Впечатления от одной встречи

Пролог

Жарким летним днем сотрудники Исследовательского центра «Восток-Запад» наконец-то заговорили об отдыхе. Я сказал:

– …но с условием, чтобы отдых сочетал полезное с приятным, стал пищей для нахождения новых точек соприкосновения Востока и Запада.

Кто-то предложил отправиться в Стамбул, где, как известно, проходит мост, соединяющий Европу с Азией. Были и другие предложения. Но так как дел было невпроворот, мы могли посвятить отдыху всего лишь один день.

– Где еще Восток соединяется с Западом? – спросил я.

– В музыке Узеира Гаджибейли!

– Да, Узеир Гаджибейли! Его творчество является истинным воплощением единства Востока и Запада. Почтить его память лучше всего было бы в Шуше, но…

– А еще где соединяются Восток и Запад?

– В учении Лютфи Заде. Восточный стиль мышления Лютфи Заде внес новые оттенки в западную логику. Одно из великих открытий современности стало возможным именно благодаря этому единству.

– Но Америка еще дальше, чем Стамбул...

– А, может быть, творческий мир Тогрула Нариманбекова, в чьей живописи пробивается голос национальной традиции, своеобразие нашей природы и истории? Художник, на высочайшем уровне представляющий наше национальное искусство в Европе, словно трансферирует на Запад всю цветовую гамму Востока.

– Хорошее предложение. Но Тогрул Нариманбеков сейчас, вероятнее всего, во Франции.

Пока сотрудники раздумывали, куда пойти, я вспомнил о еще одном примере чистого воплощения единства Востока и Запада:

– Творчество Омара Эльдарова! Здесь тоже органически слились два способа мышления, две культуры. К тому же, у нас есть шанс встретиться с самим автором этого синтеза.

– Как такое могло случиться, что мы до сих пор не познакомились поближе ни с творчеством этого живого классика, ни с ним самим, к тому же живущим с нами в одном городе? Не является ли большой портрет, вывешенный в фойе Исследовательского центра «Восток-Запад», репродукцией с надгробного памятника видному ученому-востоковеду, первому исследователю проблемы Восток – Запад в Азербайджане Аиде Имангулиевой? Иногда мы до мелочей знаем, как, кем и когда был создан тот или иной памятник искусства в той или иной стране. Чужое всегда слаще. Но, скажите, какое еще произведение искусства умиляет наше сердце так, как умиляет памятник Физули? Кто еще смог бы в камне воспеть поэзию Натаван, как сумел это сделать Омар Эльдаров? Кто воплотил бы музыку в мраморе удачнее, чем это получилось в «Элегии»? Кому еще из художников удалось бы оживить в граните гордый облик великого Гейдара Алиева? Почему же мы не ценим наших классиков при жизни?..

Две академии

На деле творческий мир Омара Эльдарова – это отдельная академия. А книгу «Омар Эльдаров. Скульптура. Баку, 2005» можно считать введением в эту академию. В книге, помимо краткой информации о жизни и творчестве скульптора, приведены также и фотографии его работ с описанием. Невольно возникает желание понаблюдать эти памятники в трехмерном пространстве, в реальной жизни. Некоторые произведения Омара Эльдарова представляют нас за рубежом, став своего рода «посланниками» азербайджанского искусства. Но «чтобы познать вкус моря, нет необходимости испить его целиком, для этого достаточно попробовать и капли». Дабы встретиться с этим великим художником, ближе познакомиться с его творческими изысканиями, а заодно и с работами молодых скульпторов – продолжателей его дела – мы отправились в Азербайджанскую государственную академию художеств – детище О.Эльдарова. Большую помощь в знакомстве с Академией нам оказала проректор Валида ханым. Здесь мы стали свидетелями искренних, уважительных, равнопартнерских отношений между студентами и преподавателями. Таких, которых, к сожалению, нет во многих других наших вузах. По моему мнению, формированию подобной атмосферы в Академии способствовали следующие факторы: во-первых, нравственная чистота – там, где корысть и расчет, говорить об искренности не приходится; во-вторых, в отношениях чувствуется какая-то родственность, любовь, быть может, внушаемые самим родом деятельности, – молодежь чувствует себя здесь как дома; в-третьих – наличие внутренней свободы, дающей простор воображению: в Академии созданы все необходимые условия, включая и технические, для реализации молодыми скульпторами своих идей и начинаний; и, наконец, в-четвертых – возможность непосредственно контактировать с признанными мастерами искусств, наблюдать за их творчеством, стать участником творческого процесса, чувствовать реальную заботу и поддержку мастеров-путеводителей. В целом у этой Академии есть много черт, могущих стать объектом подражания со стороны других вузов. Но мне хочется конкретно поговорить о самом авторе как Академии художеств, так и целого ряда великих памятников искусства – о великом скульпторе современности Омаре Эльдарове.

