Трудный путь борьбы

Из истории династии Каджаров и ее гянджинской ветви

Прибыв в Шамкир 29 ноября со своим войском, Цицианов отправляет Джавад хану послание, в котором требует сдачи крепости Гянджа, аргументируя свое требование следующим образом: «Вступив во владение Ганджинское, объявляю вам о причинах моего прихода сюда: первая и главная, что Ганжа сея округом, во времена царицы Тамары принадлежала Грузии и слабостью царей грузинских отторгнута от оной. Всероссийская империя, приняв Грузию в свое высокомощное покровительство и подданство, не может взирать с равнодушием на расторжение Грузии и несогласно бы было... оставить Ганджу, яко достояние и часть Грузии, в руках чужих. Вторая: Ваше Высокостепенство на письмо мое, писанное по приезде моем в Грузию, коим я требовал сына вашего в аманаты, отвечали, что Иранского государя опасаетесь, забыв, что шесть лет тому назад были российским подданным, и в крепости ганжинской стояли высокославные всероссийские войска. Третья: купцы тифлисские, ограбленные вашими людьми, не получили удовлетворения вашего высокостепенства. А по сим трем причинам, я сам пришел с войсками брать город по обычаю европейскому и по вере, мною исповедуемой, должен не к пролитию крови человеческой, предложить вам о сдаче города и требовать от вас в ответе двух слов по вашему выбору: да или нет; т.е. сдаете или не сдаете... Буде сего не желаете, то ждите несчастного жребия, коему подпадали некогда Измаил, Очаков, Варшава и другие города. Буде завтра в полдень не получу я ответа, то брань возгорится, понесу под Ганжу огонь и меч, чему вы будете свидетели и узнаете, умею ли я держать мое слово».

Как явствует из письма, Цицианов пытался обосновать захват Гянджи якобы исторически справедливым мотивом. Выдавая Гянджу за исконно грузинскую территорию, бывшую когда-то под властью царицы Тамары (1184-1213), он демонстрирует свое незнание истории, поскольку забывает о долголетней кровавой борьбе гянджинцев при Шаддадидах, Сельджуках и Эльденизидах против неоднократных и в основном безуспешных нападений грузинских войск на Гянджу, желавших не только при Тамаре, но и при ее предках овладеть одним из крупнейших по населенности и экономическому развитию центров Азербайджана.

Письмо Цицианова заставило Джавад хана также обратиться к историческому прошлому. В своем ответном послании, отвергая всякие притязания, он отвечает Цицианову в той же манере: «Ты пишешь, что во время царицы Тамары Ганджа находилась в зависимости Грузии. Этому рассказу никто не поверит, а наши предки Аббас Гулу хан и прочие управляли Грузией. Если не веришь, спроси у грузинских старожилов - управлял Аббас Гулу хан Грузией или нет? Доныне в Грузии существует его мечеть и лавки. У многих грузин сохранились его приказы. Со времени Ираклия и нашего отца (Шахверди хана - Авт.) границы Грузии и Ганджи определены. Если я скажу, что предки мои были валиями в Грузии, никто не примет этих слов в уважение и никто мне не возвратит Грузии. Ты еще пишешь, что я 6 лет тому назад передал Ганджинскую крепость русскому падишаху. Это правда. Тогда твой падишах прислал мне рескрипт и я, приняв его предложения, передал крепость. Если теперь твой падишах прислал такой рескрипт, то покажи его мне. Тогда я, уведавши Его волю, соображусь с нею. Ты еще писал, что я будто находился прежде в зависимости; но да будет тебе известно, что в моих руках и теперь рескрипт твоего падишаха. Посмотри, назван ли я в нем ганджинским беглярбеком или вассалом Грузии. Из этого явствует, что слова твои ложны. Если ты замышляешь со мною войну, то я готов; если ты хвастаешься своими пушками, то и мои не хуже твоих: если твои пушки длиною в 1 аршин, то мои в 3 и 4 аршина... Ты предлагаешь мне быть готовым к борьбе. Я с того дня готовлюсь, как ты прибыл в Шамшадил, обратил его население в зависимость свою. Если хочешь воевать, то будем воевать. Ты предсказываешь мне несчастье, если я не приму твоего предложения, но я полагаю, что несчастье преследует самого тебя, которое завлекло тебя из Петербурга сюда. Последствия покажут, кто из нас будет несчастен».

