дела, в котором не может быть серийных установок и общих для всех случаев рекомендаций. Общаясь всякий раз с уникальными предметами, молодые наши реставраторы создали собственную школу, не переставая восхищаться талантом и изобретательностью древних мастеров, подбирая все новые и новые ключики, позволяющие проникнуть в тайны мастеров древности. С годами в центре создавался свой порядок, и теперь помимо тщательной паспортизации любой поступивший экспонат подвергается очистке и обязательной дезинфекции – изъеденные молью, пораженные бактериями, грибками и различными вредителями вещи, вплоть до бумаги, камня и мрамора, имеют своих «врагов», с которыми здесь, слава Богу, научились бороться. Редкую вещь удается привести в должное состояние за короткое время – месяцы и годы уходят подчас на то, чтобы сохранить уникальный ковер, древний предмет мебели или светильник. Не случайно как невесту на выданье провожаем завершенные работы, над которыми приходилось не только корпеть у реставрационного станка, но и кропотливо подбирать детали, стежок за стежком восстанавливать узоры, нередко испорченные при прежних «починках», за которые брались самонадеянные самоучки. Увлеченность, какой-то творческий азарт ведет сотрудников центра, когда они ставят перед собой задачу восстановить буквально бросовую вещь: «а что, если получится?» Так недавно восстановили юбку, от которой мечтали сохранить хоть лоскут уникальной ткани – теперь эта замечательная редкость заняла место в экспозиции Музея ковра и поражает своей необычностью. Сотрудники центра с благоговением работали над экспонатами Дома-музея Узеира Гаджибейли – воссоздали давно уже утративший качество дон его супруги, отреставрировали пальто самого великого музыканта Азербайджана. А художник Натиг Сафаров с четырьмя своими помощниками отреставрировали настенное панно Тогрула Нариманбекова в фойе Кукольного театра. Три месяца подряд буквально днем и ночью занимались этой почетной, но трудоемкой работой. Нам повезло в том, что автор сам участвовал в реставрации – ибо только он имел право внести в сюжет изменения, которые диктовало время.

Не ожидая обращений, мы взяли под опеку краеведческие музеи во всех уголках Азербайджана, и судьба преподнесла нам много чудесных открытий.

Восстанавливая представляющие ценность предметы, мы подчас сталкиваемся с уникальными раритетами, со старейшими технологиями, а эти знания реставраторам помогают в дальнейшей работе с древнейшими экспонатами, не говоря о том, что позволяют испытывать восторг и гордость за предков, творческий подъем, за которым – новые успехи.

– Говорят, за рубежом очень развиты различные современные технологии реставрации, применяется новейшее, совершенное оборудование…

– Говорят…

– Что-то я не слышу в вашем голосе пиетета…

– Отчего же. Много всюду интересного, поучительного.

– Приемлемого в наших условиях…

– Как сказать!

– Это что-то новое!

– Понимаете, я с огромным удовлетворением могу сказать, что мы имеем право говорить о некой пальме первенства в деле реставрации ковров.

– Да вы что! Расскажите, пожалуйста.

– В решении некоторых проблем реставрации и консервации ковров и ковровых изделий ЦНРМЦР является флагманом всего региона в более широком смысле этого слова – с охватом Центральной Азии, Ирана и Турции. Сейчас уникальные методы работы специалистов центра хорошо знакомы нашим коллегам в Пакистане, Италии, Канаде и других странах. Производится взаимный обмен опытом на различных тренингах, выставках, конференциях. Особый интерес неизменно вызывают методики консервации и реставрации ковров и ковровых изделий, поскольку этот сектор реставрационного искусства развит далеко не везде, не говоря уже о том, что не в каждой стране специалисты реставрационного дела могут иметь такую богатую практику в этой области.

– И это неудивительно, правда?

– Согласна. Первым профессиональным художником-реставратором ковров в центре был Рагим Ганахи. Отлично владея основами ковроткачества, этот талантливый мастер охотно делился секретами своего искусства с учениками. И по сей день у нас используют методику Ганахи. При реставрации старинных ковров ручной работы сотрудницы отдела применяют не только новейшие технические методы (к примеру, химический анализ красителей), но и «бабушкины» способы. Шерстяные нити для восстановления поврежденных участков окрашиваются натуральными, традиционными красителями, полученными из местных видов растений – шафрана, граната, шелковицы. Прежде чем приступить к работе, тщательно изучается основа ковра, высота и густота ворса, узора и т.д. Даже при очистке ковров и ковровых изделий применяем народный метод – мытье посредством «гилаби» (разновидность бентонитовой глины), а не химчистку, как это делается за рубежом.

Вообще, методология реставрации произведений коврового искусства, разработанная и применяемая ЦНРМЦР, основана по большей части именно на традиционных приемах и способах народного ковроделия. Ее преимущество в том, что основанная на исторических традициях, она соответствует подлинной технологии и позволяет при необходимости ликвидировать нежелательные последствия безболезненно для оригинала. Попросту говоря, они кичатся своими способами очистки, а мы не боимся признаться, что пользуемся дедовскими способами.

