Это не рай, это - Баку…

Эскиз к портрету

РАЗМЫШЛЕНИЯ

Мы сидели накануне лета на берегу Каспийского моря… Дул легкий утренний бриз, шевеля седоватые, но не утратившие непокорной густоты волосы моего собеседника. Он крепок телом - чувствуется деревенская закваска настоящего горца, не утраченная им ни в его министерские, ни депутатские годы… Мы сидели под шатром прибрежного кафе и ждали своего кутума - местную рыбку, которую здесь готовили просто изумительно.

Стояла прекрасная погода. На голубовато-темные волны взбегали маленькие белые барашки и тут же исчезали, успев сообщить миру, что не стоит беспокоиться о настроении Его Каспийского Величества - настроение прекрасное, чего и вам желает во всех ваших добрых делах… Солнце, уже вставшее высоко, все еще потягивалось спросонок и не спешило пока опалять, а просто грело - себя и нас… Под редкое, нераздражительное стаккато прибрежной гальки проносились грациозные фигуры молодых официантов, обслуживающих ряды своих прибрежных шатров. Где-то за нами, рядом, глубоко и высоко дышала махина мегаполиса. Баку жил там своей жизнью и нисколько не мешал нам… Хотелось отряхнуть свои крылья и взлететь высоко-высоко, прямо до этих белых редких облачков, неспешно уходящих к морскому горизонту…

- Сабир бей, наверное, это и есть - рай… - вдруг сказал я, оглянувшись вокруг.

На что услышал краткое и четкое:

- Это не рай, это - Баку…

В этой фразе - молниеносном росчерке азербайджанской камчи - было много такого, о чем я понял лишь потом… А если и не понял до конца, то все же кое о чем и догадался…

В то утро мы сидели на Бакинской набережной с человеком, накрепко вошедшим в мои мысли, но даже и не догадывавшемся дотоле об этом. Это был Сабир Рустамханлы. Имя, известное мне еще задолго до встречи с ним самим. О нем рассказывал мой литературный наставник, старший товарищ, поэт от Бога, Владимир Романов (1943-1989). Они когда-то, еще молодыми и задиристыми, познакомились на Всесоюзном фестивале молодых поэтов (ах, было время… проводились и такие) и подружились там. Наш Владимир Васильевич частенько вспоминал своего азербайджанского друга, и в пору своих душевных откровений поучал меня: «Строка, мой друг, должна звенеть от собственного веса… Но при этом уметь лететь бабочкой на свой огонь… Посмотри, как пишет Сабир Рустамханлы! В его строках нет ни одной половы, все - полновесное зерно! Но ничего… Вот чуток подрастешь, и поедем мы с тобой к Сабиру, моему другу, и всю неделю будем гулять у него, слушать балабан и радоваться. Ведь Сабир - это водопад в горах! Все ему радуются, восхищаются и всем нужна его живительная влага… Особенно в нижних долинах. Хотя никто не думает, как непросто и водопаду каждую секунду биться о камни, торить свой путь… Таков и он - удел поэта…»

Но не пришлось удмуртскому поэту проведать своего азербайджанского собрата. Он упокоился на пригородном ижевском кладбище, вконец измотанный болезнями и бедностью, завистью придворных коллег к его большому таланту, травлей местных властей… Увы, нередкий финал жизненного пути настоящих национальных поэтов из глубин российских… Конечно, мы поддерживали нашего наставника, но наших усилий недоставало… А все, чем наполнил меня мой литературный пастырь, мой наставник, я с уважением и признательностью - сохранил, сохранил и приумножаю - по благодати Творца нашего. И тогда же я был почти уверен, что судьба и меня одарит доброй встречей с самим Сабиром Рустамханлы. А тут и его «Книга жизни» (1990 г. «Ömür kitabı», перевод на русский язык Р.Бадалова) подоспела, восторженно встреченная во всех национальных регионах нашего Урало-Поволжья. Доходило до того, что в некоторых литературно-культурных сообществах нашего края было просто неприлично не прочесть эту книгу выдающегося азербайджанского Мастера, не знать о ней. О ней говорили, с ней спорили - равнодушных не было. Сабир Рустамханлы буквально криком души обращался и к своим сонародникам, и к нам: помните о корнях своих, не будьте манкуртами, забывшими род свой и язык свой, народ свой и землю свою… Храните очаг горящий и святой от недругов! Берегите язык ваш, землю вашу! А с какой любовью, тактом и теплом он писал о своих сородичах, сонародниках - это было ново, ново и значительно. А сколько было печали в его страницах, пульсировавших болью за свой народ, поливший собственной кровью все камни древнего Азербайджана… Его север и его юг… И боль, и радость поэта - радость ожидания света завтрашнего дня - нам были очень понятны…

