«Fəna» это след

В театре «Йух» состоялась премьера спектакля по пьесе Орхана Фикретоглу

Необычно складывались на сей раз мои заметки о событии, которое кое-кто мог принять за обычный эпизод в рабочих буднях журналиста: получила информацию о премьере, договорилась о встрече, посетила спектакль и побеседовала с автором-драматургом. Все, как и водится. Но почему с таким волнением подступаю к работе, почему боюсь не уложиться в формат оптимального размера, собираясь достойно изложить вызвавшие эмоциональный интерес впечатления, призывающие говорить о серьезном, неординарном успехе драматурга и участников спектакля?Помнится, записывая текст нашей беседы с Оханом Фикретоглу несколько лет назад, начала так: «Слова Орхана - меткого, образного - ждут телезрители всех возрастов, рангов и сословий. Ждут каждый вечер как слова пастора, который говорит о самом главном, вселяет надежду на то, что окружающее зло будет наказано, что человек велик и сам способен помочь себе в трудную минуту, стоит ему осознать себя личностью и частицей мироздания…».Но так оно и есть - не изменяя своей манере и творческому кредо, талантливый и неординарно мыслящий автор за эти годы, активно работая на телевидении как ведущий таких передач, как «İç xəbər», «Zorxana», «Bakı vaxtı ilə», «Nə xəbər» и сатирического журнала «Мозалан», написал и издал 10 книг прозы - заинтересовавшие общественность романы, повести, рассказы. По его сценариям в Азербайджане и Турции снято несколько фильмов, а еще вот во второй раз принес свою пьесу в «Йух» - театр, которому бесконечно доверяет как имеющему свое лицо, создавшему свою школу, философскую патетику и репертуар с собственным подходом к высшим ценностям. А волнуюсь… Скорее всего, потому, что пришла в театр под огромным впечатлением от только что прочитанной новой книги Орхана Фикретоглу «Тəк» («Одинокий»), а, посмотрев спектакль, не могу не вспомнить свои беседы с основателем этого театра, к сожалению, безвременно покинувшем этот мир. Тогда Вагиф Ибрагимоглу сказал мне: «Знаете, по форме, скорее всего главное для нас - самобытность, непохожесть, многообразие. А вот по мысли… Тут нашу основную и, пожалуй, единственную задачу я скорее всего сформулировал бы как стремление сделать театр местом, где зритель встречается с самим собой. Выявляя в человеке его духовное начало, мы возвеличиваем нравственные принципы, а добиваться успеха на этом поприще позволяет лишь талант. Не опыт, ни даже ум, а талант и духовность. Кстати, главные не только в театре…».

По мне, новый спектакль по пьесе, название которой «Fənа» автор в нашей беседе определил как философский термин, обозначающий след ушедшего или уходящего, одних корней с рожденной талантом Орхана Фикретоглу повестью «Тəк», на редкость совпадающей с настроением общества, где в своей личной манере он мудро на примере конкретного персонажа емко говорит о сложнейших проблемах человечества. Но что скажет сам автор…

- Жанр спектакля я определил как «абсурд», - сказал Орхан. - Если судить по драматургическим канонам, здесь много новизны. Скажем, нет

альтернативного фактора, который обычно содействует развитию сюжета. Нет калейдоскопического аттракциона по Эйзенштейну. Здесь развитие сюжета идет не по драматургическим, а по теософическим канонам…

Что же видит зритель в разыгрываемых актерами Касимом Наджи, Натаван Гейбани, Октаем Мехтиевым и Новрузом Новрузлу сценах, поставленных режиссером Мир Сахибом? Оказывается, в один прекрасный (возможно, памятный или обычный) день герой понимает, что потерял себя. И начинает искать… Везде… Пока ни обнаруживает себя… в себе.

- Это конфликт между человеком и окружением? - спрашиваю драматурга.

- В том-то и дело, что это, прежде всего, конфликт… с самим собой. В конце концов, герой понимает, что продал душу элементарным эмоциям и примитивным соблазнам, не стоящим внимания человека. Но, увы! - испытав катарсис, очищение, он уже способен жить даже «в ранге» элементарного труса. Такова сила привычки совершать недостойное и прощать себе это.

- Какой глобальный вывод о том, что человек разучился пользоваться главным своим богатством - разумом, интеллектом, а все больше живет физиологическими инстинктами…

- Получается, что так. Следуя за недостойными подражания примерами, человек, давно уже в своей массе - не личность и, как жертва конформизма, подчас элементарной рекламы уходит от реалий, от достойных приоритетов…

- И, проникаясь худшими стереотипами, культивируя в себе генетическую агрессию, забывает о собственной человеческой сути. Вон что творится в мире…

- Потому так рьяно стремлюсь доходить до основополагающих глубин в поиске истоков.

