Великие не умирают

В январе Назыму Хикмету исполнилось бы 115

ВОСПОМИНАНИЯ

Назым Хикмет, наверное, единственный турецкий литератор (да еще, пожалуй, Азиз Несин), который в 50-70-е годы прошлого столетия пользовался огромной популярностью и любовью в Советском Союзе. И совсем не потому, что был коммунистом. Он был великим человеком, поэтом, стихи которого брали за сердце своей искренностью, силой выраженных в них чувств, мыслей, неожиданных образов. Он был символом мужества, человеческого достоинства. А его знаменитые строки «Если я гореть не буду, если ты гореть не будешь, если мы гореть не будем, кто ж тогда рассеет тьму», в которых звучал протест против равнодушия, духовного застоя, для прогрессивно мыслящих людей и романтически настроенной молодежи стали своеобразным девизом жизни.

В 1932 году за сборник стихов «Телеграмма, поступившая ночью» Назым Хикмет был осужден на пять лет тюремного заключения (через год освобожден по амнистии). Как свидетельствует Большая советская энциклопедия, в дальнейшем почти после каждой книги его приговаривали к тюремному заключению.

Назым Хикмет разоблачал фашизм и его турецких сторонников. В 1938 году он был осужден на 28 лет, а в общей сложности провел в тюрьмах 17 лет. В 1950-м под воздействием мирового общественного мнения турецкое правительство было вынуждено освободить поэта. В 1951-м Назым Хикмет приехал в СССР, ставший для него второй родиной.

Стихи всемирно известного поэта переводились на многие языки мира, а пьесы ставились в театрах Европы, Америки, Азии. Мало кто знает, что первый сборник стихов Назыма Хикмета «Песня пьющих солнце» вышла в 1928 году в Баку. Здесь же в 1957 году на Бакинской киностудии режиссерами Юрием Гуриным и Аждаром Ибрагимовым по сценарию Назыма Хикмета и А.Бегичевой был снят фильм «Двое из одного квартала», музыку к которому написал выдающийся азербайджанский композитор Гара Гараев. Всемирно известный балет Арифа Меликова «Легенда о любви» также создан по пьесе Назыма Хикмета.

В Государственном архиве звукозаписей Азербайджана сохранился редчайший экземпляр пластинки, на которой записана автобиография поэта, стихи в исполнении русских поэтов, голос самого Назыма Хикмета, читающего на турецком языке знаменитое свое стихотворение «Как Керем», строки из которого приведены выше. Как сказали автору этих строк в архиве, ее сейчас не найти даже на родине поэта. В том же архиве хранится и любительская запись выступления поэта в 1961 году на вечере, посвященном 60-летнему юбилею Джафара Джаббарлы.

Поэт несколько раз приезжал в Баку, который ему очень полюбился. Может быть, потому что здесь он нашел немало друзей, а может, оттого что здесь говорили на близком ему родном тюркском. Особенно он любил приезжать в наш город осенью, и всякий раз оставался на целый месяц. Здесь его с нетерпением ждали не только коллеги, но и врачи одного из мардакянских санаториев, где он лечился; любители поэзии, самые разные люди, которые окружали его любовью, вниманием и заботой.

О жизни Назыма Хикмета в СССР были написаны две книги: автор одной из них - бакинец Акпер Бабаев, второй - москвич Радий Фиш, который в своей книге рассказывает и о друге Назыма Хикмета Ибрагиме Балабане. В наши дни книгу о выдающемся турецком поэте написал народный писатель Азербайджана Анар.

Спустя 50 лет после лишения выдающегося турецкого поэта Назыма Хикмета гражданства, в 2006 или 2007 году, на его родине впервые был поставлен вопрос о возвращении поэту гражданства Турции. Это было сделано на заседании комиссии по внутренним делам Великого национального собрания Турции.

Поистине, великие не умирают. У старейшего фотожурналиста, автора фотопортретов многих деятелей культуры Азербайджана, а также Назыма Хикмета Кямала Бабаева встреча с поэтом, которого ему посчастливилось снимать, оставила глубокий след в его памяти. Он познакомился с поэтом в октябре 1957-го, когда Назым Хикмет приехал в Баку для лечения в Мардакянском кардиологическом санатории. Там же лечился редактор журнала «Пионер», известный поэт-песенник Зейнал Джаббарзаде.

- В один из дней он позвонил мне с просьбой приехать и сфотографировать гостя, - рассказывал мне Кямал муаллим. - Ехал с замиранием сердца, волновался страшно, ведь Назым Хикмет - всемирно известный поэт, а я тогда был еще малоопытным фотокорреспондентом и боялся, что сниму неудачно.

Тот день - 19 октября 1957 года - Кямал муаллим запомнил на всю жизнь. Как вошел в сад санатория, где его встретил редактор, как вместе поднялись на 5-6 ступенек и вошли в коридорчик-веранду, откуда в отдаленной комнате сразу увидели поэта, который полулежа на кровати читал газету.