И вот, наконец, это свершилось - наша встреча в Казани, на праздновании юбилея Тукая. Судьба свела нас, и мы познакомились.

Сабир Рустамханлы оказался среднего роста, матерого вида неслабый человек. Но вместе с тем очень деликатный и интеллигентный - «ziyalı kişi», как называют таких тюрки. Народный поэт Азербайджана, доктор филологических наук, признанный Мастер-устад азербайджанской литературы. Он высоко ценит острое и сочное умное слово, сказанное вовремя и по делу, умеет услышать его и сам сказать. Он не строит из себя всезнайку, надувающего от собственной важности щеки, он совершенно открыт всему новому, но меряет все это собственным ярдымлинским аршином, не подводящим его никогда. В доброй компании он совершенно свой. От души смеется, собирая веселые морщинки у глаз - родниково-притягательных, несколько подусталых, но очень внимательных, светящихся добрым теплом… Одет со вкусом, вид - располагающий. Стремителен в движении, задумчив при беседе. Таким я и представлял его по рассказам моего наставника и по фотографиям, увиденным мною в его книгах. Рукопожатие крепкое, ладонь - широкая и могутная, сухая и теплая. Когда меня представили ему и он узнал, кто я и зачем подошел к нему, он тут же солнечно улыбнулся и приобнял меня: салам, салам, друг-гардаш! Говорили мы много, обо всем, а расстались - не наговорившись.

- Жду в Азербайджане, - сказал он на прощание. - Когда-то наши предки были одним народом - нынешние тюрки и финно-угры, и понимали друг друга без переводчиков. Поймем и мы сейчас. И да поможет нам наша пери - Поэзия… И еще… добрым словом помянем Володю Романова, большого поэта и нашего друга.

...И вот я в Азербайджане.

То, что почувствовал с первой минуты своего пребывания в этой стране, все более укреплялось во мне - чувство доселе неведомое. Мало, очень мало мы знаем об Азербайджане, право слово. Даже из курса средней нашей советской или российской школы, вуза, наших ТВ и разнообразных СМИ. Я вглядывался в лица жителей Баку, Шамахи, Шеки, Евлаха, Билясувара, Сальяна, Масаллы, Ярдымлы - родного района Сабира Рустамханлы, и будто заново перечитывал бессмертные страницы произведений гениев мировой поэзии - Низами Гянджеви, Насими, Хатаи, Физули, Мирзы Фатали Ахундзаде, Микаила Мушфига, Самеда Вургуна и многих других. И современных авторов в том числе… А что не успелось до этого - читалось, заносилось в памятки уже здесь. Исподволь и с толком. Ведь я шел по стране, ведомый верной и надежной рукой большого поэта, истинного азербайджанского писателя - Сабира Рустамханлы. Он щедро дарил мне встречи со все новыми и все более захватывающими страницами книги его Азербайджана… И еще… Я четко осознал то, что те азербайджанцы, которые живут у нас, в российских провинциях, работают кто где, в основном в торговле, держат разные кафе - большие и маленькие, и те азербайджанцы, что живут и работают на исконной земле своих предков, - это несколько разные люди. Суть не в том, лучше или хуже, нет, а в том, что - разные. Это можно понять только при близком рассмотрении, а именно - из самого Азербайджана, где уже на второй-третий день буквально по глазам начинаешь узнавать беженцев и собственным лбом ударяешься о нерешенную их проблему и при этом абсолютно не знаешь, как им помочь, когда и сам «ведом ветрами разными…». Это оставляет тяжелый отпечаток на душе… Но с этим люди там живут изо дня в день… А ты уезжаешь - уже к своим проблемам.

