Счастье Нэрмин Таирзаде

Сегодня мы вспоминаем ее такой, какой она навсегда останется в памяти коллег и соотечественников

На 91-м году ушла из жизни старший научный сотрудник Национального музея истории Азербайджана, кандидат исторических наук Нэрмин Таирзаде, подвижнические труды которой восстановили многие вехи из нашего прошлого, которым без ее пытливых исследований грозило забвение. Читателям газеты «Каспiй» Нэрмин ханым хорошо знакома по многочисленным публикациям о выдающихся представителях азербайджанской интеллигенции. Сегодня, выражая глубокую признательность ей, подчеркивая значимость ее вклада в науку, мы вспоминаем ее такой, какой она навсегда останется в памяти коллег и соотечественников.

То была середина 90-х годов ХХ века – непростой период в жизни нашей страны, когда запустение и необычная тишина пришли в тагиевский особняк, где в 1954 году после небольшого перерыва вновь разместился Музей истории Азербайджана. Нэрмин Таирзаде, самая старшая из сотрудников, давно уже имевшая право уйти на пенсию, неизменно занимавшаяся научными исследованиями и согласившись рассказать о героях своих кропотливых поисков, категорически отказывалась рассказывать о себе:

– Что вам сказать о себе? Семью не создала... Деревца не посадила… Книгу не напечатала... Но, представьте, считаю себя счастливым человеком… потому что очень люблю свою работу!

В Музей истории Азербайджана Нэрмин Таирзаде пришла в 1954-м, когда начинался подлинный расцвет этого научного учреждения. Вместе с коллегами-энтузиастами она увлеченно включились в поиск материалов, с помощью которых можно было воспроизвести более или менее достоверную картину прошлого своего народа. Для этого неутомимо обходили офисы государственных учреждений и рылись в подвалах частных домов, посещали квартиры старожилов, копошились в семейных архивах, овладевая умением ощущать историческую ценность незамысловатых, пока еще привычных предметов, значимость того или иного документа как свидетеля ушедшей эпохи. Особенно большой «урожай» удавалось собирать на нефтяных промыслах, в железнодорожных мастерских, складах Каспийского пароходства, в архивах и запущенных цехах промышленных предприятий.

Проявляя заинтересованность и желая сохранить образы людей, которыми может гордиться нация, дети и внуки известных общественных деятелей сравнительно недавно ушедшей, вычеркнутой из жизни эпохи, их близкие и просто знакомые охотно дарили принадлежавшие им вещи. Так, редкие книги, альбомы, письма, документы, рукописи, личные вещи, многое другое попадало в фонды и коллекции, но получить подобные реликвии удавалось все реже. Кто-то, эмигрировав, увез или уничтожил реликвии, в иных семьях боязливо рвали книги и фотографии, которые «могли кого-то скомпрометировать», в других просто выбрасывали «отслужившие свой век» характерные для прошлых времен предметы быта, не соответствовавшие новой моде. Не каждый мог понять нематериальную и историческую ценность принадлежавших безапелляционно оклеветанным владельцам предметов, связанных с безвозвратно ушедшим и неповторимым прошлым, и лишь со временем вольно или невольно ставших вызывать чувство ностальгии.

Выставленные уже в первой экспозиции музея реликвии о многом говорили приходившим в залы посетителям, будили воображение, поддерживали и разжигали интерес к прошлому, к людям, жившим до нас. Но были они и предметом профессиональной гордости сотрудников, ибо задача воссоздать хоть в какой-то мере облик страны, населявших ее людей даже в совсем недалеком прошлом, для историков было делом чести.