Образец интеллигентности

Одной из выдающихся заслуг Омара Эльдарова является увековечение им образа интеллигентности. В данном случае я имею в виду не произведения О.Эльдарова, а его личность. При нынешнем дефиците интеллигентности, Омар Эльдаров – ее живое олицетворение. Его отличают простота, скромность, любовь к своему делу, привязанность к народу и стране. Несмотря на возраст, он сохранил ответственное отношение к работе, творческий порыв и организаторский талант.

Омар Эльдаров немногословен. Он не любит шаблонных слов, банальных выражений. Создается впечатление, будто ему проще выражать свою мысль через искусство. Однако при близком знакомстве обнаруживается, что Омар Эльдаров – философски мыслящая личность, умеющая на философском же языке выражать и передавать свои мысли. Если какая-либо новая творческая идея его «раскачает», он становится активным участником дискурса. Кто-то из великих скульпторов, если я не ошибаюсь, Роден, говорил, что в каждом камне уже заложен памятник: художник к нему ничего не добавляет. Напротив, его задача – строгать все лишнее, ненужное, за которыми скрывается сущность. Именно этим и занимается Омар муаллим – строганием, очищением ненужного, лишнего, всего того, что лежит на поверхности, затеняя сущность. И в беседе, как и в профессии, он склонен избегать поверхностного, примитивного и шаблонного, предпочитая говорить лишь самое необходимое, сущностное.

Поэзия камня

Почему о поэзии пишется так много? Почему иногда даже небольшое по объему стихотворение становится объектом глубокого анализа, а монументальные памятники скульптуры такой чести не удостаиваются? По-видимому, превращать слова в слова куда проще. Поэзия – это искусство, выраженное в словах. Пульс ее бьется, дыхание ее слышно. Образы, созданные поэзией, подвижны, динамичны, в то время как памятник неподвижен. Он холоден, как камень: ощутить его дыхание, прощупать его пульс не так уж просто. Чтобы оживить его, требуется большая душевная энергия не только от художника, но и от самого зрителя. Привести в движение мощную внутреннюю энергию, заключенную в камне, заставить памятник «говорить», превратить его в реальный образ, прототипом которого является, может только необыкновенный талант. Если художник не смог наделить свое творение духом, камень не заговорит, какую бы эзотерическую энергию ни потратил зритель.

Памятники Омара Эльдарова словно живые – они говорят, причем на языке поэзии. Омар муаллим переводит на камень не только внешний облик личности, но и ее лирическое «Я», ее мечты и желания, духовные чаяния и жизненную энергию. На деле и эта энергия, и эта лирика более свойственны самому художнику, нежели прототипу его произведения. Одно дело выражать мысли словами (это – момент поэтизма), другое – проявить свое внутреннее состояние через выражение лица (этот момент воспевается в живописи), третье – выражать готовность к некоторому тревожному событию позой, положением тела, выгравировать на камне внутреннюю волю, полет души, выявить невидимую внутреннюю красоту пространственной конфигурации, или, как говорит сам Омар Эльдаров, образно воспеть «просьбу у птиц дать нам крылья, чтоб взлететь»! Концентрированная форма всех последующих повествований, выраженная как готовность к действию, геометрическое изображение духа, – все это не что иное, как чудеса скульптуры, увековечивающей движение.

«Несокрушим великий памятник совести», – говорил поэт. Чтобы пространственно воплотить дух, от художника, несомненно, требуется большая духовная сила.

