С гарантией на успех

Ирана Тагизаде: Я занимаюсь творчеством, а не карьерой

В последнее время у нас сложился некий стереотип, по которому автору анонсируемого в прессе спектакля предлагается как бы отчитаться перед журналистами о том, почему он выбрал то или иное произведение, что нового хочет сказать публике этой работой, что больше похоже на желание задолго до премьеры спровоцировать зрителей на ее неприятие, чем подготовить их к адекватному восприятию.Нет-нет, когда дело касается анонсов антрепризных спектаклей трупп, гастролирующих по свету подчас с откровенной халтурой, нуждающейся в навязчивой рекламе, с корректностью у нас все в порядке. Но когда дело доходит до новинок бакинских театров, непременно возникает недоверие и задиристый окрик – извольте, господа, объясниться.

Вот и известие о том, что заслуженный деятель искусств Азербайджана Ирана Тагизаде, режиссер Русского драматического театра имени Самеда Вургуна, ставит спектакль «Братья Карамазовы» по роману Достоевского, кое-кого… раздосадовало. То ли высказавшие недоверие знают о Достоевском некие подробности, не позволяющие произведениям этого автора звучать с наших подмостков, то ли не намерены замечать, что в РДТ умеют управляться с классикой на самом высоком уровне – ответа на такие выпады у нас спрашивать не принято. Хорошо что цыплят по осени считают.

Галина МИКЕЛАДЗЕ

В эти горячие дни перед сдачей спектакля, премьера которого назначена на 27 марта, Иране ханым совсем нелегко было выкроить время для нашей беседы, и я долго думала, стоит ли спрашивать режиссера, как относится она к упреждающим выстрелам молвы. Слава Богу, беседа пошла о вещах куда более значимых и, я бы сказала, для ее детища судьбоносных. Прежде всего потому, что на этот счет имею свое, давно сформировавшееся мнение, правомерность которого подтверждает в данном случае хотя бы то, что можно назвать статистикой, а в простонародье выражается формулой «зритель голосует за спектакль ногами – либо ходит на него, либо нет».

На блестяще сделанный Ираной Тагизаде спектакль «12-я ночь или что вам угодно» У.Шекспира зрители с явным удовольствием ходят уже 12-й год; ее же постановка «Трамвай «Желание» по пьесе современного классика Теннеси Уильямса востребована шестой год. Восьмой год волнует наших зрителей и восхищает профессионалов даже на международных фестивалях поставленная народным артистом Азербайджана Александром Шаровским «Чайка» А.Чехова, огромным успехом пользуется сложнейший шекспировский «Король Лир». Ставшие визитной карточкой национальной сцены, эти спектакли красноречиво характеризуют высокий статус РДТ и позволяют утверждать, что здесь умеют ставить классику и с пиететом относятся к зрителям. А сомнения, если они не из тех, что полезны для дела и провоцируют на самокритичность, стоят ли они внимания…

– Скупой, на взгляд обывателя, перечень. Достаточен ли он для высокого статуса театра? – спрашиваю режиссера.

– Более чем.

– А остальной репертуар?

– Разве вы не заметили, что наш коллектив знает себе цену?.. И вкусы достойной уважения публики.

– Она примет Достоевского?

– Вы сомневаетесь?

– Я – нет! Я настроена на встречу с подлинным искус-

ством, залогом чего служит сложившееся за много лет доверие к большинству спектаклей вашего театра. Не сомневаюсь, что выбор Достоевского – ваша постоянная потребность осваивать все более сложный, глубокий материал и приобщать к нему окружающих…

– Спасибо! Мы работаем от души.

– И на разные вкусы…

– Вот именно!

Это была необычная беседа: с тех пор, как приступили к постановке, Ирана ханым с 9 утра и до

9 вечера бывает в театре, на ходу перекусывая принесенными из дома бутербродами, и занята, как говорится, под завязочку. Она извинилась за то, что ее, наверняка, будут отвлекать, не догадываясь, что мне как раз особенно интересна суета, составляющая многотрудный процесс рождения спектакля, а в данном случае – сценической версии потрясающего романа гениального прозаика.

То ее просили заглянуть в пошивочный цех, где «одна актриса примеряет костюм и хочет посоветоваться», то настойчиво сообщали, что этажом выше терпеливо ждет автор музыкального сопровождения или кто-то другой. А еще то и дело звонили по внутреннему телефону, чтобы получить ответы на очень уж неотложные вопросы... за стенами кабинета, который Ирана ханым делит с коллегой – режиссером Борисом Лукинским, кипела бурная театральная жизнь, как отголосок той самой извечной потребности человека ощущать себя на сцене – говорят же, что весь мир – театр, а люди в нем – актеры.

Это надо видеть и слышать, это надо уважать. И еще благодарить судьбу за возможность быть допущенным в святая святых ауры, в которой рождается такое чудо, как произведение театрального жанра. Как иначе познаешь цену смелости режиссера и переполняющего его чувства ответственности, если не подышишь этим воздухом, если не увидишь, что все тут замешано на кругозоре, профессионализме и самоотдаче, на умении постановщика передать каждому (имеющемуся в труппе) актеру свое видение произведения в целом? Если не восхитишься умением и желанием каждого при вечной нехватке времени уложить бесконечное число деталей и нюансов в единый организм, в котором не может быть мелочей… Но… Наверное, хорошо, что зрителям не показывают эту творческую кухню, оставляя право почувствовать полную самоотдачу всех участников и, в редких случаях, оценить чувство ответственности за право говорить с обществом от имени великих мира сего.

