Скульптор от Бога

Омар Эльдаров: Я продолжаю следовать наказу Гейдара Алиева…

МЭТР

Эксклюзивное интервью газете «Каспiй» народного художника, академика, ректора Азербайджанской государственной художественной академии Омара Эльдарова

- Омар Гасанович, насколько мне известно, на сегодняшний день ваша последняя завершенная работа - скульптура маэстро Ниязи. Что она представляет собой?

- Да, это последняя завершенная работа, она даже уже отлита в бронзе. Приблизительно опишу композицию: Ниязи в момент дирижирования. Маэстро Ниязи в этом плане был очень пластичным и выразительным. Сама фигура - высотой в три метра. Пьедестал из гранита будет в какой-то мере олицетворять рояль. Ниязи очень красиво дирижировал. Я постарался передать выразительность его движений, ну а насколько мне это удалось, скажет общественность. Сейчас идет строительство постамента. Памятник будет установлен по улице Ниязи, недалеко от здания Президентского аппарата, вокруг - фонтаны, два водопада, и среди комплекса струящейся воды он будет дирижировать. Это была соблазнительная идея, поэтому я согласился.

В данный момент работаю над скульптурой Азиза Алиева для города Махачкала (Дагестан, РФ). Они обратились к нашему правительству с просьбой установить памятник ему. В свое время он был первым секретарем Дагестанского областного комитета ВКП(б).

- Почему в создании некоторых скульптур используется мрамор, а других - скажем, бронза?

- Причин две. Первая - кому ставится памятник. Вторая же исходит из первой. Следуя из того, кому будет установлен памятник, скульптор берет тот материал, который удобен для создания образа. Невозможно сотворить композицию, которую я сделал для Ниязи, из гранита - она сломается. Отдельные пальцы, руки, поднятые в воздух. Гранит этого не любит, он предпочитает компактную форму. Несмотря на то, что это очень прочный материал, в процессе обработки, при наличии многих ответвлений от основной фигуры, он ломается. Тут лучше всего подходит бронза - из нее можно сделать ленточку, гриву, хвост. Невозможно сделать лошадь из гранита, потому что ее тяжелый корпус на тонких гранитных ногах не устоит.

- А какая работа была самой значимой для вас?

- Деятельность скульпторов делится на два жанра. Есть станковый - когда мы делаем скульптуру для выставок, и есть монументальный - это когда мы связаны с какой-либо конкретной точкой земли. Это стационарная скульптура, она не передвигается, установлена навсегда. В монументальном жанре скульптура не может быть создана по воле автора - только по воле власти, и неважно какой - демократической, авторитарной. Власть, существующая на данный момент, говорит: вот здесь надо воздвигнуть такой-то памятник. В монументальном жанре для меня самой значительной работой был памятник Натаван. Почему? Потому что он стоит в городе, на видном месте, он стал публичным, его знают все. Правда, до него был другой памятник, тоже имеющий для меня большое значение. Это - надгробие на могиле великого Узеира Гаджибейли в первой Аллее почетного захоронения. Я создал его в 1954 году, а памятник Натаван был воздвигнут в 1960-м.

Что касается станковых работ, то они были другие, потому что зависели от моего желания, я делал то, что хотел сам. Из этих работ самой значительной я считаю опять-таки образ Натаван - полуфигура из мрамора, приблизительно той же композиции, что и памятник в центре города. Потому что я использовал те же документальные основы самой Хан гызы. У нее было всего две фотографии, и обе в той же позе. Я отталкивался от этих фотографий как от натуры, ведь других визуальных источников не было. Эта мраморная фигура Натаван имела в свое время всесоюзный резонанс.

- Слушая вас, складывается такое впечатление, что вы были влюблены в образ Натаван…

- Да! И знаете, почему я, как художник, был влюблен в этот образ? Я был членом худсовета в Художественном фонде. Мы каждый день просматривали так называемую «халтуру», и однажды художник принес фотографию и живописный портрет Натаван. Меня поразил ее образ, я посмотрел в эти глубокие глаза с трагедией во взгляде и просто обалдел. Худощавая, немного осунувшаяся, я бы не сказал, что у нее очень красивое лицо. Накануне, когда сделали эту фотографию, ее первый супруг скончался, и на снимке был запечатлен очень глубокий образ. Я решил, что сделаю скульптуру. Когда я закончил с полуфигурой, она получила определенный союзный резонанс, и меня на выездной сессии Академии художеств в Баку даже выдвинули на Ленинскую премию за эту работу - правда, потом ее зажали. Но я был молод и не стал добиваться. Всесоюзный скульптор, шестикратный лауреат ленинско-сталинских премий Евгений Викторович Вучетич заявил, что выдвигает полуфигуру на премию. Эта работа в дальнейшем сослужила добрую службу известному писателю, общественному деятелю Мирзе Ибрагимову, когда он стал председателем Президиума Верховного Совета Азербайджанской Республики и своим волевым решением счел, что в Баку надо воздвигнуть памятник Натаван. Мирза Ибрагимов, посмотрев мою фигуру, сказал: «Пусть он же делает памятник». И мне поручили это дело, несмотря на то, что ни официального постановления ЦК, ни какого-либо документа не было. Это было волевое решение, с которым устно все согласились.

- Я считаю, что памятники устанавливают двум категориям людей - герои своего времени и вечные герои. К примеру, Ниязи - великий композитор, и никто никогда не будет оспаривать это. А вот судьба монументов героям определенного времени не столь благополучна. Как вы думаете, стоит ли воздвигать их, или памятников достойны только вечные герои?