Увековечение мига

Одной из слабых сторон изобразительного искусства и скульптуры является то, что у них нет возможности выразить движение, соответственно, ритм и мелодию, согласовать последующее с предыдущим. Иначе говоря, эти виды искусства непродолжительны во времени. Но и сила скульптуры как раз в этих, ограничивающих ее возможности, сторонах. Если время течет, то и самое важное, самое решающее мгновение будет выстраиваться наряду с последующим, то есть в определенной временной последовательности. Не могут быть все мгновения жизни одинаково важными. Как и в мелодии, где невозможно всегда оставаться на высоких нотах, и в жизни вслед за значительными, важными и решающими мгновениями обязательно наступают незначительные, текущие, преходящие. Даже самое трагическое произведение и то щадит нервы читателя, не позволяя им дойти до предела: время от времени писатель должен расслаблять раскаленные нервы читателя.

Выбрать и увековечить только один величественный миг – это прерогатива лишь изобразительного искусства и скульптуры. Да, скульптору дается только один шанс: он может воспеть лишь один миг изменчивого мира. И потому все зависит от выбора этого мгновения, умения «разместить» в нем прошлое и даже будущее.

Романтика и реальность

Скульптура – наиболее отдаленный от духа вид искусства. Как говорил Гегель, перед этим видом искусства стоит сложная задача – на языке тяжелой материи воплотить дух. Но это еще не все. Реальная жизнь оказывается вне времени, и в распоряжении художника остается всего лишь одно мгновение – застывшее мгновение этого материального мира! Средств для выражения динамики в застывшем времени у скульптуры практически нет. К тому же, этот самый статичный вид искусства основывается и на самой сложной технике выражения. В этом плане скульптура достигает своей цели преимущественно за счет языка символов. Творить именно в классическом стиле, достичь божественных высот, имея в распоряжении лишь бездушный, неживой материал, – все это наисложнейшая и наиредчайшая творческая миссия, выпадающая на долю лишь настойчивого и устремленного художника. То, что легко создаваемо в большом пространственно-временном поле, то, что легко выразимо с помощью цветовой и звуковой гаммы, трудновыразимо средствами тяжелой материи, да еще в локальном пространстве и застывшем времени. Заставить вдобавок эту тяжелую материю летать, говорить, дать ей внутренний импульс к движению, требует от скульптора необычайного дарования, особой виртуозности. Неслучайно Леонардо да Винчи в результате сравнительного анализа пришел к выводу о том, что именно ввиду ограниченных возможностей скульптура – самое сложное из всех искусств.

Достигая в своем творчестве вершин мастерства, великий ученый, писатель или художник на деле достигает высоты философской мысли. В личности Омара Эльдарова я разглядел не только великого художника, но и философа. Наша встреча с Омаром Эльдаровым была по существу ничем иным, как встречей искусства с философией, возвышением искусства до уровня философии и поворотом философии лицом к искусству как к дополнительному источнику питания.

«Несокрушим великий

памятник совести!»

Трудно показать в Баку какой-либо памятник, который по размерам, монументальности и архитектурному оформлению сравнился бы с «Медным всадником» Этьена Фальконе, изображающим Петра I. Мы потому говорим об «архитектурном оформлении», что здесь искусство органически сочетается с наукой. Ведь задача поставить коня на две задние ноги, и изобразить на вздыбленном коне мощную фигуру всадника требует и точного математического решения. Но если речь идет именно о скульптуре, об оживлении камня и об окаменении индивидуального духа, то самые высокие образцы для сравнения у нас имеются. В монументальном памятнике великому Физули в Баку в органическом единстве воплощены и печаль, и думы, и поэтический дух. В этом плане памятник Физули можно сравнить с «Мыслителем» Огюста Родена. Но в «Мыслителе» идея передается не столько через выражение лица и величественность позы, сколько с помощью тела и рук, посредством вхождения в образ думающего человека, сидящего, согнув спину и подперев рукой подбородок. Здесь создан образ думающего человека. А чтобы быть мыслителем, требуется не столько рациональное мышление, сколько воображение и поэтизм. Памятник Физули поражает нас не столько своей монументальностью, сколько степенью выражения величия именно мыслящего человека. Здесь человек не сгибается под тяжестью своих мыслей, а, напротив, снимает эту тяжесть устремленностью духа. С другой стороны, думы Физули социально окрашены, сочетаясь с печалью. В результате реализуется и принцип «несокрушим великий памятник совести!» Но преимущество «Мыслителя» О.Родена в том, что он нашел признание в Европе, в обществе, где имеются высокие философско-эстетические критерии для оценки того или иного произведения искусства. Мы же до сих пор еще не дали истинную оценку памятнику Физули, столь же, быть может, величественного, как и сам Физули. Речь идет не о больших наградах, имеются в виду эстетическая ценность и философское содержание произведения.