Я попросился на несколько дней в Ярдымлы, в родовое гнездо Рустамханлы - селение Хамаркенд. Добираться в этот горный район - целое приключение. Приключение занимательное и приятное, ведь оно прерывалось и на чаепитие у водопада Рустамханлы, находящегося уже в родных горах Сабир бея. Хамаркенд - родина Сабира Рустамханлы, сына Худу. Здесь он родился 20 мая 1946 года. Учился в райцентре Ярдымлы, отсюда ушел покорять свои вершины в Баку - поступил на филфак университета, премного и приятно удивив этим всех своих сородичей, отца и мать - тоже. И во многом судьба благоволила ему - одаряла удачами. В жизни, науке, работе и литературном творчестве. Много раз избирался депутатом Милли Меджлиса Азербайджанской Республики - это тоже в добрый зачет. И в благодарность своей судьбе за дары ее Сабир Рустамханлы очень много работал - всегда. Работает и сейчас…

Я шел пешком по каменистым улочкам этого древнего селения и слушал рассказы Садата, младшего брата Сабира Рустамханлы - директора местной школы. Он настоящий муаллим - учитель и наставник. Садат муаллим - очень добрый человек, настоящий сельский интеллигент, скромный и аккуратный в поступках и словах. Языковой практики мало, а он - учитель русского языка. Но с течением времени я уже чувствую, что потихоньку сам перехожу на тюркский, помня свое бытовое знание татарского. Языку наших старинных соседей - татар я учился в юности - и вот, не все еще забыто. Наоборот, откуда-то тюркский появляется во мне все новыми пластами - и самому удивительно. Может быть, по Сабиру Рустамханлы, и верно - это генетическое… Из глубин веков. Ведь что такое для большой Истории пара-другая тысячелетий - фу… мгновения, да и только…

В Хамаркенде, ясное дело, все знают Сабира Рустамханлы и гордятся им. А как же? Ведь и Сабир бей также гордится своими земляками и не устает благодарить их своими книгами. Сколько у него их сейчас? Полагаю, если считать вместе с зарубежными изданиями, то с полсотни неберется…

В Хамаркенде потрясающие закаты и восхитительные рассветы - здесь невозможно не стать поэтом… Наверное, это оттого, что здесь, в горах, и небеса - поближе, а в небесах - и сам Творец вместе с гуриями, поющими на всем понятном здесь азербайджанском языке… Со здешних высоких яйлагов видно далеко-далеко… Да и тебя, наверное, сразу видно - от этого хочется быть стройным и красивым, как хамаркендцы.

А затем было много и других встреч. Особенно в Баку. Мы говорили и говорили. Помянули, конечно, тех, кого не было с нами. Двух Володь. Один - Володя Романов, Владимир Васильевич, удмуртский поэт; другой - Володя Трофименко, Владимир Петрович, переводчик стихов Сабира Рустамханлы на русский язык. Много добрых слов слышал о нем от Сабир бея… Да упокоится душа русского поэта Владимира Трофименко с миром…

На нашем столе московская книга с его переводами стихов Сабира Рустамханлы - «Жду весточки». И вот оттуда:

Поворот - сдают нервишки:

ветра гром, визжат покрышки,

маков смазанные вспышки

на дорогах Ярдымлы.

Остановится машина -

тишина ненарушима,

впереди у нас вершина

и дороги Ярдымлы.

По долине были маки

а в лесах - лесные арки,

зубья скал, орлы во мраке

на дорогах Ярдымлы.

То охота к звездам взвиться,

то рекой греметь, клубиться,

то без памяти влюбиться

на дорогах Ярдымлы.

Дубом стать патриархальным,

хрупким мостиком надскальным

иль источником хрустальным

на дорогах Ярдымлы...

