Преданья старого Баку и путь в Суоми

Опубликована повесть Таиры Джафаровой

ИССЛЕДОВАНИЯ

Всего год прошел с тех пор, как в Союзе писателей Азербайджана состоялась презентация изданной на финском языке «Антологии азербайджанской поэзии». Назвав осуществление такого проекта творческим и патриотическим подвигом давно живущей в Финляндии нашей соотечественницы Таиры Джафаровой, участники встречи подчеркнули тогда, что благодаря ее усилиям творения 27 азербайджанских поэтов обрели новых читателей и поклонников. И что заботами финских коллег с большим интересом еще на одном из языков мира читают лучшие образцы азербайджанской литературы.

Тогда же, приехав в очередной раз из Финляндии в Баку и остановившись в родительском доме по улице Табриза Халилбейли, прежде носившей имя Али Байрамова, а еще раньше называвшейся Цициановской, Таира ханым рассказала, что часы напролет проводит в кабинетах Государственного архива. Там, где она много лет настойчиво разыскивает документы и материалы о судьбе работавшего управляющим в конторе Зейналабдина Тагиева своего деда - Ага Мехти Джафарова, имевшего и свое дело, его братьев, детей и внуков. Сегодня мы с чувством особого удовлетворения и благодарности узнаем о том, что Таира ханым успешно завершила поиски. Что она написала повесть «Преданья старого Баку и путь в Суоми», которую в трех последних номерах опубликовал уважаемый журнал «Литературный Азербайджан».

- Поговорим об этой повести, Таира ханым?

- С удовольствием! По жанру это мемуары с историческими экскурсами и лирическими отступлениями. Идея повести вызревала у меня издавна, когда была занята финскими переводами, - это ведь моя профессия. Каждый раз, приезжая в Баку, окунаясь в атмосферу своего детства, общаясь с родственниками, все больше проникалась желанием написать о нашем прошлом. В последние годы желание обратиться к азербайджанским темам, оставить что-то своей родине владело мною неотступно. Называйте это как хотите - ностальгией или зовом предков, но я даже решилась оставить на время финские переводы, отказавшись от престижного предложения перевести замечательную книгу бывшего посла Финляндии в Москве Нюберга «Последний поезд в Москву». О чем, кстати, весьма сожалею...

Приступив к работе над книгой о своих родственниках, о времени, в котором им пришлось жить и работать, сразу поняла, что не обойдусь без архивных разысканий. Прежде всего обратилась в Исторический архив Азербайджана, где всю жизнь проработала моя тетя - Сара ханым, оставившая там по себе добрую память.

Помнившие ее архивисты помогали мне с готовностью, но проблем выявилось немало. Особенно трудно было отыскать документы, связанные с деятельностью моего деда, Ага Мехти. Он был предпринимателем, управляющим ткацкой фабрикой Гаджи Зейналабдина Тагиева на Зыхе, и даже коллеги Сары ханым ничего не знали о нем - в советское время многие старались скрыть прошлое, уничтожали документы и фотографии, дабы не усложнять жизнь себе и близким. Не убеждали и мои слова о том, что отец Сары ханым был предпринимателем и умер в Стамбуле. И все же мало-помалу дело стало продвигаться, сами архивисты заразились азартом поиска и до сих пор находят все новые документы.

- Что-нибудь нашлось?

- Конечно! Нашлись документы, подтвердившие близкие отношения моего деда с Тагиевым. Кроме того, в подшивках газеты «Каспiй» тех лет я нашла интересные материалы о культурной жизни Баку, в частности о театре Тагиева. О том, что при тагиевской фабрике Ага Мехти основал любительский театр для рабочих, в котором играли его братья.

- Но при работе над повестью вы использовали не только архивные документы и газетные материалы…

- Естественно, побывала в Музее истории Азербайджана, расположенном в особняке самого предпринимателя и мецената. Там лишь недавно оборудовали мемориальный уголок его семьи, а прежде ничто, кроме ветшавшего от времени роскошного строения, о владельце не напоминало. В музее неожиданно для себя узнала, что почти все документы брата моего деда, Гасымбека, первого в Азербайджане доктора юридических наук и первого декана юридического факультета АГУ, хранятся в данном собрании. По-видимому, работавший какое-то время в музее Рагимбек, старший брат деда, сдал их в его архив. Там же на стене среди других портретов работников музея я обнаружила замечательный портрет самого Рагимбека, основавшего, а затем возглавившего Естественно-исторический музей имени Гасан бека Зардаби.

Могла ли после этого не почувствовать, насколько увлекательное занятие - погружаться в уже далекие времена, в мир, в котором жили и трудились мой дед и его братья, чтобы реально ощутить, какие были тогда взаимоотношения в среде нашей интеллигенции, узнавать, как они общались друг с другом, входить в круг их интересов.