- Наверное, в идеале надо ставить памятники вечным героям, которые никогда не устареют и никому не придет в голову их сносить. Но в истории тоже бывают неожиданности. Например, на евразийском пространстве позже других религий появился ислам. Если в Библии Моисей - святой, то по Корану - Муса тоже святой, если Иисус, по Евангелию, - святой, то и по Корану он святой. Но ислам был направлен против язычества, многобожия, когда люди поклонялись какому-то символу, явлению. Конечно, это можно трактовать по-всякому. Изображения святых пророков ислам запрещает увековечивать. Коран говорит, что это нежелательно. Но они же святые. Радикальные направления ислама и вовсе считают это проявлением язычества, идолопоклонства. Образ пророка Мухаммеда вообще запрещено изображать. А Бог, по мусульманским трактатам, не имеет внешнего вида. Но в Европе последователи христианства и иудаизма допускают изображения святых.

Существует еще фактор политики. Был фашизм, который воздвиг много памятников, прославляющих эту идею. Их потом в самой же Германии уничтожили. Был коммунизм, после него большинство памятников лидерам коммунизма снесли. В Азербайджане вообще не осталось ни единого памятника руководителям коммунистического движения. В эпоху советской власти казалось, что памятник Ленину - навсегда. Оказалось, нет. Так что сложно предугадать, как долго будет стоять памятник.

- Омар Гасанович, в каждую из своих работ вы вкладываете частичку души. Может быть, мой вопрос покажется абсурдным, ведь памятники воздвигаются из мрамора и бронзы… Но все-таки, как вы думаете, они живые?

- Это зависит от самого автора. Для автора они могут быть живыми, но если публика говорит, что они живые, значит, в той или иной степени они живут.

- Безусловно, одни из самых выдающихся ваших творений - памятники общенациональному лидеру Гейдару Алиеву. Они у вас получаются лучше, чем у кого-либо. В чем секрет?

- При жизни Гейдару Алиеву памятники не делали, он не разрешал. За одним исключением. Когда издали Указ Верховного Совета СССР о присвоении Гейдару Алиеву во второй раз звания Героя Социалистического Труда, он должен был согласиться с тем, чтобы на родине ему установили бюст. Это касалось всех дважды и более героев Соцтруда: тут и Кунаев, и Брежнев, и Косыгин - словом, все. Все было расписано: и размеры, и материал для памятника. Поскольку Гейдар Алиев был очень дисциплинированным человеком, он не мог уклониться от исполнения указа. Спустя некоторое время Гейдар Алиев принял меня в своем кабинете в ЦК КП Азербайджана и сказал, что ему поступило много предложений из Москвы, но он считает, что памятник должен создать кто-то из наших, знающий его. Я поблагодарил и сказал, что буду стараться. Гейдар Алиев знал, что если памятник делается живому человеку, то он обязательно должен позировать. Позировали все - и Брежнев, и Косыгин. Гейдар Алиев понимал, что если он будет позировать, то и результат будет лучше, и мне были назначены встречи с ним в Москве. Мое преимущество было в том, что я единственный, кто лепил с натуры. Он нашел время и два часа позировал мне в Москве. Этот этюд является пластической, конструктивной основой изображения. Для другого скульптора это, может быть, и не так важно. Были случаи, когда у меня просили на время этюд Гейдар Алиева, и я давал. Но это совсем другое... По прошествии многих лет мэрия турецкого города Карс обратилась к нам с просьбой поставить бюст Гейдара Алиева в своем городе. Я тогда спросил у нашего общенационального лидера: как поступить? Ведь этюд создавался еще в пору его молодости, а сейчас он в возрасте. Гейдар Алиев сказал мне: «Нет. Я считаю, вы должны изобразить меня в наиболее благоприятный для меня период».

Я так делаю по сей день. Иногда некоторые молодые люди говорят, что памятники не похожи на самого Гейдара Алиева. Но они сравнивают с тем временем, когда он был старше, а я продолжаю следовать наказу Гейдара Алиева.

- Омар Гасанович, многие художники и скульпторы создают автопортреты. Есть ли он у вас?

- Нет. А теперь и не хочу. Когда-то рисовал себя с зеркала, сейчас не хочу. Нет, ну и не надо.

- Не жалеете что в свое время не создали его?

- Совсем не жалею.

- Вы на протяжении долгих лет являетесь ректором Азербайджанской государственной художественной академии. Как вы считаете, подрастает ли достойная замена великому поколению?

- Всегда говорил и буду повторять: в изобразительном искусстве, как и в музыке, у нас удивительно талантливый народ. У нас огромное количество талантливых молодых людей, и большинство наших выпускников таковы. Их дипломные работы удивительно хороши. Каких только не создают наши молодые мастера ковров, гобеленов… Ведь их огромное количество, причем самого высокого качества, но, к сожалению, нет дальнейшей востребованности. Я лично могу обеспечить двоих, троих, ну максимум пятерых выпускников работой, а это очень мало. Мы ежегодно только скульпторов выпускаем 8-10. Памятники, которые они создают после окончания академии, хуже, чем их дипломные работы, и я об этом все время говорю. Президент страны определил стипендии для молодых художников, но списки утверждает Союз художников, и среди стипендиатов нет наших выпускников. Я неоднократно беседовал с председателем Союза художников и министром культуры и туризма, что сам должен принимать участие в распределении стипендий. Но в ответ пока лишь обещания...

Джейхун АСКЕРОВ

Каспiй.-2015. - 5 декабря.- С. 8-9.