Сизифов труд Ильгара Сафата,или Когда внутри сидит «Гомункулюс»

Недавно в Сан-Диего (штат Калифорния, США) прошла торжественная церемония награждения победителей кинофестиваля California Film Awards, среди которых в номинации «полнометражный художественный фильм» и лента азербайджанского кинорежиссера Ильгара Сафата «Sahə» («Участок»), снятая им по собственному сценарию. Картина была удостоена «Золотой награды» (Golden Awards). Об этом и о видении важности кино в современном мире корреспондент газеты «Каспiй» беседовала с Ильгаром Сафатом.

– Как обстоят дела с прокатом вашего первого полнометражного фильма «Sahə»?

– Мы заключили договора с рядом зарубежных компаний, которые занимаются продвижением нашей картины. Беспрецедентным событием было то, что азербайджанский фильм впервые имел недельный прокат в Америке, в культовом в Лос-Анджелесе кинотеатре SÜNSet 5. «Участок», наверное, также первая азербайджанская картина, о которой писали такие авторитетные издания, как Hollywood Reporter, Variety, Los Angeles Times и др. Причем отзывы были самые, что называется, благожелательные. Но попасть в прокат где-либо еще, кроме как у себя на родине, крайне сложно. Тем более что мы снимаем все-таки не «коммерческое», а, скорее, авторское кино. Европейские страны «оккупированы» американским кинематографом, им сложно вывести в прокат свои национальные картины, не то, что фильмы из других стран, в том числе из Азербайджана. Но первый шаг в этом направлении сделан. Приятно было получить «Золотую награду» California Film Awards, считающегося одним из престижных кинофестивалей.

– Но это не первая высокая награда, которой удостоен ваш фильм…

– Перечислять все награды, думаю, не имеет смысла, да и не скромно это. Мы часто становимся свидетелями того, что награды некоторым фильмам вручаются не заслуженно. И – наоборот, множество прекрасных работ остаются незамеченными. Невозможно, чтобы все оценки были объективными, ведь жюри состоит из людей разных вкусов, разного интеллектуального уровня. Твой фильм может быть просто не понят или в конкурсе может принять участие чей-то друг или земляк, которого оставить без приза невозможно. Я с этим сталкивался не один раз, поэтому к наградам отношусь спокойно, хотя получать их, конечно, всегда приятно. Скажу лишь о том, что у фильма «Участок» среди прочих наград два операторских приза, и я очень рад за своих друзей – Миндию Эсадзе и Вако Карчхадзе, прекрасно потрудившихся в нашей картине. Хочу отметить один любопытный факт. Исполнители главной роли в фильме Тимур Одушев (детские годы) и Заза Бежашвили (взрослые) по счастливому стечению обстоятельств были удостоены высоких наград на разных фестивалях: первый – в Лос-Анджелесе, второй – на Кипре.

– До того, как вышел в свет «Участок», вами было снято десять картин – «Внук горы», «Возвращение в Гобустан», «Сонет 129», «Корни неба», «На злачных пажитях», «Пери Гала» и др. Скажите, вас можно узнать «по почерку»?

– Помимо перечисленного вами я снял также документальную ленту «Я помню птиц…» о художнике Михаиле Ромадине, работавшем с Тарковским в фильме «Солярис», и с Кончаловским в «Первом учителе», «Истории Аси Клячиной». Также я снимал фильмы «Софринская Богородица», «Дух, живущий в камне», в процессе – несколько незаконченных документальных кинолент. Мне не раз говорили, что мои картины можно легко отличить от работ других режиссеров. Мне трудно судить об этом. Я снимаю так, как чувствую и вижу. Мне просто хочется высказаться, и я пытаюсь это делать по мере сил. Приступая к съемкам, я точно знаю, чего хочу, чего добиваюсь, где должна стоять камера, как она должна двигаться и что при этом в кадре должно происходить с актером. Но это вовсе не означает, что на площадке нет места для импровизации. Но, как сказал один из классиков, любая импровизация должна быть хорошо спланированной.

– Как зарождался ваш почерк, откуда он берет свое начало?

– Труднее всего говорить о своем стиле. Очевидно, этим должны заниматься кинокритики, киноведы. Ведь стиль исходит из самых потаенных глубин нашей индивидуальности, и самому художнику разобраться в нем очень сложно. Создавая то или иное произведение, автор как раз и пытается разобраться в себе самом. Мне интересна поэзия, и я стараюсь, чтобы в картинах было как можно меньше назидательности, дидактики и как можно больше поэзии. Наверное, с годами у меня уже выработалась своя образность, свой семантический ряд, своя поэтика, но, опять же, мне не хочется препарировать возникающие в сознании образы, их нужно воспринимать чувственно, как музыку. Это не значит, что образы не имеют смысла, просто, объясненные, они теряют все свое очарование, их магия выветривается, из них уходит жизнь. Мне хочется, чтобы картина находилась, по Делезу, в «становлении», была «живым организмом», каждый раз разной, в зависимости от аудитории, от зрителя. В каком-то смысле фильм – это Гомункулюс, «внутренний человечек» режиссера. Если он интересен, то интересна и картина, если банален, то – фильм не удался.