Конечно, побывала я и на юридическом факультете БГУ, где встретила людей, помнивших своего первого декана - Гасымбека, поведавших мне грустные подробности о его кончине. Более других мне помогла член-корреспондент Нвциональной академии наук Азербайджана (НАНА), завкафедрой теории и истории гражданского права 85-летняя Масума ханым Меликова. В Естественно-историческом музее имени Г.Зардаби удалось многое разузнать о Рагимбеке, а когда увидела там его портрет, необычайно взволновалась.

Старейший научный сотрудник музея, заместитель директора Обрик Зейниев, долгое время работавший в Институте геологии НАНА, к которому тогда относился музей, поведал мне много интересного о том, как вместе с Рагимбеком и моим отцом бывал у них в гостях. Обрик муаллим рассказал мне о дружбе Рагимбека с Тофиком Гасановым, начавшейся с того времени, когда Рагимбек посоветовал ему, молодому тогда человеку, поступать в АзИИ и выбрать профессию нефтяника. Они оба произносили это слово как «неютчи», что было свойственно только коренным бакинцам. Рагимбек трогательно покровительствовал молодому специалисту, а впоследствии, когда новый директор Фуад Ахундов не впускал пенсионера в музей, Тофик Гасанов, живший на четвертом этаже дома, в котором располагался музей, всегда спускался, беседовал со стариком и провожал его домой.

После смерти Рагимбека известный уже академик Тофик Гасанов какое-то время был директором музея, сумел привести его в достойное состояние. Поэтому на его стенах красуется два портрета рядом - Рагимбека и Тофика Гасанова.

Побывала я и в Кожно-венерологическом диспансере по улице Бюльбюля, 61, чтобы получить сведения о младшем брате деда, Халыгбеке - известном враче, основателе этого диспансера, где в зале заседаний увидела его портрет.

- Такое приятно не только родственнице - память о прекрасных людях свято чтут новые поколения!

- Да… Много интересных подробностей отыскала я и о наших родственниках по линии Кенгерли. Известный подрядчик и в то же время один из первых азербайджанских артистов Имран Гасымов-Кенгерлинский выступил в роли Нофеля в первой постановке оперы «Лейли и Меджнун» в театре Тагиева. Он был ближайшим другом автора оперы, Узеир бека Гаджибейли. И не только исполнил эту партию в опере, но и принял самое активное участие в ее постановке.

- А что еще, Таира ханым, кроме архивных и музейных материалов, встреч со старожилами, с людьми, помнившими ваших родственников, помогло в работе над книгой?

- Мне, естественно, помогли собственные воспоминания. Братьев моего деда я знала с детства, они были моими воспитателями, я видела их каждый день и, думаю, мне очень повезло, что жила я в окружении широко образованных интеллектуалов. Обо мне заботились четыре замечательных тетушки и дяди. И все они как бы смущали меня своей неповторимой и недосягаемой одаренностью, невольно заряжая с раннего детства потребностью больше знать.

- К этому невозможно оставаться равнодушной…

- Если братьев Ага Мехти я знала с детства, то его самого никогда не видела, у нас в доме даже имя его произносили шепотом, и только из скупых рассказов моих тетушек, его дочерей, я кое-что о нем узнала. Говорили, что после падения Азербайджанской Демократической Республики он эмигрировал в Турцию, где вскоре трагически погиб. Я не знала даже года смерти деда, в архиве этого, естественно, не могло и быть. Неожиданно помог случай.

Читая недавно изданную «Переписку Мамед Эмина Расулзаде и Топчибаши», я с волнением наткнулась на абзац о трагической смерти Ага Мехти Джафарова. Узнала, что он, бесспорно, был одним из энергичных и честных азербайджанских промышленников, заслуживших общее уважение и доверие. Но обстоятельства его кончины туманны. «Если есть возможность, узнайте и сообщите», - пишет Алимардан бек Топчибаши Мамед Эмину Расулзаде в письме из Парижа в апреле 1924 года. Так я узнала дату смерти моего деда.

Мною овладело чувство большой благодарности к Рамизу Абуталыбову, отыскавшему и опубликовавшему эту переписку. Также неожиданным для меня открытием стало и родство нашей семьи с Мамед Юсифом и Али Искандером Джафаровыми. Едва я вошла в архив, как работники стали говорить мне, что Сара ханым не скрывала этого родства. Далее камеральные описания подтвердили его. И я изучала материалы, связанные с их деятельностью. Потом вдруг вспомнила, что их сестра, Ана ханым, во времена моего детства жила в нашем доме. Сестру моего деда, Ругию ханым, я знала с раннего детства - мы с братом совсем маленькими жили вместе с ней на даче в Мардакяне. А вот другую его сестру, Рубабу ханым, жену Имрана Кенгерлинского, я никогда не видела, знала только, что она умерла молодой. Подробно узнать о ее судьбе помогла статья молодого историка Фуада Ахундова, в которой описана ее трагически оборвавшаяся жизнь. В той публикации я увидела фотографию, знакомую мне с детства, узнала кое-что из жизни Рубабы ханым.

