Диалог с самим собой

Анар Гусейнзаде: Люблю работать в собственном мире

Художники - удивительные люди, живущие в своем мире. Они обладают уникальной способностью видеть привычные для нас вещи в необычном ракурсе. Как правило, они немногословны, но за них красноречиво говорят их работы. Впрочем, бывают и исключения…

Анар Гусейнзаде - замечательный художник, нашедший свой неподражаемый стиль. Его работы узнаваемы, а творчество ценится не только среди местных знатоков искусства, но и за пределами страны. Кроме того, Анар - прекрасный собеседник. Он самостоятельно изучил английский, выработав для этого собственную методику. Его терпение и упорство, с которым он подходит к своей работе, поистине вызывает восхищение.

В своей мастерской он - хозяин, и тут все хорошо приспособлено: повсюду уже готовые работы, а также множество холстов, ожидающих своей очереди. Как говорит сам художник, работать он предпочитает ночами, когда его никто и ничто не отвлекает, именно в такие моменты он может полностью погрузиться в творчество.

- Еще в раннем детстве родители заметили во мне тягу к рисованию, - рассказывает Анар. - Меня словно кто-то заставлял вновь и вновь брать в руки кисть, и родители решили записать меня в кружок изобразительного искусства. В шесть лет я стал заниматься там и полностью погрузился в этот непростой, но очень интересный мир. Тогда же пришел и мой первый успех - я стал победителем конкурса детского рисунка, проходящего между маленькими художниками советских стран. Я был счастлив, а родители - в восторге, и именно после той моей победы они поняли, что мой путь будет связан именно с искусством. Когда пришло время, они отдали меня в гимназию искусств, затем было училище А.Азимзаде и мое становление как художника.

- Не все детские увлечения перерастают в будущую профессию…

- Я никогда не сомневался и почему-то подсознательно сознавал, что всегда буду рисовать. Правда, были и тяжелые времена, когда я сомневался, смогу ли продолжить начатое. Были серьезные финансовые проблемы, я не мог рисовать, не было материалов и времени. Месяц я не творил, а потом потерял покой и сон. Закрывал глаза и видел картины. Это были трудные времена, но я справился - не могу жить без рисования, это моя судьба. Я человек верующий, и порой мне кажется, что нечто божественное дает мне силы творить.

- А родители или друзья не были против вашего увлечения, ведь многие люди, далекие от искусства, считают это занятие слишком легким и даже несерьезным?

- Если честно, мне с этим повезло. Я могу объясняться с людьми и владею даром убеждения. Стараюсь объяснять свои мысли, и пока мне это очень помогает. Мне кажется, что наш мир и вся Вселенная устроены не просто так. Во всем этом есть глубокий смысл. И если я люблю рисовать и не могу без этого жить, значит это тоже не просто так. Все мои друзья - художники, даже жена рисует. Все всегда понимали и поддерживали меня. С детства родители не ограничивали меня и доверяли - видимо, это тоже сыграло свою роль в моем становлении.

- Никогда не хотелось освоить что-то помимо рисования?

- Нет, не хотелось. Правда, по окончании академии мне предложили работать в Университете архитектуры, но я отказался. Это было хорошее предложение, и даже мама была за него. Но я знал, что если стану педагогом, не смогу полноценно творить. Для меня это был трудный выбор, но сейчас я счастлив, что выбрал искусство. Раньше творил интуитивно, не задумываясь, я ведь был ребенком, а потом, уже подходя к работе с умом, стал понимать, что без этого все для меня теряет смысл. Я не хочу каких-то благ или удовлетворения тщеславия - просто спокойно работать в своем мире.

- Расскажите о своем стиле и направлениях, в которых творите. Насколько мне известно, вы несколько раз меняли жанр написания картин - почему?

- Люблю искать что-то новое. Я - увлекающаяся натура, но в то же время быстро устаю. Это не только в творчестве, но и в жизни - даже от людей могу устать. К примеру, у меня есть близкие друзья, с которыми я общаюсь годами, а в какой-то момент могу перестать общаться с ними на некоторое время. Так же и в искусстве. В 2003 году я открыл для себя тему Ичери шехер и Абшерона. Тогда я был юн и гораздо энергичнее. Работы того периода отличаются своей позитивностью и яркой палитрой красок. Я погрузился в эту тему и с головой ушел в нее на два года. Затем я немного устал и открыл для себя абстракцию. Подходил к огромным, по два-три метра, холстам и начинал творить. Там я нашел свой мир и полностью погрузился в него. В абстракции картины рождаются не по велению ума, а по импульсу сердца. Здесь рисует моя душа. Подходя к полотну, я не знаю, что выйдет и каков будет окончательный результат. Но я беру кисть, и рождается очередная картина, отражающая мое душевное состояние.

- То есть мозг отключается, работает только душа?