(«На дорогах Ярдымлы»)

- Ах, Москва… Как мы всегда скучали по ней - именно литературной, - говорит Сабир Рустамханлы. - Сколько у меня там было друзей - не сосчитаешь… И везде принимали нас хорошо, главное - надо было самому быть человеком… А будучи за границей, мы вообще с москвичами чувствовали себя родней. Так получилось, к слову, в Польше, где на литературных днях мы познакомились с Юрием Поляковым и другими. Мы были молоды, горячи, но как-то сразу находили дружеское, общее… А впрочем, что его нам было искать? Нас объединял Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой… целая русская литература… Эти имена дополнялись современниками, среди которых и мы, наверное, не были чужими…

О том, что нас не разъединяет, а именно объединяет, говорил Сабир Рустамханлы и на большой сцене в своей юбилейной речи - в прошлом году, в мае. Знаете, до того мне ни разу не приходилось видеть, чтобы на творческий вечер поэта люди пробивались, простите меня, как на футбол. Столпотворение! Редкие обладатели пригласительных билетов буквально протискивались сквозь плотные ряды несчастливцев, пришедших к дверям театра, увы, без билета… Баку жаждал услышать своего Поэта, побыть рядом с человеком, вошедшим в новейшую историю Азербайджана - полновесно, красиво и достойно. И Баку был удовлетворен - Сабир Рустамханлы, как всегда, был в ударе. Переполненный зал дышал буквально в такт его дыханию - энергичному и глубокому; он был просто красив. Он потрясающе читал свои новые стихи, отвечал на вопросы зала - и все это задушевно, с легким юмором и добрым участием ко всем. Мне казалось, что если сейчас Сабир бей поднимет руку и поднимет народ, то за ним пойдут. Все. Как за Шандором Петефи. Но сегодня Сабир бей приглашал людей слушать друг друга и слышать, быть внимательным друг к другу, беречь друг друга, но и простаками не быть… Он, как шах Хатаи, мыслью своею кружил по Азербайджану как на коне и стойко оберегал его границы… Видели это и други и недруги. И особенно при последующей презентации его романа «Восхождение на плаху», выпущенном московским издательством «Художественная литература».

Вечер Сабир бея удался на славу. Но это была и встреча с Поэзией. Ах, как же мало ей остается места в нашей жизни… Потому что поэтов уровня Сабира Рустамханлы, увы, все меньше и меньше… Лишь ему подобные, как посвященные, могут выкликать апостолов-гениев на встречу с людьми в жизни живой. Своими строками - как молитвами.

А у меня в память о том вечере остались мысленные четки - метками на благодарной памяти. И знаете, из чего составлены были бусины этих четок? Из имен людей, о которых я унес из Азербайджана самую добрую память. Когда весь мой мир рядом уже спит, я - дома, заканчиваю свою работу и вынимаю из моей памяти эти заветные четки и перебираю зернышки. Сначала беру крупное зерно и говорю: «Yaşasın Azərbaycan!» («Живи, Азербайджан!»). Второе зерно - «Дорогой мой старший товарищ Сабир бей, доброй вам ночи. Мира и благоденствия вам и роду вашему»… А затем и другие бусинки - имена братьев, детей, племянников Сабира Рустамханлы… Мадат, Садат, Дилавер, Фаиг, Закир, Алиовсат, Шахбаз, Джалал, Гюндуз, Джамиль, Намик, Туркел, Эльчин, Анар... И еще многих-многих, кого знаю или вспомню сразу. Или чуть позже. В их числе и милых дам рода Рустамханлы - поклон им всем… Всем - самые добрые мои пожелания. И от этого в мою душу приходят радостный покой и благодать Божия.

…А тогда… На берегу Каспийского моря стояла изумительная утренняя погода, и мы запивали своего кутума, деликатесную морскую рыбу, добрым азербайджанским вином. Оглядевшись вокруг, переполненный изобилием земным и довольный дружеской беседой, я вдруг сказал:

- Наверное, это и есть - рай…

На что мой собеседник ответил:

- Это не рай, это - Баку. Рай - для святых, Баку - для людей.

Вячеслав АР-СЕРГИ

Каспiй.-2017. - 8 апреля. - С. 15-16.