- В следующей части повести вы рассказываете о втором поколении семьи, о потомках Ага Мехти - как шла работа над этими главами?

- Писать о жизни детей моего деда, о моих четырех тетушках, о дяде Джафаре и моем отце было значительно легче. После революции у Джафаровых отобрали большую часть дома, а семью переселили в одну квартиру, где мы жили все вместе. Там все меня и воспитывали. И все же, пока не ознакомилась с дневниками дяди Джафара, я не знала о том, что моя тетя Тамара была первой в Азербайджане женщиной-следователем и работала в прокуратуре города Баку, а потом «была вынуждена» уехать в Москву.

Некоторые подробности из жизни тети Суреи и дяди Джафара я узнала, лишь поговорив с коллегами тети, архитекторами Бакгипрогора, а съездив в Институт иностранных языков, где дядя Джафар работал всю жизнь, - что начал он карьеру как декан факультета европейских языков. Из переданных мне после смерти дяди дневников я узнала о его бедственной старости, а публикация этих дневников стала большой неожиданностью, шоком для знавших его. С виду благополучный, всегда излучавший оптимизм, обладавший добродушным юмором, он вдруг представал ранимым человеком с тонкой, почти детской душой.

- Очень трогает завершающая часть повести, напечатанная в 11-м номере журнала…

- Третья часть отличается тем, что носит лирический характер. В ней вспоминаю дни своего детства и юности, причем часто - с иронией. «Исследовательскими» получились только две последние ее главы.

- В вашей повести обращает на себя глава «Азербайджанцы в Суоми»…

- Работа над ней тоже увенчалась интересными открытиями. К примеру, находки в Финском национальном архиве оказались удивительными и, смею думать, небесполезными для нашей истории. Никто до того не знал, что Мамед Эмин Расулзаде эмигрировал через финскую границу, а при его опросе в пограничном карантине был записан адрес, где по приглашению Сталина он проживал в Москве после отъезда из Баку. Учтите, что этот адрес долгие годы безуспешно пытались установить наши исследователи.

Другим замечательным открытием стало то, что в Хельсинки на мусульманском кладбище обнаружено захоронение, в котором уже почти сто лет покоится прах генерал-майора Каджара, служившего в тех краях в царской армии и умершего в Финляндии. Обо всем этом и еще многом другом я написала в главе «Азербайджанцы в Суоми».

- Есть отзывы на публикацию?

- Есть! Ягуб Керимов, основатель и вдохновенный подвижник общества Азербайджан-Финляндия, например, знаменитый режиссер Джаннет Селимова, известный лингвист-арабист, преподаватель университета Фидан ханым Рзаева и другие говорят, что некоторые страницы невозможно читать без слез.

- Почему, как вы думаете?

- Думаю, в судьбах наших предшественников и событиях их времени много того, что вызывает ностальгию, горечь утраченного и чувство гордости…

- Судьбы светлые при всей их трагичности?

- Конечно…

- Чем вызвано такое эмоциональное восприятие?

- Наверное, тем, что я и сама писала со слезами на глазах, когда передо мной вставали мои очаровательные тетушки, наши неповторимые старики, которые уже никогда не вернутся. Ягуб муаллим сказал, что образы моих персонажей воссозданы настолько правдиво и глубоко, что предстают перед читателем как живые и будто сами говорят с ним.

- Реагируя на вашу трогательную рукопись, сотрудники журнала поместили и ваши стихотворения…

- Да, я впервые решилась на публикацию стихов, а писатель и заведующий отделом прозы журнала Надир Агасиев сказал, что ему особенно понравились мои стихи.

- Выйдет ли ваша повесть отдельным изданием?

- Очень надеюсь! Хотя мне очень дорого то, что моя документальная повесть опубликована в журнале «Литературный Азербайджан», который читает вся наша интеллигенция, и я хочу от всей души поблагодарить коллектив редакции, в книге все же можно будет поместить фотографии - их у меня собралось немало. Тогда и читатели смогут увидеть лица героев моей повести.

- Зреют новые планы?

- Как без них…

- Спасибо, Таира ханым, за прекрасную историческую повесть, за многогранную деятельность во имя культуры и сохранения истории нашего народа. И исполнения ваших многочисленных творческих задумок!

Галина МИКЕЛАДЗЕ

Каспiй.-2016.- 3 декабря.- С. 14-15.