Дух и тело

Античная скульптура в основном была направлена на выражение гармонии, пластики и физического потенциала тела. Она не преследовала цель воспеть духовный мир человека, выразить индивидуальный дух. Проблема индивидуализации здесь еще не ставилась. Концентрация внимания не на каком-либо качестве, а на сочетании этих качеств в их определенном соотношении и подчеркивание тем самым индивидуальности, представление в виде ансамбля духа, характера, влечения и страсти – вот эта задача выходит на первый план лишь в скульптуре Возрождения и Нового Времени. Выразить в том или ином произведении физическую силу человека, его печаль, радость, гнев и т.п. – это одно, оживить в процессе конкретизации и реализации этих качеств образ индивидуального духа – уже совсем другое. Подчеркивая важность в скульптуре не технического, а идейного подхода, Гете отмечал, что различие между идеями, выраженными в «Афродите» и «Геркулесе», находит свое отражение и в художественном оформлении этих памятников. Афродита выступает как символ красоты, Геркулес – символ силы. Зрителю достаточно абстрагироваться от других качеств и концентрировать свое внимание лишь на данном качестве. Это, безусловно, требует большого мастерства, но еще труднее связать эти качества с реальной жизнью, представить их в пространственно-временной плоскости реальности. В творчестве Омара Эльдарова мы имеем дело с органическим сочетанием элементов классицизма, романтизма и реализма. Взятое в другом ракурсе, это творчество является уже выражением единства восточной и западной культуры.

«Элегия»

В памятнике, посвященном академику Зарифе Алиевой, Омар Эльдаров создал образ печали и грусти, значительно отличающийся от того образа печали и грусти, что воплощен в памятнике Физули. Здесь печаль сочетается с красотой и изяществом. Фактически печаль здесь заключена не в самом образе. «Элегия» – образ не только Зарифы ханым, это образ нежности и изящества вообще.

Описывая мраморную статую в храме, Байрон отмечал, что этот мрамор вознесен до уровня, недостижимого для человека, – теперь он представлял Творца. «Мы видим Бога, слышим его голос». Но творцом этого мрамора является человек – художник:

Но в мраморе – не смертного дыханье,

Хоть этот мрамор –

смертных рук созданье –

Поэзией сведен с Олимпа к нам.

Таким образом, то, что мы хотели бы сказать о творчестве Омара Эльдарова, сказал великий Байрон.

Великое искусство всегда и везде будет на высоте. На вершинах творчества все гении сходятся, потому что все они выражают одну и ту же сущность. Оживляясь, дерево, камень и мрамор, хотя и представляются в образе человека, все же выражают божественную сущность. Но сказанное относится только к великому искусству – к творчеству Микеланджело, Бернини, Фальконе, Родена и Омара Эльдарова!

Эпилог

То, что академик Омар Эльдаров не остается равнодушным к дальнейшей судьбе своих произведений, а заботится о них, по-видимому, объясняется его верой в их одушевленность и жизненность. По признанию самого художника, он старается согреть теплом своего сердца каждое свое творение. Вообще творческая любовь по своему характеру сходна с родительской, а отношение художника к своим творениям напоминает отношение матери к своему дитяти.

Одним из самых глубоких и спорных с философской точки зрения вопросов является вопрос о том, что за дух воплощается в художественном произведении. В поэзии поэт выражает себя, свои личные переживания. Здесь нет почвы для споров. А в изобразительном искусстве, в особенности портретном жанре, и в скульптуре, в том числе, задача осложняется тем, что здесь непосредственно преследуется цель выразить внутренний мир и переживания изображаемой личности. Но зная только свой собственный дух, не войдя в образ своего героя, не испытав его переживаний, творить художник не может. Художник, давший жизнь своим творениям, наделивший их своим духом, может не сомневаться в том, что сам он также будет жить в своих произведениях, приобщившись в их лице к вечности.

Салахаддин ХАЛИЛОВ,

член-корр. НАНА, профессор

Каспий.- 2011.- 10 сентября.- С.8.