О Париже, Лувре и Саттаре Бахлулзаде

ВОСПОМИНАНИЯ

Саттар посмотрел на Ибиша, потом на Видади и расхохотался. По правде говоря, я за все время нашего знакомства еще не видел, чтобы он смеялся так весело, от души. Подумалось: что же именно так развеселило художника - простота Ибиша или же полушутливая характеристика Милле в устах Видади? Я не успел уяснить это для себя, но тут как раз сам Саттар подоспел мне на выручку:

- Ну, Видади, как же ты верно нашел для Милле это слово - авантюрист! Вы не смотрите на все эти славословия, в Европе теперь таких пруд пруди. Всем им грош цена, но они кричат, что мы, дескать, совершили переворот в искусстве, привнесли свежую струю. Мне лично не нужна такая свежая струя - примитивная, не имеющая отношения к настоящему искусству. Я не получаю наслаждения от таких картин.

Постепенно сидевшие с нами за одним столиком разошлись по делам, осталось нас трое - Саттар Бахлулзаде, Видади и я. Саттар, словно давно выжидавший момент, раскрыл тетрадку, которая лежала у него под рукой, и начал что-то рисовать фломастером. Я украдкой взглянул: это была иллюстрация к страничной записи, сделанной им арабской графикой. Но оказалось, Видади тоже подметил это и опередил меня, когда я открыл было рот:

- Саттар муаллим, что там за тетрадь у вас - пишете там старой графикой, а потом иллюстрации рисуете? И все это как бы украдкой, чтобы никто не прочел, никто не увидел. Говорят, в свое время так же делал Леонардо да Винчи, он повсюду носил с собой портрет Моны Лизы.

- Да нет, это просто дневник, я записываю то, что видел и слышал за день, - Саттар продолжал заниматься своим делом.

- Послушайте, на что вам все это? Кто будет читать дневники? К тому же - арабскими буквами. Произведения наших классиков дошли до нас с прошлых веков и валяются в литературных архивах, в Рукописном фонде и покрываются плесенью, никто их не открывает. А тут роман арабской графикой.

- Я до сих пор больше пятидесяти тетрадей вот так исписал, одна интереснее другой. После того как уйду в мир иной люди почитают и узнают, что происходило в дни минувшие.

- Саттар муаллим, ваши заметки, наверное, об искусстве и его деятелях, не так ли? - спросил я.

- Мои записи - обо всем. И об искусстве, и о художниках, и о политике, и даже о мировых событиях, и о сплетнях разных…

Наш разговор прервался с появлением в чайхане поэтов Тофика Байрама и Малика Ферруха. Тофик Байрам вначале расцеловался с Саттаром, с которым они земляки, а потом поздоровался с нами за руку. Затем он присел и, как при всякой встрече со мной, стал декламировать когда-то сложенные на мой счет шуточные стишки. Мы все от души посмеялись. Затем, желая еще более поднять тонус компании, Тофик спросил:

- Саттар муаллим, как вы знакомы с Мохбаддином?

Художник окинул меня взглядом:

- Очень хорошо. Они с Тогрулом друзья. Друг Тогрула - наш друг. Одним словом, он наш человек и к тому же парень компанейский.

Тофик добавил:

- Саттар муаллим, его манера одеваться просто и со вкусом бесподобна. При виде его так и подмывает одолжить у него денег, хотя у бедняги в кармане и трешки не найдется.

Его слова задели меня за живое:

- Тофик муаллим, с меня две пшеничные, и к тому же семисотграммовые!

Но Саттар Бахлулзаде, посмеявшись вдоволь, положил конец спорам вокруг сего предмета:

- В общем, так: сегодня угощаю я. Выбирайте сами - можем пойти в шашлычную Мамедали, в «Венецию», в «Гилавар»…

Саттар Бахлулзаде был человеком, всей душой увлеченным своим искусством, и ревностно отстаивал реноме любимого дела. Он был настоящим тружеником, с утра до вечера, а иногда и ночь напролет пропадал в своей мастерской. Иными словами, вел жизнь художника до мозга костей, подобно своим предшественникам по искусству - Рембрандту, Гойе, Ренуару, Сезанну, Гогену, Ван Гогу. Понятно, что человеку, ведущему такой образ жизни, некогда следить за своим внешним видом. Возможно, впрочем, что Саттар и сам не был любителем одеваться, так сказать, с иголочки. Будучи по натуре простым, он и одевался просто, неброско, иногда до неряшливости. И это порой приводило к неприятным курьезам - как известно, по одежке встречают. Подобный случай имел место во время съемок документального фильма «Это - Саттар Бахлулзаде» на АзТВ под руководством режиссера Рамиза Ахундова. Отправившись по его приглашению на телевидение, художник хотел было пройти через пропускной пункт, когда его остановил милиционер, которому, видимо, не понравилась одежда посетителя:

- Эй, дядя, ты куда?

- На телевидение.

- А что за дело у тебя?

- Обо мне фильм снимают.

- Да ты что, артист, певец?..

- Послушай, дорогой мой, я не артист и не певец. Я - Саттар Бахлулзаде. Что, не узнал?

Милиционер напустил на себя строгость:

- Нет, гражданин, не узнал. Предъявите документ, удостоверяющий вашу личность!

Саттар вышел из себя:

- Послушай, какие там еще документы?! Я сам себе документ, понял? А печать - вот, все окружающие. Давай спроси у любого, кто я такой!..

Видя эту сцену, работники телевидения, хорошо зная Саттара, вмешались и отчитали невежественного блюстителя порядка, в итоге пропускной лист был выписан.

Предметом для различных пересудов и досужих сплетен служил и тот факт, что Саттар Бахлулзаде ни разу не женился. Мне кажется, что друзья и близкие знакомые художника не решались задавать ему вопросы об этом. Но летом 1973 года один из них сумел-таки преодолеть этот психологический барьер. В один из жарких дней мы - Саттар Бахлулзаде, писатель Эшреф Ибрагимов, который позже стал подписываться как Эшреф Саид Ибрагим, и я сидели в чайхане, что в Молоканском сквере, и беседовали. В этот момент появился журналист Юсиф Алиев, который работал в альманахе «Гобустан», очень толковый, эрудированный, к тому же он хорошо разбирался в мировом искусстве, но большой любитель спиртного. И теперь он был, как говорится, под мухой, а в такие моменты часто не отдавал себе отчета в своих поступках, становился агрессивным. Юсиф стал задевать Эшрефа, меня, а затем прицепился и к Саттару:

- Саттар муаллим, а что такого вы нашли в этом Тогруле Нариманбекове? Я все время вижу вас вместе. Понимаете, он - человек совершенно иного склада, другого плана художник, а у вас совсем другой характер, вы - художник иного амплуа. Не понимаю, как могут дружить два человека, полярно противоположные?!

Продолжение следует. Начало в предыдущих номерах

Мохбаддин САМЕД О Париже, Лувре и Саттаре Бахлулзаде

Дата: 15.05.2016 | Час: 10:57:00 | E-mail | Печать