Война и мир профессора Гараева

Ветеран и сегодня в строю

Мир перевернулся для Мир-Юлдуза Гараева в том страшном году, когда арестовали отца – ответственного работника строящейся тогда Транссибирской магистрали, знаменитой КВЖД. Позже выяснилось, что это был приказ самого Сталина: все руководство КВЖД – уничтожить. Но тогда домашние Агабека Гараева не знали об этом и думали, что произошло какое-то недоразумение, скоро все выяснится и он вернется домой. Правда, домом их временное жилище они не считали, хотя были устроены достаточно комфортно – семьи руководства КВЖД жили в крепких теплых домах, строящихся неподалеку от железной дороги. Семья у них была не маленькая – мать, отец и трое детей: дочери Минавяр и Диляра, сын Мир-Юлдуз. Отец все не возвращался, а тут их попросили освободить служебную жилплощадь. Сакина ханым (урожденная Селимханова) с детьми приехала в Баку, где жили ее братья. Надо сказать, что Селимхановы были очень богаты: дед входил в двадцатку крупнейших бакинских богачей. В этом, как сейчас сказали бы, рейтинге миллионеров Исабек Селимханов занимал пятнадцатую строчку. Но советская власть отобрала у них все: деньги, дома.

У брата Сакины ханым была квартира в Баку, и Гараевы поселились у него. Младшие дети пошли в школу. Старшая дочь пыталась устроиться на работу. Но затишье было недолгим – волна репрессий настигла Гараевых и здесь. Арестовали Сакину ханым и старшую дочь Минавяр. Обыск производили так тщательно, что изъяли даже диплом Агабека об окончании Полтавского бухгалтерского училища, обратили внимание также на тетрадь Мир-Юлдуза – мальчик по школьному заданию нарисовал картинку – дед Мазай и зайцы. Так НКВДшник вдруг спрашивает: «Ты кого это нарисовал?» «Деда Мазая!» – отвечает Мир-Юлдуз. «А похож на Ленина! Ты что, Ленина рисовал?» – не унимается опер. «Нет, деда Мазая!», – твердо ответил мальчик. Особисты долго изучали тетрадку, забрали ее с собой. Да и парня хотели забрать: детей репрессированных, как правило, отдавали в детские дома, чтобы советская власть «воспитала из них истинных патриотов». Но тут дядя взмолился – оставьте, мол, парня, я сам его буду воспитывать. Уговорил.

Сакина ханым содержалась вначале в подвалах НКВД, затем была переведена в Баиловскую тюрьму, о судьбе же Минавяр вообще ничего не было известно.

Однажды матери разрешили свидание. Сестра Диляра не смогла пойти в тюрьму. Четырнадцатилетний мальчуган решил идти один. Но тут сопровождать его выз-

валась жена дяди. Этот день – 1 февраля 1938 года – навсегда врезался в его память. Мучительно тянулись минуты ожидания. В комнате, где предстояла встреча, было окно, выходящее во двор тюрьмы. Мир-Юлдуз стоял у окна и вдруг видит – идет седая сгорбленная старушка. Потрясенный этой дикой метаморфозой, произошедшей с его красавицей мамой, которой не было еще и 45 лет, мальчик стал рыдать. Так и прорыдал все свидание. Больше он ничего не помнил. Маме дали десять лет, правда с правом переписки, и сослали в Караганду. Потом перевели в Южный Казахстан. Сакина ханым писала сыну до 1943 года, а после этого – никаких сведений.

Судьба старшей сестры Минавяр долгое время оставалась неизвестной. Ей инкриминировали занятие шпионажем в пользу Японии! Очевидно, бдительные особисты усмотрели безвозмездную работу юной Минавяр в консульстве СССР в Манджурии, где она устраивала праздники для детей советских служащих КВЖД, за что от советского консульства получила премию в 25 тысяч рублей. Мину арестовали, а затем расстреляли. А было-то ей всего 23 года! Да, истинно по-сталински: лес рубят – щепки летят...

Куда только ни писал Мир-Юлдуз, чтобы узнать о судьбе матери и сестры! Из Казахстана, куда якобы была отправлена Минавяр, прислали справку, что она умерла от воспаления легких, тогда как ее расстреляли (позже он узнал об этом из материалов следствия).

И мать, и дочь были реабилитированы в 1956 году – посмертно. Об этом Мир-Юлдуз узнал из книги Шафиги Мамедовой, работника архивного управления Министерства национальной безопасности Азербайджана «Anaların fəryadı» («Стон матерей»), изданной в 2006 году. Отец же был уничтожен, как стало известно позже, в 1937-м в Иркутской «централке». И также реабилитирован посмертно.

Однако жизнь продолжалась. Мир-Юлдуз, следуя заветам матери, продолжал учиться. И в начале июня 1941 года закончил школу №189 Ворошиловского района г. Баку с отличием. Юному отличнику предложили работу в Аджикенде – заведовать клубом. Три месяца проработал восемнадцатилетний юноша в Аджикенде и по окончании летнего сезона приехал в Баку поступать в институт. Поступил без сдачи экзаменов в АзИИ (потом АзНЕФТЕХИМ, а ныне – Нефтяная академия) – отличникам тогда давалось право поступать в любой вуз без экзаменов. Правда, мечтал Мир-Юлдуз о другом – он хотел учиться в Москве в Архитектурном институте, но помешала война.