Если честно, как научного сотрудника Музея истории Азербайджана Нэрмин ханым никто конкретно не озадачивал – по собственной инициативе выбирая для дальнейших исследований тему, связанную с организацией просвещения в Азербайджане, она, конечно же, опиралась на глубоко сидевший в ней интерес к жизни и деятельности самых достойных соотечественников. Собрать же воедино факты о смелых первооткрывателях, перед которыми не существовало проторенных дорожек, а тем более – выстроить общую картину, ей, конечно же, помогли эрудиция, широкий кругозор, какое-то особое чутье, исследовательский талант, умение логически мыслить, буквально на ощупь идя от документа к документу, чтобы связывать их в логическую цепочку и делать соответствующие истине выводы для предъявления нарождающимся поколениям.

Было это подспудно волновавшим, бередившим душу желанием историка увековечить деяния предшествовавших поколений или потребностью отдать должное ставшим жертвами строя достойным людям, – отвечать на этот вопрос Нэрмин ханым не бралась. Однако вряд ли она была способна забыть, как ее, молоденькую красавицу, «звездочку исторического факультета» и успешную аспирантку АГУ, готовившуюся защищать диссертацию, в 1949 году на несколько лет сослали на лесоповал в российском Севере только за то, что отец работал и женился в Стамбуле, а она родилась именно там.

Может быть, у нее совпали какие-то собственные мысли и чувства с тем, что открывалось в архивных дотошно обследовавшихся ею специальных хранилищ и архивов Баку, Москвы, Ленинграда, Тбилиси и других городов документах, но официально она занималась главным для историка делом.

Рассказы очевидцев и их потомков, личные письма, дневники, другие документы… От дома к дому, от человека к человеку шла Нэрмин ханым, как и ее коллеги, терпеливо выслушивая интересные и не очень исповеди уже постаревших и многое забывших людей. Искала разветвленные родственные связи, упрашивала порыться в заброшенных на чердак пыльных сундуках, редко получая то, что искала.

Было много огорчений, но зато как радовались она и коллеги, обнаружив чью-то единственную фотографию или родственные связи искомых лиц!

Очень долго искала Нэрмин ханым материалы о писателе, генерале Исмаиле Гуткашенском – в Тбилиси, Петербурге, Москве и была счастлива, когда работники Военно-исторического архива в Москве любезно позволили ей «покопаться» в еще не оприходованных делах, где она и нашла важные бумаги, позволившие ей первой рассказать соотечественникам о такой знаковой личности.Первой воссоздала Нэрмин Таирзаде биографию и даже нашла материалы о научной деятельности Мирзы Джафара Топчибашева, преподававшего персидскую словесность на факультете востоковедения Петербургского университета и работавшего в Азиатском департаменте.

В те дни 2009 года, когда Нэрмин ханым приболела, и мне удалось уговорить ее издать, наконец, сборник научных статей, печатавшиеся в скромных изданиях НАНА – «Известиях» и «Докладах», «отдельные оттиски» из которых стали единственным из зримых предметов ее личного достояния.

– Думаете, кому-то это сегодня нужно? – с нотками искреннего сомнения в голосе спросила она.

Надо было видеть, сколько радости доставили ей пахнувшие типографской краской сто экземпляров солидного тома, на обложке которого над фотографией ставшего ей родным Музея истории Азербайджана написано, что труды под общим названием «Из истории азербайджанской интеллигенции» написала Нэрмин Таирзаде. Они стали ее детьми, ее продолжением, которое она неумело прятала от посягательств, лишь изредка с большой теплотой подписывая отдельные экземпляры автографами, полными признательности и любви к тем, рядом с кем прошла ее жизнь.Слава Богу, что за прошедшие с того дня три года Нэрмин Таирзаде много-много раз убеждалась, что выход сборника ее статей стал заметным событием, а книга научных исследований – настоящим бестселлером для соотечественников, все активнее интересующихся историей обретшего, наконец, независимость Азербайджана. Это и для них трудилась замечательная азербайджанская женщина Нэрмин Абдулла гызы Таирзаде, светлая память о которой остается в анналах нашей истории.

Галина МИКЕЛАДЗЕ

Каспий. -2012. -19 января. – С. 8.