Таким образом, Джавад хан дает понять Цицианову, что, несмотря на превосходящие силы противника, он будет бороться за свои владения до конца.

Получив твердый ответ на свое послание, князь Цицианов решил воспользоваться услугами армян, проживавших в Гянджинском ханстве и с этой целью 30 ноября 1803 года обращается к ним с призывом о поддержке русских войск: «Вступив я победоносными всероссийскими войсками в землю, Ганджинской провинцию принадлежащую, уверяю всех вас именем... государя моего, что кто только из вас прибегнет к сильной высочайшего Всероссийского престола защите, будет огражден от всех опасностей личных и имущественных, не возчувствуя ни малейшего ни в чем ущерба, избавится от всех притеснений и грабительств, магометанами чинимых, и будет иметь на возбранное право итти на жительство в какую-либо часть Грузии, ведая, что там будут государственными крестьянами, не принадлежа ни медикам, ни другим каким-либо помещикам».

Таким образом, как это не раз бывало накануне похода русских войск на азербайджанские земли начиная с времен Петра I, Цицианов пытался прикрыть свои захватнические цели религиозной подоплекой.

В конце ноября 1803 года русские войска начали наступление на Гянджу. Упорное сопротивление защитников города в первые несколько недель вынуждали русских маневрировать, чередуя активные наступления с длительной осадой города. В ходе них Цицианов не прекращал оказывать на Джавад хана дипломатическое давление, отправляя ему новые и новые предложения о сдаче города.

Однако Джавад хан остался непоколебим. В таких условиях 1 января 1804 года Цицианов собрал военный совет, который назначил штурм крепости на утро 3 января 1804 года. Превосходство в живой силе и вооружении русских войск в конечном итоге предопределили исход военных действий. Взятие Гянджи сопровождалось большими человеческими жертвами не только среди его защитников, но и мирного населения. Согласно сообщению Цицианова от 8 января 1804 года, со стороны защитников крепости имелось «1500 убитых и 17 224 в плен взятых мужеска и женско пола, а о раненых не известно». Из письма же Угурлу хана, отправленного через три года после взятия Гянджи в Петербург, следует, что число только убитых местных жителей составило 3700 человек.

Взятие Гянджинского ханства стало ключом, открывшим дорогу и предрешившим судьбу остальных ханств Северного Азербайджана. О значение взятия Гянджи Цицианов в своем сообщении от 8 января 1804 года кавказскому гражданскому губернатору Каспарову писал: «Местоположение Ганджинской крепости, держа в страхе весь Адербейджан, заставляет приобретение сие почитать наиважнейшим для России, а потому и считаю нужным, известя о том ваше превосходительство, предложить Вам о столь знаменитой победе известить во все места вверенной Вам губернии».

В послании от 3 марта 1804 года он услужливо предлагает царю переименовать Гянджу: «... если ваше императорское величество удостоит соизволите сие всеподданнейшее мое представление высочайшей апробации, то дерзаю испрашивать украсить оный священным именем ея императорского величества Государыни Императрицы Елисаветы Алексеевны под названием: Елисаветполь».

Получив согласие императора, Цицианов издает указ, согласно которому, если через месяц после обнародования царского рескрипта, или с 1 апреля, кто-нибудь в прошениях или актах будет называть Гянджу старым названием, а не Елисаветполем (Елизаветполь), тот оштрафовывался на один рубль.

