Истории, написанные кистью

Али Шамси: По жизни меня ведет любовь

МАСТЕР

Вдохновение - нежный шелест ветра, чреватый бурей… Оно может превратиться в бурю, и нужно быть хорошим моряком, чтобы справиться с ней. Пошлый покой - это бедствие, безнадежность.

Амедео Модильяни

На встречу с Али Шамси я шла с каким-то двойственным чувством. То, что мне предстояло беседовать с неординарной личностью, я поняла сразу же, как только пробежалась по материалам о нем в интернете, позволившим поверхностно ознакомиться с необыкновенным миром художника. Вопросов возникло немало, а ответы непроизвольно делились на «за» и «против». Насколько искренен в своих художественных откровениях художник? Где и как провести грань между возможным автопиаром и яркой творческой индивидуальностью?..

На мой первый телефонный звонок Али Шамси не ответил. Выждав для приличия несколько часов, позвонила повторно, и сразу же все сомнения улетучились. Теплое приветствие, короткое объяснение «безответности» на первый звонок, готовность встретиться в удобное (для меня) время и даже тембр голоса - все было в пользу «за».

Найти в Ичери шехер дом неординарно мыслящего, своеобразно воспринимающего жизнь художника - совсем не сложно.

И знаете почему? Такому дому просто нет аналогов во всем Старом городе. Самая буйная фантазия вряд ли смогла бы создать нечто подобное: жилище художника как будто соткано из символов, амулетов - с одной стороны, охраняющих мир творца, а с другой - говорящих об открытости, гостеприимстве, светлом мироощущении его хозяина. И чем больше вникаешь в суть увиденного, тем более убеждаешься, что ничего случайного в этом собрании диковинок нет. Здесь все подчинено некой философии, созданной человеком-творцом.

Принимать ее или нет - дело хозяйское, но отрицать факт существования глубоко своеобразного мира идей и образов, составляющих суть творчества художника Али Шамси, просто невозможно. «Али Шамси дышит и живет так же, как пишет, - мудро, страстно, сильно, поэтично и всегда - насыщенно! Следуйте за его фантазией, идите в его пещеру и восхищайтесь его богинями!» - последовать совету, данному в предисловии к изданному в Париже каталогу картин художника, несложно, так как двери дома Али Шамси открыты для всех и почти всегда.

Проходя мимо, люди невольно замедляют шаг, останавливаются, рассматривают фасад этого необычного обиталища, обмениваются мыслями, потом заглядывают в небольшую мастерскую, где их приветливо встречает хозяин. «Люблю жизнь во всем ее многообразии, наверное, поэтому никогда ни о чем не сожалею. Я стремлюсь к упрощению в жизни, одежде, отношениях. Моя подлинная стихия - движение, действие, полет, неподдельная страстность чувств», - признается Али Шамси.

Первый опыт

О своих первых творческих пробах Али муаллим вспоминает с улыбкой. Его первым холстом был камень, а первой кистью - гвоздь. «Любознательный» мальчик рисовал исключительно обнаженных женщин. Такое внимание к женскому силуэту, по признанию самого художника, не что иное, как искреннее восхищение красотой линий, созданных самой природой. Умение видеть, ценить и воспевать красоту - качество, позволившее художнику уже на первых порах быть смелым в своих решениях, а с годами придать своим художественным фантазиям утонченность, благородство, продиктованное глубоким уважением к женскому началу.

Но тогда, несколько десятилетий назад, рисунки мальчика выбивались из свода устоявшихся правил приличия. Однажды, возвращаясь из школы, он увидел отца, сидящего на корточках, и столпившихся вокруг него односельчан, рассматривающих камень с очередным «шедевром» юного художника и возмущенно восклицающих: «Ай, Шукюр, твой сын позорит тебя!».

«Увидев меня, отец, голосом, не допускающим возражения, произнес: «Алеша (так он меня называл в детстве), возьми этот камень, отнеси туда, откуда ты его принес и положи рисунком к земле, - вспоминает Али муаллим. - Решение отца было встречено одобрительными возгласами собравшихся. Односельчане с нескрываемым чувством некоторого злорадства водрузили мне на плечи тяжеленный камень и, желая усилить эффект наказания, пошли вслед за мной.