– Кто ваши учителя по жизни?

– Мои учителя и лучшие друзья – это книги. Мне очень жаль людей, не приучивших себя читать постоянно, а таких, к сожалению, с каждым годом становится все больше и больше, особенно среди молодежи. Несмотря на современные технологии, человечество, мне кажется, не так далеко ушло от темных времен средневековья. В каком-то смысле ситуация сегодня даже хуже. Ведь если в эпоху средневековья было четкое разделение на «высокую» культуру аристократических слоев, и «низовую» культуру простых масс, то теперь, когда аристократических слоев нет, осталась одна «массовая культура». В этом смысле европейская цивилизация оказалась в своем постмодернистском тупике воплей, и это закономерно. Но мне думается, что скоро система ценностей изменится, или, по крайней мере, эти изменения начнутся, наступит нечто вроде «нового Возрождения». По крайней мере, в это хочется верить.

– А как вы относитесь к миссии передачи своих знаний ученикам?

– «Миссия» – это звучит громко. Я стараюсь быть максимально честным в своих работах и надеюсь, что кому-нибудь мои фильмы в чем-то помогут. Мы все находимся в равном положении в том смысле, что решаем одни и те же проблемы. Нам нужно как-то разобраться с этим миром, о котором никто ничего не знает, и в этом смысле наше положение одинаково трагично. Мы, подобно обитателям платоновской Пещеры, всего лишь описываем игры теней на поверхностях стены, но что это за тени, и что находится вне Пещеры, нам неизвестно. Поэтому учить кого-либо я бы не стал. Я могу лишь рассказать о своем опыте, о своих духовных путешествиях. Если они кого-то увлекут – прекрасно.

– Говорят, вы возвращаетесь в Баку, чтобы снять новый фильм?

– Собственно, я никогда и не покидал Баку. Где бы я ни был, где бы ни жил-работал, я всегда был и остаюсь бакинцем. Сейчас я приступаю к съемкам своей новеллы в альманахе «Баку, я люблю тебя». Это будет еще одна история любви, история разрушенных отношений, но все-таки оставляющая героям и зрителям надежду на лучшее. Руководителем проекта является вице-президент Фонда Гейдара Алиева Лейла Алиева, а продюсером и режиссером одной из десяти снимающихся новелл выступит Егор Кончаловский. Кроме того, я веду подготовку к своей новой большой картине, но говорить об этом пока рано.

– Как-то вы сказали, «Карабах – наша кровоточащая рана». Поднять эту тему для творческого человека вашего плана, однозначно, нелегко, но в то же время наивно полагать, что кого-то она волнует больше нас. Что вы скажите по этому поводу?

– Наверное, моим ответом на этот счет мог бы стать фильм, но, не имея убедительного сценария, я не взялся бы за такую ответственную работу. Очень жаль, что трагические события в Карабахе пока не нашли достойного отражения в нашем кинематографе. Но такой момент, я уверен, настанет. Всему свое время.

– На днях в Интернете я прочла, что Стивен Спилберг ведет переговоры с Министерством культуры Армении о фильме про так называемый «геноцид армян». Мы можем ответить на этот выпад, используя исторически достоверный и документально подтвержденный факт трагедии Ходжалы?

– Здесь есть некоторая неточность. Во-первых, Министерство культуры Армении пока ведет переговоры со Стивеном Спилбергом. При этом интересно было бы знать, какой интерпретации исторических фактов этот выдающийся мастер кино будет придерживаться в случае, если договоренность по этому вопросу будет достигнута – ведь его картину будет смотреть весь мир. Во-воторых, никто не мешает и нам обратиться с тем же предложением к Спилбергу снять геноцид мирных жителей Ходжалы. Вообще, надо признать, мы пока не до конца осознаем силу воздействия кинематографа как инструмента пропаганды. В этом направлении нам нужно больше работать и брать пример с американцев, которые своими фильмами, и отчасти благодаря тому же Стивену Спилбергу, убедили весь мир в том, что это именно они выиграли Вторую мировую войну, а Гитлер, с легкой руки Тарантино, был убит в парижском кинотеатре.

– А для вас самого что такое кино?

– Кино для меня – нечто среднее между магией и «проклятием Сизифа», обреченного втаскивать на гору один и тот же камень.

Каспий. – 2012. -25 февраля. – С. 12.