Культура под собственным именем

Эксперт UNESCO о пропаганде азербайджанской музыки

В Китае проходит Международный фестиваль традиционной музыки. На афишах - имя азербайджанского ханенде, получившего мировое признание: Гочаг Аскеров. Поездку продюсирует известный азербайджанский музыковед, заслуженный деятель искусств, доктор философии Санубар Багирова, которая накануне отъезда в Китай любезно согласилась ответить на вопросы корреспондента газеты «Каспiй».

- Санубар ханым, вы недавно вернулись с Международного научного симпозиума. Где он проходил и какова его тематика?

- С сентября по настоящее время я участвовала в двух международных форумах - в Тбилиси и Исфахане, теперь буду выступать на научном музыкальном форуме в Шанхайской консерватории с докладом на тему «Азербайджанский мугам в изменяющемся культурно-историческом контексте». Очень интересным был Международный симпозиум по традиционной полифонии, прошедший в Тбилисской консерватории. Я выступила с докладом о полифонической технике, применяемой в азербайджанских мугамах, показала много хорошей музыки. В симпозиуме принимали участие серьезные ученые из Америки, Австралии, Польши, Сербии, Германии, Литвы, среди которых было много моих грузинских коллег, и на меня это произвело особое впечатление. Грузия не такая богатая страна, как Азербайджан, но у них более внимательно относятся к науке и следят за ее развитием на государственном уровне. Более того, здесь активно спонсируют интересные научные изыскания и проекты, с уважением относятся к научной деятельности. Такое же, если не большее, уважение к науке и ученым я заметила в Исфахане (Иран), где проходила конференция под эгидой UNESCO. На заключительной сессии конференции состоялась премьера снятого мною документального фильма «Искусство мугама и ашыгов в XXI веке». К сожалению, она состоялась именно в Иране, а не в Баку.

- Расскажите немного о своем фильме.

- Я уже давно знакома со многими профессорами департамента азиатских и африканских исследований (SOAS) Лондонского университета - Китом Хауардом, Люси Дюран, Оуэном Райтом и другими учеными. В 2009 году в университете при спонсорстве Британского совета по культуре и искусству начали работу над научно-исследовательским проектом «Врастание в музыку». Проект мультинациональный и нацелен на изучение путей и процессов приобщения детей к традиционной музыке в странах, где сохранилась традиционная музыкальная культура, таких как Индия, Мали, Куба и Аргентина.

Ученым предлагалось изучить, как дети в этих странах врастают в атмосферу и культуру традиционной музыки, записать на видеокамеру, как они разучивают и исполняют ее, что думают о ней. С самого начала работы руководитель проекта д-р Люси Дюран предложила мне принять участие в проекте. Ей случалось бывать в Азербайджане и она высокого мнения о нашем бережном отношении к традиционному музыкальному наследию. Помню, как она поразилась, увидев около 30-40 учеников на уроке Гюльяз Мамедовой в Бакинском музыкальном училище им. Асафа Зейналлы, и отметила, что ни в одной стране мира на государственном уровне не уделяют столько внимания сохранению традиционной музыки, как в Азербайджане. И мне было предложено в этом проекте заняться вопросом, посвященным азербайджанским детям.

В течение трех лет с помощью коллег из Лондонского университета, снимавших на камеру подготовленный мною материал, я ездила по Азербайджану, встречалась с детьми из разных семей, в том числе беженцев из Карабаха и Армении, беседовала с ними, записывала их выступления. В фильме можно увидеть, как наши дети исполняют мугамы, ашыгские мелодии, как они перенимают эту музыку от своих учителей, родителей, повторяют то, что слышали по радио, телевидению или просто где-то по соседству. Я спрашиваю их о том, что для них значит эта музыка, хотят ли они стать музыкантами… В 2013 году я завершила монтаж фильма.

В итоге получилась 90-минутная документальная кинолента на азербайджанском языке с титрами и закадровым текстом, который также написала я сама на английском языке. Многие зарубежные коллеги из Японии, Америки, Европы написали мне восторженные отзывы о фильме.

- Знакомясь с человеком, достигшим определенных результатов в своей деятельности, всегда интересно узнать: а как все начиналось?

- Я училась в Азербайджанской государственной консерватории на факультете теории и истории музыки, где преподавали Изабелла Владимировна Абезгауз, Сюзанна Федоровна Шейн и другие педагоги, которые были серьезными теоретиками музыки, выпускниками московской и петербургской научных школ. Моя дипломная работа была посвящена вокальным циклам австрийского композитора Густава Малера. Это был 1973 год. Тогда из пяти вокальных циклов композитора в советском музыковедении был изучен только один. Так что моя работа была в некотором смысле научным открытием и потому ее признали лучшей дипломной работой года, за что я, единственная на курсе, получила рекомендацию в аспирантуру.