Только отец, провожая меня грустным взглядом, остался на месте… Сравнительно недавно я побывал в нашем селе, расположившемся у подножия Кавказских гор, и нашел тот камень, который теперь (спустя столько лет!) показался мне таким маленьким! Да, многое изменилось с тех пор…», - констатирует Али Шамси, от лица которого пойдет все дальнейшее повествование.

Родители

- Мой отец всегда отличался независимым характером, который он сохранил и по сей день. Папа - человек принципов, от которых никогда не отступает, его рассуждения - осмысление большого жизненного опыта. Я с особым чувством писал портрет отца. Все, кто видит эту работу, разделяют и мое собственное мнение, что в ней есть что-то магическое. Глаза как будто проникают в смотрящего, гипнотизируют, завораживают…

Совершенно объективно, отец - уникальный человек, склонный к философским обобщениям, в чем я убеждался множество раз. Помнится, как-то мы сидели с ним и вели неторопливую беседу, во время которой он зажег спичку и, задержав на ней взгляд, сказал: «Горящая спичка - как наша жизнь. Чувствую, что пальцы горят, а потушить не могу». Ему всегда удается в малом сказать о многом, важном…

А мама - полная противоположность. Она была хохотушкой, с ней было всегда просто и легко. Иногда, когда рисую, чувствую ее прикосновение… Она - мой ангел-хранитель.

Родители воспитали шестерых сыновей и одну дочь, но только я стал художником. Мои братья и сестры были послушными детьми, а я делал все что хотел: бунтарство проявлялось во мне с детства. Родился я шестимесячным (1964 г.), никто не верил, что выживу, но отец дал мне свою кровь, хотя сам мог серьезно пострадать. Он - мой кумир! Никогда не вмешивается в мои дела, и эту схему я перенес на взаимоотношения с собственным сыном.

О себе

- В Баку я попал в 11-летнем возрасте. Продолжил свое образование, если можно так сказать (учился, откровенно говоря, неважно), в интернате №9 с художественным уклоном. Именно здесь произошел случай, который во многом определил всю мою дальнейшую жизнь. Как-то в интернат приехал Тогрул Нариманбеков. Пообщавшись немного с детьми, он, указав на меня, сказал: «Этот мальчик станет художником».

Прошло почти 40 лет. Случай вновь свел нас. Однажды Тогрул муаллим проходил мимо моего дома, я подошел к нему и, пригласив его зайти в мою скромную обитель, напомнил о его предсказании: «Ваши слова материализовались: художником меня сделали вы». На что знаменитый художник, подняв указательный палец вверх, ответил: «Ну-у, я никогда не ошибаюсь!». Кто знает, кем бы я стал, если бы в тот счастливый день Тогрул Нариманбеков не зажег бы во мне искру надежды на успешное будущее. Его слова запрограммировали меня на профессию.

Признаюсь, я недисциплинированный человек, и в моем творчестве нет планомерности. Мои картины - это скорее импульс, порыв. Окончив интернат, я трижды делал попытку поступить в Институт искусств, но, получая высокие баллы по специальным предметам, срезался на сочинении. Надо было что-то делать, и я уехал в Воронеж, где занялся иконописью в одном из монастырей. Продержался месяцев шесть, а потом начал заглядываться на матушек, и меня, мягко говоря, попросили убраться.

Вернулся в Баку и поступил все же в институт. Жизнь к этому времени уже многому успела меня научить. Совершенно объективно: я умею все. При этом всегда знал, что кормить меня будет искусство - его я никогда не предавал.

Дом

- У меня всегда была мечта жить именно здесь, в Ичери шехер, где каждый камень - наша история. Ичери шехер - матрица страны. Я терпеливо шел к своей мечте, и на этом пути меня ничто не смущало: жил в палатке, но был счастлив от возможности ощущать необыкновенную ауру этой благословенной земли. Колесо времени вернуло меня в святую для меня обитель, которая некогда принадлежала нашей семье. Кичик Гала, 84 - есть в этом доме магическая сила.