– Просто моете?

– Да. Научные тесты подтвердили, что для сохранения качественных параметров наши методики значительно более эффективны, а их – вредны.

– Результаты оценили даже зарубежные гости?

– Представьте себе, что так.

– Слышала, приехавшие проводить здесь тренинги и семинары американки уезжали вооруженные материалами о ваших достижениях. Это вселило уверенность и в вас?

– Бывало и такое. Мы во многом нуждаемся, и проблем хватает, но если специалисты из признанных центров говорят, что у нас есть чему поучиться, отчего же не порадоваться.

– Они признают практически лучшими наши методы консервации, реставрации и другой работы с коврами, а в другом – мы в хвосте?

– Боже упаси! Кое-кто пришел в восторг от нашей работы по паспортизации реликвий – эта система у нас и в самом деле интересная. Хотя о многом из того, что имеют наши зарубежные коллеги, боимся и помечтать.

– Имеете в виду помещение (здание мечети «Бяйляр») общей площадью 214 квадратных метров, в котором отсутствуют условия, необходимые для такой творческой лаборатории, как центр реставрации музейных раритетов?

– Не только это. Современные методы реставрации требуют совсем иных условий и возможностей.

– Но в главном вы соответствуете самым необходимым стандартам.

– Что вы имеете в виду в данном случае?

– Я говорю о научном характере всего, чем вы занимаетесь.

– О, спасибо! Мы действительно не признаем самодеятельности и кустарщины. Прежде чем приступить к реставрации какого-то раритета, мы собираем членов возглавляемого Вилаятом Керимовым Научно-реставрационного совета Джамилю Гасанзаде, Арифа Рамазанова, Тариэля Башарова и других крупных ученых, обговариваем с ними до мельчайших подробностей все детали, не спешим принимать решения – у каждого могут возникнуть идеи и мнения по мере неторопливых размышлений над весьма сложными задачами. Подчас они дают потрясающе интересные результаты.

К примеру, как-то к нам попал обнаруженный археологами огромный казан диаметром чуть ли не в метр. Ну, поработали, сделали, что нужно. Отметив, что внутри довольно глубоко имеется какая-то надпись, могли бы не заострять на этой детали внимание, но такое не в наших правилах. Попросили специалистов из Института рукописей НАНА разобраться, и – какая радость! – Ариф Рамазанов прочитал текст, подобных которому еще нигде в нашей стране не встречали.

– А что именно?

– А то, что посуда эта предназначена для использования в особых случаях и использования любым членом данной общины, а тот, кто продаст или купит ее, будет проклят. Представляете?

– Да, такое узнается лишь благодаря тесному сотрудничеству представителей многих отраслей наук – тут химия и искусствоведение, история и география, литературные источники.

– Конечно! В стране проводится много археологических раскопок, и нам очень лестно, что в последнее время сотрудники НАНА активно сотрудничают с нашим центром в области комплексной экспертизы, в частности при определении возраста находок и другой атрибутики.

Зарифа ханум Меликова особо подчеркивает заслуги своих сотрудников, с удовлетворением отзывается о вкладе Рухангиз Алиевой и заслугах Бястиханум Алиевой, с благодарностью говорит о прилежании Хадиджи Рзаевой, Нураны Алихановой, Айнуры Мамедовой, о большом творческом вкладе заместителя директора по науке Наиры Садыховой. Придя молодыми девочками, большинство из них здесь повзрослели – многое узнали и, терпеливо проникая в тайны работ древних и средневековых мастеров, обрели уверенность и мастерство. Через их «золотые руки» проходят темперная и масляная живопись, документы, старинные и современные гравюры, акварельные работы. А еще – редчайшие ткани и вышивки, одежда, костюмы, реликтовые вещи, изделия из дерева, металла, керамики, не говоря о коврах и ковровых изделиях.

– У вас всегда были проблемы с кадрами – годы уходят на их подготовку, да и не каждый подойдет.

– С тех пор, как в Азербайджане создана Академия художеств и там готовят мастеров по прикладному искусству, появилась некоторая свобода, но в нашем деле наскоками проблему комплектации кадров не решишь. Все-таки медленно, но пополняем состав за счет учеников, которые годами рука об руку работают с нашими мастерами-старожилами, познали и полюбили эту непростую профессию.

– За что особенно цените вы участие этого уникального центра в таком творческом деле, как реставрация древних ценностей, принадлежащих народу, нашим потомкам?

– Знаете, что прежде всего руководит нами? Высоченное чувство ответственности за то, что судьба доверила нам такую тонкую работу, цель которой – сохранить связь веков и дать всем моим соотечественникам точку опоры на достойное прошлое.

Галина МИКЕЛАДЗЕ

Каспий.- 2010.- 13 марта.- С. 10.