Итак, Мир-Юлдуз Гараев стал учиться на нефтемеханическом факультете. Выбрал этот факультет сознательно: во-первых, как самый востребованный в годы войны – стране нужна была нефть, и механики, самоотверженным трудом добывавшие ее для фронта, особенно ценились как специалисты; во-вторых, дядя Рустам, сам великолепный механик, что называется, мастер золотые руки, привил и своему сыну, и племяннику любовь к слесарному делу – не было ничего интересней для подростков, как сделать что-нибудь нужное для хозяйства из куска металла.

1941-1942 учебный год пролетел в студенческих трудах и заботах – занятия, лабораторные работы, сессии. Студенты АзИИ имели бронь, их на фронт не брали. Но молодые патриоты не могли сидеть, сложа руки, тем более, что фронт все активнее продвигался к Кавказу. В летние каникулы был создан студенческий строительный отряд, и ребят послали работать на линию обороны близ Сумгайыта. Там проходила последняя перед Баку линия обороны (первая – Владикавказ-Грозный-Моздок; вторая – Буйнакск-Махачкала-Кала; третья – Сумгайыт-Баку). За самоотверженный труд на строительстве оборонных сооружений в 1942 году Мир-Юлдуз Гараев был награжден медалью «За оборону Кавказа».

1 сентября снова началась студенческая жизнь. Но тут была снята бронь, и всех студентов, годных к строевой службе, направили на фронт. 23 сентября 1942 года Гараев был направлен в Дагестан в строительный батальон (или, как его тогда называли, рабочий). Что такое рабочий батальон? То же, что и штрафной. Только штрафники были на фронте, а «рабочие» – у последней черты перед линией фронта.

Капчугайск, где находился боец Гараев, был именно у такой черты. Сооружали КПН – командный пункт наблюдения. Рыли окопы, блиндажи. Работа была тяжкая. Ранняя зима 1942-1943 годов была суровой, морозной. Земля промерзла, казалось, насквозь. Руки стирались до кровавых мозолей. Мир-Юлдузу как-то раздробило палец, и он попал в госпиталь, травма оказалось серьезной – хотели даже ампутировать, но обошлось. Он настаивал на выписке, хотел вернуться к своим товарищам. Вдруг приходит к нему комбат – майор Воробьев, харьковчанин, и говорит: «Езжай в Буйнакск!». Это было в марте 1943-го.

Прибыв в Буйнакск, он явился в штаб командного пункта Управления военно-полевого строительства №90, к которому был приписан. По дороге в штаб Мир-Юлдуз надеялся, что его пошлют, наконец, на фронт, чтобы он с оружием в руках защищал родину. Детей репрессированных не посылали на фронт – им не доверяли оружия. Это было унизительно. Но в штабе ему вместо направления на фронт вручили письмо, в котором говорилось, что он демобилизован и должен вернуться к учебе. Оказывается, Щаденко – был такой известный военспец в руководстве страны – издал приказ: всех студентов нефтяного профиля – механиков, промысловиков – демобилизовать, так как некому было работать на нефтяных промыслах, а нефть, кровь войны, ценилась выше крови человеческой. Парня восстановили на курс ниже, и через три с половиной года он закончил институт опять-таки с отличием. Из чисто патриотических соображений молодой специалист пошел работать на производство, на завод «Красный пролетарий», где производилось оборудование для нефтеразведки. Так и закончилась для Гараева война.

Начав работать на заводе рядовым инженером, он быстро выдвинулся до поста главного механика. Высокая по тем временам должность. Но дальше карьерный рост был остановлен и все по той же причине – сын репрессированных.

В 1954-м Гараев поступает в аспирантуру АзИИ, пройдя огромный конкурс и получив первое место по набранным баллам. С завода увольняется и продолжает учебу, специализируясь на кафедре гидравлики. В 1958-м блестяще защищает кандидатскую диссертацию, и в январе следующего года ВАК, который находился тогда только в Москве, утверждает его в звании кандидата наук.

В том же году Мир-Юлдуз женится на очаровательной девушке по имени Нина, которая в 1960 году подарила ему дочь – Минавяр. Он назвал ее именем сестры, как вечную память о загубленной жерновами чудовищной сталинской политики молодой жизни.

Вообще 1960 год стал для него особенно счастливым. Юлдуз успешно занимается преподавательской деятельностью, в том же году получает звание доцента и начинает работу над докторской диссертацией. В 1981 году успешно защищает докторскую и в том же году удостаивается звания профессора.

И сегодня профессор Гараев, которому 11 мая исполнится 87 лет, заходит в аудиторию, чтобы передать студентам свои обширные знания. Удивительно, что этот человек до почтенного возраста сохранивший ясность ума, не устает пополнять свои знания – много читает (благо за долгие годы собрал прекрасную библиотеку), следит за периодикой, телевидением, и жалеет о том, что не сбылась его мечта – получить второе высшее образование – гуманитарное. Но, мне думается, это уже «архитектурное» излишество – Мир-Юлдуз Гараев и без него широко образованный человек и истинный ученый-гуманист.

Тамара ЯРАЛОВА

Каспий.- 2010.- 8 мая.- С. 11.