- Нам десятилетиями рассказывали о борьбе кого-то с кем-то и чего-то с чем-то, называя героями тех, кто одержал победу над внешним врагом, даже если врагом его называли «идейные противники», объявившие ценностью каждую свою несуразицу.

- А успехом - пирровы победы… Что выяснялось нескоро, когда претензии уже никому не предъявишь… Сатанизм скомпрометировал даже понятие «идеология».

- Это как раз и причина искать корень зла каждым и притом - в себе.

- Веря в это, об этом и думаю, и говорю, и пишу. Кто-то же должен справиться с хаосом, происходящим на планете?

- Кто?

- То, что даровано людям пророком, как видим, не сработало.

- Верите, что надежда на людей мыслящих, мудрых?

- Верю! Каждый изначально должен заглядывать в себя и, извлекая лучшее из прошлого опыта, искать и указывать другим путь к действительно светлому.

- Вас уверенно называют мудрым… А как вы жили изначально?

- С детства меня окружала какая-то двойственность. Метрики мне выписали в семь лет, потому что до этого у меня было два имени - бабушка желала звать меня Сиявушем, а папа - Орханом, и пока их спор не завершился, я был и тем, и другим. И так во всем: мечтал о футболе, а стал писателем.

- Вдруг?

- Может, и вдруг. С восьми лет учился в специальной спортивной школе, где проводил весь день - был капитаном команды, попал в дубль «Нефтчи» - тренировками увлекался взахлеб. Книги, учеба меня не волновали - был лентяем и драчуном. Дома пять комнат были уставлены стеллажами с книгами - я их в упор не видел. Но как-то получил травму, попал в больницу, и одноклассница принесла томик Диккенса - я не только прочел его от корки до корки, но и, вернувшись домой, с головой ушел в чтение. И знаете, как? Бабушка врачу меня показала - не сошел ли любимый внук с ума? А я читал и писал постоянно!

И опять двойственность: окончив школу, поехал в Москву поступать в молодежную команду «Динамо», а очутился в Литературном институте имени Горького!

- Случайно?

- Ну а как иначе это назовешь? Когда тренер Мирошниченко увидел меня в игре, сразу же записал в младшую группу, а меня это обидело - там тренировались ребята на год младше меня. Пока переживал, узнал, что мои рассказы в институте прошли конкурс и можно сдавать экзамены. Если б вы знали, сколько я тогда передумал - что выбрать? Это было так трудно, что даже отец не решился высказывать свое мнение - выбирай, мол, сам.

- А что это были за рассказы - в столь престижный институт отбирали ведь самых талантливых, а конкурс был ой-ой-ой…

- Печататься я стал в школьные годы: первый рассказ «Шальной ветер» опубликовала газета «Азербайджан гянджляри», когда я учился в 9-м классе. Потом публиковался в журналах «Кирпи», «Азербайджан», «Улдуз», в «Адабият газети» - каждую неделю что-то носил. Они вежливо выпроваживали меня, а я все равно носил с каким-то упорством. Видимо, что-то уже умел, раз все-таки принимали.

- Должно было пройти время, чтобы накопился опыт раздумий и поисков, наработаны собственные приемы?- Поворотным в своей судьбе я считаю трагический случай: защищая в драке товарища (который, кстати, оказался виноватым), я получил ножевое ранение под лопатку. На больничной койке встретил клиническую смерть - видел печально известный коридор и свет в его конце. И знаете, с тех пор стал совсем другим человеком: пришла какая-то глубина восприятия, меня потянуло копаться в подсознании. В первой книге «Длинная сказка о мире» взялся за эксперимент - использовал «визуальную прозу» - это мой собственный метод, моя форма.

- Но если вы говорите не в лоб, то, скорее всего, сведенные до афоризмов и аллегорий ваши слова должны пробудить у читателя желание осмыслить то, что вы сказали в особой, присущей вам манере?

- Пожалуй! Для меня важно осмысливать происходящее и переводить увиденное в другую субстанцию, в слово. Слово должно создать нужную мне атмосферу. Для этого я постоянно сокращаю уже написанное. По-моему, рассказ - это история чувства, повесть - история судьбы, роман - история времени. Считаю, что писать надо коротко. Подчас трехстраничный рассказ пишу целый год - то и дело возвращаясь к готовому тексту и выжимая из него ненужные на мой взгляд подробности.

- Выплескивая свои наблюдения, вы хотите, чтобы написанное вами кто-то прочел?