Однажды здесь побывал тибетский монах. Осмотревшись, он убежденно сказал: «В этом доме есть что-то необычное». Монах подарил мне стеклянный амулет, который я поместил в один из камней на фасадной стене дома. А через пару дней мне совершенно неожиданно принесли флажки с письменами и приглашение в Тибет. Много интересных историй, как правило, с благополучными развязками происходит здесь. И я уверен, что каждая такая ситуация вносит свою составляющую в светлую ауру этого дома, фасад которого кого-то удивляет, других - поражает или восхищает.

Он действительно необычен, к чему я и стремился. А задумано все это для людей: идут они мимо, засматриваются и на несколько минут отключаются от своих проблем и вопросов, которые ставит перед ними жизнь. Ни в коем случае не сравниваю, но сам когда-то побывал в Мадриде, где подолгу рассматривал дома Гауди. Его уже нет в нашем мире, но сколько радости доставляют людям его творения!

Вы, наверное, обратили внимание на дерево, растущее рядом с моей мастерской. За свои более чем 90 лет оно немало повидало на своем веку, да и к нему многие уже привыкли, проходили мимо не замечая. А я нарисовал на стволе два девичьих лица, и с тех пор дерево приветливо улыбается прохожим, которые с тем же чувством отвечают на этот знак внимания.

Творчество

- Двери моего дома всегда открыты, любой человек может сюда зайти, посмотреть на мир, в котором я живу, познакомиться с моими картинами, которые, в крупном плане, можно разделить на три группы: гранаты, абстракции, женщины. «Почему гранаты, они же уже давно стали символом творчества Тогрула Нариманбекова?», - иногда спрашивают меня. В ответ говорю: «Тогрул родился Тогрулом. Он всегда аристократичен, всегда в костюме, а я, наоборот, вне всяких рамок».

Гранат - это мы, то есть те, кто не хочет уходить из этого мира по собственному желанию, так как у каждого из нас всегда есть еще не завершенные дела. А ведь и гранат никогда не падает сам на землю, он может лишь взорваться, демонстрируя свою щедрость и красоту.

Абстракция - это тоже мы, вернее наш внутренний мир, наша интуиция, подсознание, то, что не хочется конкретизировать, преподносить на блюдечке с голубой каемочкой. Такие работы дают лишь информацию к размышлениям, уводящим в бесконечность.

А женщины - лучше них ничего не было создано природой! Они излучают красоту, безграничную в своем совершенстве. Кто-то из великих сказал: «Ах, эти женщины! Им нельзя позволять переворачивать вверх дном искусство, они должны ему служить. А наше дело - следить за этим». Я с таким утверждением не согласен: женщина - это вдохновение, она сама - искусство.

Но могут ли слова передать истинный смысл и значимость картин художника, чьи персональные выставки с успехом прошли в Германии, США, России, Латвии, ОАЭ, Франции и, конечно же, на родине - в Азербайджане? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо соприкоснуться с творчеством Али Шамси. Что поражает в его работах? Прежде всего - отсутствие статики. «Когда рисуешь дерево, нужно чувствовать, как оно растет», - приведенная мысль знаменитого китайского поэта Су Ши созвучна творческому кредо Али Шамси, работы которого не несут отпечатка фотографичности, а имеют свою историю.

У каждой такой картины-истории есть начало, но нет завершающей точки, так как, глядя на творения художника, как отмечает Ю.Стасюк, «вы точно знаете, откуда пришла река… отчего море рассердилось и после разразится шторм… Вы знаете, что каждый штрих - это двойной, тройной символ, поэтому картины можно «перечитывать» бесконечно, и каждый раз удивляться замысловатости одновременной простоты и истинности истории».

И действительно, такие работы как «Испуг», «Страсть», «Пробуждение», «В ожидании», несут в себе потенциальную энергию, подразумевающую дальнейшее развитие того или иного состояния души или той или иной ситуации, запечатленных на полотнах. Интересно, что аналогичные ассоциации возникают и при просмотре картин, образы и названия которых ориентируют, казалось бы, на полное отсутствие эмоциональной волны («Сон», «Пирамида», «Спящая», «Покой», «Забвение»).