- В этих работах дирижирует чувство, а не разум. А на завершающем этапе приходится включить разум, чтобы профессионально завершить картину. Когда работа подходит к концу, включается цензура, начинаешь оценивать - плоха она или хороша. Именно тогда нужно все оценить с умом.

- А часто бывают работы, которые не проходят вашу цензуру?

- Бывает и такое, но сейчас крайне редко. Я стараюсь работать так, чтобы потом картины меня устраивали.

- И что вы делаете в этом случае?

- Продолжаю работать. Я решил для себя: если не могу погрузиться в творчество, значит нет возможности творить, лучше вообще не приступать. Нужно все спланировать так, чтобы тебя не отвлекали и можно было, не отрываясь, трудиться на протяжении нескольких часов. Абстракция масляными красками не позволяет продолжить работу, пока окончательно не просохнет один слой. Я ждал день, потом еще, и когда наконец приступил, потерял нить, которая связывала меня с этой работой. Тогда я впал в настоящую депрессию, потому что изо дня в день, подходя к полотну, пытался завершить его, а оно словно обиделось на меня, не подпускало... После того случая я стал писать акрилом. Я должен довести картину до того состояния, чтобы суметь продолжить на следующий день: должен появиться образ и сохраниться связующая нить. Но по возможности абстрактные работы стараюсь завершить в тот же день.

- Сколько работ вы можете создать за день - есть ли у вас лимит?

- Лимита у меня нет, но есть работы, которые мне особо дороги. Сейчас я их считаю самыми лучшими. Одну из них я создавал месяц, и далась она мне очень тяжело. Она написана в минимализме, на черном фоне и называется «Путешествие в пространстве». А другую могу создать за пятнадцать минут. Творчество - процесс напряженный, он может длиться день, месяц или год, а в итоге получаешь удовольствие на несколько минут и через пару дней сам же находишь какие-то огрехи.

- Вы рассказали о двух направлениях в своем творчестве - чем они вам были интересны и что последовало после абстракции?

- Каждый стиль, который я находил, интересен мне по-своему. Найдя его однажды, я периодически возвращаюсь к нему. К примеру, Ичери шехер - родное и очень близкое для меня место, я с детства любил прогуливаться по его сказочным улочкам. Попадая в этот оазис, ты словно теряешься во времени и пространстве, не можешь понять, в каком веке живешь, и это позволяет забыться и вступить в диалог с самим собой. Тебя ничто не отвлекает - ни шум города, ни современные ритмы, тут только ты и твоя душа. Там я всегда вдохновлялся, и мое отношение к этому месту переросло в цикл работ. Затем была абстракция, в которой творила моя душа, и тем самым этот стиль мне был интересен. Дальше я обратился к натюрмортам и кувшинам. Я всегда любил археологию: меня привлекали древние раскопки и, рассматривая древние сосуды, я словно черпал в них энергию. Я даже сам как-то принял участие в археологических раскопках, а найденные там предметы до сих пор подпитывают меня. Если я вижу старые камни или предметы старины, непременно должен до них дотронуться, пропитаться невидимой силой. Эта любовь к кувшинам также нашла отражение в моем творчестве. В январе 2013 года я сильно заболел и не мог работать, а когда вернулся в мастерскую, открыл совершенно новый для себя стиль и ракурс, позволяющий мне заглянуть в душу человека. Я начал изображать старцев, мудрецов. Это вымышленные образы, но я точно знаю, что человек, изображенный на них, жил праведной жизнью и в конце своего пути стал мудрецом и понял смысл жизни.

- И вы открыли для себя портретный жанр…

- Да, можно и так сказать. Раньше я тоже пробовал писать портреты, но только с мудрецами я научился поймать душу портрета, именно то, чего не доставало моим ранним работам в этом жанре.

- Ваши герои - вымышленные персонажи или реальные люди?

- Все мои герои - вымышленные. Я люблю диктовать свои эмоции и не работаю по заказу: когда мне начинают указывать, погибает творчество.

- Подходя к очередному холсту, вы уже знаете, что на нем появится?

- Окончательный вариант я вижу и знаю, только когда пишу Ичери шехер. Во всех остальных случаях - полный экспромт и диалог с самим собой, с полотном, душой и Вселенной. Процесс сам диктует, что должно появиться.

- Что для вас является критерием хорошей работы?

- Мне кажется, если работа хорошая, она имеет смысл - в этом случае художник не будет голодать.

- Художники - своеобразный народ, почти все они сентиментальны и ранимы. А как вы относитесь к критике?

- Я очень сентиментален, но к критике отношусь нормально. Бог создал все вокруг, но даже Его не все принимают. А я - просто человек. Это нормально, когда не все меня понимают и воспринимают. Если критика объективна, она имеет право на жизнь. Когда художник работает, он делает это от души, поэтому критика воспринимается порой очень тяжело. Мы ранимы, но я старюсь не обижаться и научился сдерживать себя.

Каспiй.- 2015.- 16 января.- С.- 12

Виктория ТРЕТЬЯКОВА