- Вы занимаетесь изучением традиционной азербайджанской музыки, являясь, по сути, специалистом по европейской музыке и музыкальной теории. Как произошло это превращение?

- Все началось с моего прихода в Национальную академию наук. Я поступила в аспирантуру Института архитектуры и искусства и хотела продолжить работу по изучению музыки Малера. Но узнав об этом, тогдашний директор института, ныне покойный профессор Саламзаде очень мягко объяснил мне, что в Национальной академии наук занимаются исследованием национального искусства. Так мне пришлось переориентировать багаж аналитического опыта, приобретенный в консерватории, на научный анализ музыкального стиля азербайджанской традиционной музыки. Надо сказать, он мне очень пригодился, поэтому я всегда добрым словом поминаю своих преподавателей.

- В одном из интервью вы отмечаете, что вам преподавали широко образованные профессионалы своего дела, сумевшие довести науку и образование до высокого уровня, до которого современные ученые не дотягивают. Стало быть, вы считаете, что сегодня наша наука находится в упадке?

- Судите сами, как можно оценить тот факт, что в азербайджанском музыковедении такие области науки, как история и теория мугама, ашыговедение, источниковедение, не говоря уже о явлениях национальной эстрады, национального джаза, все еще не определились как системные направления нашей науки. Хотя, конечно, есть отдельные хорошие работы по мугаму и ашыгскому творчеству, по истории азербайджанской музыкальной науки. Однако нет фундаментальных исследований по семантике и стилистике национального музыкального языка, по особенностям национального музыкального мышления, исследований культурного, музыкального мира, в котором исторически существовала, развивалась и ныне существует азербайджанская музыка, и по многим другим научным темам. Такие фундаментальные исследования отнимают у ученого много лет жизни и труда. Их нужно начинать в молодом или хотя бы среднем возрасте, но кто из представителей этих поколений сейчас станет тратить свое время на «чистую» науку? Сейчас как будто идет кампания по привлечению в науку молодежи, но она ведь не слепа и видит жалкую зарплату старших научных работников, не дотягивающую даже до заработков операторов телефонных сетей, работников турагентств, не говоря уж о полицейских, служащих банков, гостиниц и прочих более престижных профессиях.

- Вы говорили об аналитическом багаже, который обрели в консерватории. А сегодня есть ли в Азербайджане хорошая школа теории народной музыки?

- Думаю, нет. Бакинская музыкальная академия (БМА) теперь перепрофилирована на музыку европейской традиции, а национальную традиционную музыку главным образом преподают в Национальной консерватории и в Азербайджанском государственном университете культуры и искусства, которые выпускают профессиональных ханенде, таристов, кяманчистов и прочих исполнителей традиционной музыки. Признаться, я не помню, чтобы выпускники этих вузов были серьезно подготовлены по теории музыки, гармонии, полифонии или анализу музыкальных произведений. Они могут хорошо знать традиционную музыку, но при этом, как правило, не владеют необходимым аналитическим аппаратом исследования и зачастую даже не имеют представления о научном методе изложения, включающем все части триады «гипотеза, доказательство, вывод».

Поэтому диссертации, написанные нашими (да и не только нашими) традиционными исполнителями, страдают слабой научно-теоретической аргументацией. А нынешние выпускники БМА не очень хорошо знают национальную музыку. В итоге общий уровень исследований по азербайджанской традиционной музыке, за небольшим исключением, оставляет желать лучшего.

- Вы активно занимаетесь пропагандой азербайджанской музыки за рубежом, выступаете организатором концертов наших музыкантов, выпускаете диски с записями азербайджанской музыки, участвуете в работе Межгосударственного комитета UNESCO по сохранению нематериального культурного наследия. Всего не перечесть… Что это дает вам в моральном или материальном плане?

- Я действительно занимаюсь популяризацией азербайджанской музыки в мире, особенно активно - последние 10-12 лет. Рискую разочаровать ваших читателей признанием, что материальных благ в виде собственной квартиры, машины или дачи я так и не заработала. Но в плане некоторого морального возмещения могу надеяться, что есть частица моей энергии и моего труда в том, что нашу традиционную музыку начинают узнавать в мире под ее собственным именем. Узнавать и любить именно как азербайджанский мугам, как искусство азербайджанских ашыгов, как азербайджанский тар, как азербайджанские песни и танцевальные мелодии…

Нелли АТЕШГЯХ

Каспiй.- 2014.- 1 ноября.- С.- 13