А как красивы и как о многом говорят алишамсиевские (да простит меня за такую вольность Али муаллим!) величественные горы («Великий Кавказ», «Всадник», «В путь», «Золотая вершина»), застывшая водная гладь с дорожкой лунного света («Пруд»), пейзажи, озаренные восходом солнца («Три дерева», «Утро»)! Отдельную группу работ составляют картины с налетом легкой усмешки («Сплетни бокалов», «Очередь»). При всем жанровом, образном и стилистическом разнообразии вышеназванных работ их объединяет вполне откровенный намек на продолжение запечатленного на картине действия, а именно: растекающийся лунный свет, активизирующиеся лучи солнца, продолжающий свой путь всадник...

- Поль Сезанн говорил, что картину завершить нельзя, можно лишь вовремя остановиться, - рассказывает Али Шамси. - Я никогда не делаю копий, но могу неоднократно возвращаться к своим полотнам, так как работа над ними никогда не прекращается. При этом я легко расстаюсь со своими картинами: последний штрих - и она уже не моя. Когда я был в Гималаях, видел, как монахи рисуют, а вскоре уничтожают свои работы, считая, что время унесло запечатленные события и они не имеют право на существование.

Цвета жизни

- Я люблю мир, а значит и все его краски. Если дать человеку всего лишь пять цветов и тысячу лет жизни, то и этого времени не хватит, чтобы получить все возможные цветовые комбинации. В городе Острогожск Воронежской области я побывал в Доме-музее И.Крамского, где прочел откровение художника: «Я мечтал достичь мастерства. Я достиг мастерства. Не хватает силы внедрить мастерство»… Да, так уж устроена жизнь: когда ты уже можешь говорить с красками без переводчика, приходится сдаться. Тем самым снова и снова доказывается прописная истина: достичь совершенства не-воз-мож-но. Но такое понимание не мешает мне ощущать себя счастливым от сознания того, что я могу причислить себя к людям искусства.

Горы

- Горы (на языке жизни) - путь к цели. Мечтал увидеть Гималаи, джунгли и океан. Пространство Гималайских гор меня поразило и восхитило. Здесь полностью приходится перестраиваться, так как многое происходит в перевернутом виде: солнце освещает сначала горы, а потом облака, от костра дым идет вниз - таких нарушений привычного здесь немало.

В Гималаях я общался с шерпами - потомками тибетцев, традиционным занятием которых является участие в восхождении на горные вершины, где они незаменимы в качестве высокогорных носильщиков-проводников. Через этих людей мне приоткрылось таинство Гималаев. После всего увиденного и прочувствованного жить легче, начинаешь больше уважать себя и ощущать более тесную связь с Создателем.

Вера

- Я верю в День. Я счастлив, если он пускает меня к себе в гости, дает мне свет. Верю в Ночь, дающую мне сон и временную тьму, и это - тоже счастье. Мои надежды и мечты часто сбываются. Будучи ребенком, сказал маме, что женюсь на русской и в 50 лет начну странствовать. Видимо, на этот раз я сам себя запрограммировал: все сбылось, только путешествовать начал на год раньше задуманного.

С супругой мы много лет вместе. Я благодарен ей за терпимое отношение к моим спонтанным решениям (я как ветер: куда подул, туда пойду), за замечательных детей, которым она уделяет максимум внимания. Наша дочь Гюнай учится в Берлинской художественной академии, провела уже пять выставок. Гюнай считает, что в Баку двум художникам с одинаковой фамилией находиться невозможно. Я хорошо понимаю ее, так как не люблю, когда заходят на мою профессиональную территорию, и сам не зайду на чужую. Сын Мухаммед окончил художественное училище, он - моя «обратная сторона»: работает очень скрупулезно, в чем ощущается материнское влияние.

По жизни меня ведет любовь. Порой хочется без оглядки окунуться в этот манящий мир, но, подумав, понимаю, что нет для меня большей благодати, чем возможность быть причисленным к людям искусства. Это, поверьте, великое счастье.

Рая АББАСОВА

Каспiй.-2015. - 21 ноября.- С. 12-13.