- Обязательно! Писатели тщеславный народ! Они хотят, чтобы их узнали, поняли.

- И похвалили, признали?

- Конечно! Для кого-то же я издавал объемистые книги, почему-то радовался, когда один мой рассказ был опубликован в Оксфордском журнале, а пять - в Австрии, в том числе «Алимамед киши» - в австрийской «Антологии мировой прозы»!

- Вас, наверное, избаловали в семье - ценят как талантливого человека?

- Я всегда был любимым ребенком в семье, где росло четверо детей, у меня было лучезарное детство, может, поэтому вырос капризным, избалованным. Люблю читать домочадцам то, что написал, даже хвастаюсь иногда - они безропотно слушают.

- Им нравится?

- Вроде бы да. Папа - он поэт, понимает. А вот мама... Она всегда очень хотела видеть меня более земным. Она даже пир посещала, назир делала, за меня молясь.

- А как общественность Азербайджана оценивает ваше творчество?

- Не жалуюсь. В 2000-м я в числе десяти молодых писателей был президентским стипендиатом, и за государственный счет тиражом 1000 экземпляров была издана моя 400-страничная книга «Человек третьего мира». Она, кстати, была названа «Книгой года», а я тогда же «Писателем года». И потом получал знаки внимания.

- И в кино преуспели…

- Не жалуюсь: сразу после окончания института поступил на киностудию «Азербайджанфильм», был членом редакционной коллегии, писал сам. По моим сценариям снято более 20 документальных и около десяти художественных фильмов. Сейчас работаю еще и главным редактором киностудии «Salnamə».

- Нынешняя работа на телевидении - это тоже элемент шоу-бизнеса, а вы считаете себя писателем, сценаристом, кинорежиссером...

- Но это трибуна общения с согражданами. В ее основе - школы Мирзы Джалила и Сабира. Мы хлестко разоблачаем чиновников, высмеиваем пороки общества и отдельных личностей, как бы анатомирую быт. По-моему, такая форма борьбы со злом, за торжество добра - не из пассивных. Не думайте, что это легко и просто!

- Из-за работы на телевидении писать удается редко?

- Отчего же! Пишу каждый день - это святое дело! С утра - в бассейн, потом завтрак и тут же за стол.

- Домашним в эти часы к вам лучше не подходить?

- Как вы догадались? Да, жене трудно со мной - я вспыльчивый, даже капризный. Подолгу молчу, все размышляю. Ей приходится ждать, пока я сам разоткровенничаюсь, - не обижается, знает, я человек справедливый - у нас с ней любовь со школьной скамьи, она долго ждала меня и хорошо изучила.

- Пишете на компьютере или на машинке?

- Люблю писать авторучкой - с бумагой особый контакт. Хотя обстоятельства заставили активно пользоваться компьютером… у него много преимуществ… сами знаете.

- Пишите в особой манере…

- Возможно это так называется… В основном все задумываю в пишу в реалистической манере, хотя прибегаю и к мистике, и к условностям.

- Вы говорили, что вернулись другим человеком после хаджа...

- Вот, кстати... Именно там я испытал озарение! Представляете - передо мной четыреста тысяч человек и столько же за мной - я оказался в плотно сжимающей толпе и чувствую, что задыхаюсь не на шутку. Не знаю, что стало бы со мной, если б не озаряющая мысль: надо терпеть. И откуда только силы взялись...

- Какой видите свою главную задачу?

- Верю, что пишущий человек через свое слово создает нравственную базу для общества и хочу воспитать своего читателя. И потом...

Знаете, я вобрал в себя многое от мировой истории, философии, религии, литературы, в какой-то мере выстроил для себя цепочку мирового знания, определил приоритеты и очень хочется самому попасть в эту цепочку, сказать нечто новое. Возможно, на это тянет мой вывод о том, что человечество ожидает некое перевоплощение. Но это моя гипотеза, хотя пришел я к ней в процессе детального изучения того, что нас окружает сегодня - слишком много поводов для беспокойства за судьбу человечества. И сюжеты нашей популярной телепередачи, увы, дают немало пищи для того, чтобы прийти к таким выводам.

- А человек должен оставить как можно более глубокий след в том, что касается наведения нравственного порядка…

- Потому и да здравствует жизнь, да здравствуют достойные люди и все доброе на земле - то, ради чего стоит жить. А это в наших силах - разве нет?

Тем более, что каждый имеет такую возможность, и к этому следует стремиться.

- Вашими бы устами, Орхан! Спасибо за откровения.

Галина МИКЕЛАДЗЕ

Каспиi.- 2014.- 16 декабря.- С.- 11