Гянджинская трагедия положила конец правлению династии Зиядоглу, длительное время правившей в Гяндже. Тяжелая участь постигла семью Джавад хана. Сам Джавад хан и его средний сын Гусейнгулу хан пали смертью храбрых во время защиты Гянджинской крепости. Джавад хан был похоронен в Гяндже, у Джума мечети, построенной шахом Аббасом I. Двум сыновьям - Угурлу хану и Алигулу хану - удалось во время штурма пробраться через блокаду и бежать к карабахскому Ибрагим хану. Жена Джавад хана, Мелек Ниса бегим, - родная сестра шекинского Мухаммед Гасан хана, попавшая в плен при взятии Гянджи вместе с десятилетней дочерью Ширин ханым, просила Цицианова отпустить ее к брату.

Сам Мухаммед Гасан хан просил «сделать одолжение и в знак дружбы отпустить к нему семейство убитого хана, оставшееся без всякого призрения и помощи». С согласия Цицианова Мелек Ниса бегим и Ширин ханым вскоре получили разрешение отбыть в Шеки. О дальнейшей судьбе Ширин ханым известно, что в 1815 году она вышла замуж за Джафаргулу хана, внука Мухаммед Гасан хана.

После начала второй русско-иранской войны (1826-1828 гг.) старший сын Джавад хана - Угурлу хан - 26 июля 1826 года захватывает Гянджу и устанавливает на короткий срок здесь свою власть. Однако через несколько месяцев русским войскам удается вернуть контроль над городом. Взятие Гянджи русскими войсками в битве с Угурлу ханом 13 сентября 1826 года было отмечено выпуском памятной медали знаменитого медальера графа Федора Толстого «Сражение под Елисаветполем. 1826».

По-разному сложилась судьба последующих потомков Джавад хана. Во многом они повторили судьбу многих знатных азербайджанских фамилий, таких как Джаванширы, Нахчыванские, Рафибековы, Мехмандаровы, трагические страницы жизни которых сменялись периодами славы. Внучка Джавад хана, дочь Угурлу хана - Бадирджахан бегим, жена последнего карабахского хана - Мехтигулу хана Джаваншира - была известной поэтессой и общественным деятелем. Внук Джавад хана - Келбали хан Мусахиб - писал стихи на азербайджанском языке и фарси. Брат Джавад хана - Фатали бек Зиядоглу Хали Гянджали - был известным поэтом. Некоторые потомки Джавад хана носили фамилию Зиядханов. Среди них известные политические и общественные деятели Азербайджана начала XX века - Адиль хан и Исмаил хан Зиядхановы.

Интересно сложилась судьба южной ветви династии Каджаров. Один из представителей шахской семьи - Бахман Мирза, сын Фатали шаха Каджара (Баба хан), младший брат Мухаммед шаха, царствовавшего в Персии в 1834-1848 гг., из-за дворцовых интриг и угрозы его безопасности был вынужден покинуть страну и переехал в Россию. В 1873 году путешествовавший по России персидский шах Насираддин лично встретился со своим дядей Бахман Мирзой и членами его семьи. Все они получили прощение у своего государя и были официально восстановлены в правах членов царского дома Каджаров.

Вместе с тем многочисленные потомки Бахман Мирзы предпочли жить в России, оставив след в культурной жизни, а также, избрав военную стезю, доблестно служили в русской армии, участвовали во многих военных кампаниях. 18 сыновей принца Бахман Мирзы (из 31) являлись офицерами русской армии. Их имена можно встретить в числе отличившихся в походах на Западный Кавказ и в Среднюю Азию, в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., китайском походе 1900-1901 гг., русско-японской войне 1904-1905 гг., Первой мировой войне.

Неоценима заслуга потомков принца Бахман Мирзы в создании и боевом крещении вооруженных сил Азербайджанской Республики (май 1918 г. - апрель 1920 г.). За организацию антисоветского Гянджинского восстания (25-30 мая 1920 г.) были расстреляны генерал-майор Мухаммед Мирза Каджар, Георгиевский кавалер генерал-майор Фазулла Мирза, бывший комендант Гянджи генерал-майор Эмир Казым Мирза Каджар. И сегодня многие потомки Каджаров и Зиядоглу как по мужской, так и по женской линии продолжают жить в Северном и Южном Азербайджане, внося весомый вклад в развитие своего народа.

Ильгар НИФТАЛИЕВ

Каспiй.- 2015.- 30 мая.- C.- 14