– Есть мнение, что Достоевский совсем не театральный автор.

– Категорически не согласна!

– Как вообще относитесь к переносу его прозы на экран и театральные подмостки?

– Со временем поняла, что глупо призывать живущих в перенасыщенном информационном пространстве читать многотомные романы, сетовать на то, что упал интерес к чтению. Средствами искусства многое можно коротко, но метко рассказать людям самое-самое главное и волнующее. И не только из Достоевского.

– А экранные версии?

– В общем их не приемлю, а вот сцена… Она дышит жизнью, эмоциями, ее возможности для разговора с большой аудиторией – огромный подарок судьбы!

– Вы ставили комедии, спектакли с интригующими сюжетами, неоднозначными персонажами из разных эпох – нужно, чтобы они выглядели современными?

– Нужно, чтобы не выглядели, а были.

– Это мастерство режиссера и актеров…

– Конечно! Их талант, опыт, труд.

– А Достоевский?

– О, я постоянно ощущаю, что он как бы держит руку на пульсе нашего, XXI века.

– Особым знанием человека, его пороков и достоинств?

– Да мало ли чем! В каждом его произведении – боль за человека, желание – нет, потребность – заставить его оглянуться на себя, унять свои страсти.

– По-моему, он никогда не предлагает рецептов, лишь выворачивая наизнанку абсурдность поступков.

– Разве может самый-самый человек справиться с тем, что есть прерогатива господа Бога?

– Вот именно! В рамках лексики своего времени программа «Братьев Карамазовых» у Достоевского – торжественное опровержение анархизма и нигилизма, а по мне, так речь о нашей вседозволенности и отрицании, по сути, беспределе, которыми переполнено наше время. Что может быть более современно, злободневно?

– В том-то и дело. И потому главная задача, ради которой мы предъявляем публике этот спектакль, – напомнить людям об их ответственности за все, что они совершают. И задуматься о том, с чем придут к своему рубежу, отделяющему бренное существование от вечности.

– О подробностях сюжета говорить не будем…

– Не будем – все увидите на премьере.

– Ждать осталось недолго. Но, пожалуйста, расскажите о тех, с кем работали – ведь большие задумки без единомышленников не осуществишь. И еще: чью инсценировку романа вы выбрали для постановки?

– Работаем с текстом, написанным в 1978 году П.Хомским. В качестве сценографа я пригласила художницу из Санкт-Петербурга Татьяну Мельникову, которая выполнила декорации и эскизы костюмов такими, какими я представляю сценическое пространство и атмосферу спектакля.

– Это связано с расходами.

– Постановка осуществляется по государственному заказу Министерства культуры и туризма Азербайджана.

– Это престижно.

– Конечно.

– Вы режиссер-диктатор, или постановщик, готовый идти на уступки актерам?

– Интересную инициативу всегда поддержу, но вообще на площадке ощущаю себя хозяйкой. На репетицию прихожу без заготовок, все рождается в процессе творческого общения с актерами.

– С помощью импровизации?

– Я бы не употребляла этого термина. Даже огромный комплекс составляющих у меня должен укладываться в поставленную цель, и тогда поиск идет целенаправленный.

– На сей раз цель…

– Напомнить людям об их ответственности за все, что происходит вокруг. О бремени человеческих страстей, о душе.

– Да, не надо быть особо внимательным, чтобы заметить, как жестокость разъедает наших современников, как ложно понятая демократия оборачивается вседозволенностью и беспределом, как в погоне за низменными, сиюминутными «ценностями» обесценивается человеческая жизнь. О том, что писатель так колоритно рассказал более 150 лет назад.

– Не скрывая желания сказать о пороках общества погорячей и даже тенденциозно, Достоевский доходит до эпатажа при описании неоднозначных, противоречивых по характеру людей и ситуаций – ведь то, что ошеломляет, бросается в глаза, и о необходимости перемен взывает громче.

– Каково актерам воплощать столь мощную энергетику?

– На то она и мощная энергетика, чтобы подвигать преданных театру лицедеев на самоотдачу. Своей новой работой я хочу вслед за Достоевским напомнить людям в доступной театру форме, что время от времени следует остановиться и оглянуться на себя, и хотя бы в экстремальных ситуациях попытаться избавиться от пороков.

– А кто выступает вашими соратниками?

– Кроме художника Татьяны Мельниковой, многоопытный талантливый автор музыкальных композиций Владимир Неверов, впервые приглашенный в РДТ художник по свету Рафаэль Гасанов и, естественно, актеры нашей труппы – ныне на сцене будут задействовано более тридцати человек. Танцевальные номера поставила актриса РДТ Александра Никушина.

– Они не затмят ваши победы? – шучу я напоследок.

– Я занимаюсь творчеством, а не карьерой, – парирует моя собеседница, чем приводит меня в восторг.

Каспий.- 2010.- 16 марта.- С. 8.