- Едва увидев нас, он сразу вскочил и приветливо сказал по-азербайджански: «Входите, входите», - вспоминает Кямал Бабаев. - Он повел нас в другую комнату, где на столе, я обратил внимание, лежали три больших сочного цвета граната. До сих пор помню, как один из них был эффектно освещен падающим из окна светом. В комнате находилась личный врач поэта - Галина Колесникова, которая, улыбаясь, предупредила, что долго беспокоить ее подопечного нельзя.

Джаббарзаде поспешил успокоить ее: мы будем говорить только о том, что не заставит поэта нервничать. Это означало, что он не будет говорить о Турции, отношения СССР с которой в те годы были натянутыми. Кроме того, Назым Хикмет тосковал по родине, и любое упоминание о ней причиняло ему боль. Я это понял, прочитав в одном из подаренных им мне сборников такие строчки: «Denize dönmek istiyorum, mavi dalqasında, sularında boy atıb...». Я их вычитал в подаренной мне книге стихов. Мой редактор сказал, что в них, по сути, поэт признается в любви к родине, и вообще, что он очень тоскует по Турции.

С Зейналом Джаббарзаде Назым Хикмет подолгу беседовал о поэзии, обычаях старого Баку - эта тема его очень интересовала, а Бабаева расспрашивал о семье, детях, откуда он родом.

- Я ответил, что коренной бакинец, правда, один дед - из Бузовны, другой - из Пиршаги, а он рассмеялся и сказал: «Я очень много смешанных браков знаю, но такого не видел»,- вспоминает Кямал муаллим. - «А кем были ваши деды? Владельцами фабрик, заводов или чего другого?», - спросил он. - Я подробно рассказал ему. С особым интересом он слушал рассказ о моем деде - ахунде Ага Ализаде, который в 1918 году, во времена АДР, был избран шейхом уль-ислам и председателем Духовного управления мусульман Кавказа. Вообще, он о многом меня расспрашивал.

На мой вопрос, довелось ли Кямал муаллиму слушать стихи Назыма Хикмета в его же исполнении, он ответил, что повезло благодаря тому, что Зейнал Джаббарзаде дважды просил об этом поэта. Назым Хикмет читал стихи о Баку, которых у него было немало.

В каждый свой приезд он задерживался в Баку на месяц. Чаще всего - осенью, в пору созревания винограда, который он очень любил. И особенно сорт «аг шаны». «У него неповторимый аромат, единственный на свете», - говорил он своим бакинским друзьям. Бабаев отметил для себя много особенностей, присущих поэту. В частности, броскую красоту волос, их особый цветовой эффект: то ли рыжевато-черные, то ли рыжевато-серые. Красивые глаза, оттенок которых также трудно было определить.

- Хотя многие говорят, что они были карие, мне запомнились как зеленоватые, - вспоминает Кямал муаллим. - Когда он сел на стул перед фотокамерой, я увидел перед собой мощного, мужественного человека. Где-то я вычитал, что Наполеон узнавал сильного человека по подбородку. Так вот, у Назыма подбородок был такой, какой бывает только у сильных людей.

Поэт остался доволен сделанными фотографиями, мало того, попросил Кямала Бабаева отпечатать ему 500 экземпляров одной особо понравившейся ему фотографии. «Сколько?», - удивился фотограф. «Я же каждый день раздариваю по 20-30 штук, мне ненадолго их хватает», - пояснил поэт. Это было технически очень сложной задачей, но Кямал муаллим выполнил ее, и когда на следующий день привез их, поэт попросил Бабаева сфотографировать его с друзьями - поэтами, писателями.

- Вообще, я скажу, - вспоминал Кямал муаллим, - что многие писатели, поэты старались так подобрать время отпуска, чтобы отдыхать в санатории именно тогда, когда туда приезжал Назым Хикмет. А вот в тот раз рядом с ним были в основном врачи: отоларинголог Ягуб Гасымов, кардиолог академик Чингиз Абдуллаев, главврач санатория Сеймур Гаджиев, биограф поэта Акпер Бабаев, Зейнал Джаббарзаде рядом с Назымом, Галина Колесникова и нефтяник с Нефтяных Камней. Он сказал, что очень хочет сфотографироваться с Назымом Хикметом, и поэт, услышав это, сказал: «Пусть сядет здесь», и тот скромно притулился сбоку.

Обычно групповые фотографии получаются не очень удачно, а эта хорошо вышла, главное, Назыму понравилась, и когда я сдал ему все свои снимки, на одном из них, где он в полупрофиль, написал по-турецки: «Будь всегда готов служить для счастья детей всего мира». Эта фотография в те дни вышла в журнале «Пионер». Кстати, на фронтисписе подаренной мне поэтом книги избранных стихов он написал: «Товарищу Кямалу, снявшему меня лучше, чем я есть».

Как рассказывал мне Кямал Бабаев, в последний свой приезд в Баку поэт был нервным, беспокойным, боялся не успеть закончить какую-то свою работу...

Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВА

Каспiй.-2017. - 11 февраля. - С. 15.