Великий актер, похожий на шейха

Гасанага Турабов принес на азербайджанскую сцену сложный психологический образ

ЛЕГЕНДА ЭПОХИ

Впервые о нем заговорили в начале 60-х годов прошлого века: в Азербайджане появился актер, принесший на сцену иную, чем раньше, манеру исполнения, иную сценическую речь. Он говорил без пафоса, без надрыва, говорил тихо, иногда почти шепотом, но в голосе было столько металла, что его без труда могли слышать на последних рядах.

Во время обсуждения очередного спектакля кто-то из актеров недовольно заметил: «Может, Турабов будет, наконец, говорить, как все?». На что наш замечательный режиссер Тофик Кязымов ответил: «Было бы хорошо, если бы вы могли говорить, как он…».

В истории азербайджанского театра и кино начиналась новая эпоха - эпоха Гасана Турабова.

Он умирал, и только потом падал

Безусловно, так называемая монументальная эпоха в истории отечественного театра, связанная с именем народного артиста СССР Адыля Искендерова (в то время директора Аздрамы), сыграла колоссальную роль в культурном строительстве республики. Но новое время требовало новизны во всем, и в театре в том числе. По всему Союзу пронеслась волна хрущевской оттепели. Из Москвы приехал Тофик Кязимов: реформатор пришел в театр с целой плеядой талантливых актеров, и одна из его первых постановок «Мертвецы» по пьесе Дж.Мамедгулузаде сразу же вызвала огромный резонанс и споры на уровне ЦК. Весь пафос, жажду и необратимость перемен режиссер выразил через образ Искендера, которого сыграл Гасан Турабов.

Потом были нашумевший «Гамлет», целая серия спектаклей по пьесам Ильяса Эфендиева, где все главные роли исполнил Гасан Турабов, принесший в азербайджанское сценическое искусство образ мятущегося интеллигента - чистого, порядочного, сильного, который может наступить на горло собственной песне, но никогда не предаст своих убеждений.

Турабов стал основоположником лирико-психологического жанра в азербайджанском театре. У нас появился актер, играющий сложные многоплановые роли - подобно Смоктуновскому, Евстигнееву, Лаврову, Ульянову.

Одновременно с этим началась эпоха Турабова в кино. Самый культовый фильм с его участием - это, конечно, «Семеро сыновей моих», где он блестяще сыграл роль Герайбека. По сценарию бек должен застрелиться и упасть к ногам комсомольского лидера, который разорил его дом и принес в его край чужой порядок, советскую власть, а теперь вот пришел арестовать его. Актер категорически отказывался падать, даже «мертвым». Его долго уговаривали, и, в конце концов, режиссеру пришлось согласиться с актерской трактовкой: бек громко и презрительно хохочет, глядя в глаза комсомольцу, потом раздается выстрел, а горное эхо разносит этот его смех далеко окрест. Но в Москве эту концовку вырезали, оставив такой вариант - звучит выстрел, и дверь закрывается.

«Я монтировал кадры почти со всеми фильмами Турабова, монтировал все его киношные смерти для своего фильма о нем, но нигде не встречал, чтобы актер падал. Вначале он «умирал», и уже потом падал», - вспоминает театральный режиссер, заслуженный деятель искусств Азербайджана Аскер Аскеров.

Для Гасана Турабова это было принципиально важно: не падать, не суетиться, не скоморошничать. Он, к примеру, отказался от главной роли в «Сборище сумасшедших» только потому, что его герой по сценарию должен был кувыркаться. Казалось бы, актерская профессия предполагает лицедейство - кувыркайся себе, раз велит режиссер. Ан нет… Турабов чрезвычайно серьезно относился к своей несерьезной, казалось бы, профессии, говорил: « У человека, избравшего эту профессию, должны быть переполненная душа, ненасытность в мыслях, и он должен уметь достойно обуздать в себе эти две ипостаси».

Оглушающий баритон

И от предложения тогда еще голливудского режиссера Андрона Кончаловского отказался, когда тот прислал в Баку телеграмму, в которой сообщал, что наш актер без проб утвержден на главную роль - Берии - в фильме «Ближний круг» (его потом сыграет Боб Хоскинс, которому, как писали тогда кинокритики, вообще идут отрицательные персонажи: они у него получаются запоминающимися и не лишенными лоска). Однобоко как-то выписан образ Лаврентия Палыча, объяснял Турабов. Да и потом - играть подлецов было не в его характере, он был бакинцем по рождению и духу, и был тверд, как бакинский камень, который можно раздробить, но невозможно переделать. В нем было все, что присуще настоящему бакинскому характеру. Бакинцы поймут, о чем речь.

Гасан Турабов сыграл Гамлета, когда ему было двадцать семь, а в двадцать девять снялся в роли 60-летнего Герайбека. Позже Аскер Аскеров, снявший документальный фильм о своем учителе («Сердце…сердце…»), признается: «Я много лет занимаюсь этой профессией. По нескольку раз прокручивал кадры фильмов с участием Гасана Турабова, все задавался вопросом: неужели я не смогу повторить этот его взгляд? Хотя бы скопировать. Нет, не получается. Так перевоплощаться удавалось немногим - например, Черкасову, сыгравшему 70-летнего профессора Полежаева в «Депутате Балтики», когда актеру было всего 25. А еще я обращал внимание на то, кого дублирует Турабов - Жана Габена, Дворжецкого, Баниониса, Ульянова. У всех у них была общая черта: это актеры, которые в первую очередь берут интеллектом, умеют думать на сцене, перед камерой. И это, к сожалению, дано не всем».

И корифей азербайджанского театра, народный артист СССР профессор Мехти Мамедов скажет позднее о Турабове, что это искренний актер, обладающий мощным интеллектом, в котором есть все качества современного артиста - талант, трудолюбие, упорство, и который своим исполнением находит путь к сердцам зрителей.

Гасан Турабов очень рано осознал свой имидж, и был личностью, одним только фактом своего существования подтверждавший традиционные ценности, на которых он воспитывался, и которые перенес затем в театр, кино и отношения с людьми.

Друг актера, покойный ныне Вагиф Ибрагимоглу, режиссер театра «Йуг» рассказывал о таком случае: в конце 80-х они оба были участниками съезда театральных деятелей СССР, жили в гостинице «Москва». В огромном вестибюле на каждом углу - охранники, милиционеры и группа армян, представители которой набрасывались на азербайджанских делегатов, как только последние выходили из зала заседаний, хватали их за полы пиджака, выкрикивали оскорбления. Милиционеры отворачивались, ни во что не вмешивались. Когда появились наши артисты, наперекор им понеслась возбужденная армянка - явно нездоровая психически, остановилась напротив Турабова и стала осыпать его нецензурной бранью и проклятиями. «Я тебя знаю… ты начальник Гянджинского аэропорта… ты нас мучил… выгнал из родного дома!..».

Истерика продолжалась минут пятнадцать, и все это время актер очень внимательно слушал ее, не перебивая. Потом женщина подняла глаза, встретилась с пронзительным взглядом Гасана Турабова, и стала гаснуть. Хотя он стоял не шелохнувшись, только внимательно смотрел и слушал. Потом вынул из кармана своего пиджака паспорт, удостоверение депутата Верховного Совета СССР и членскую книжку Союза театральных деятелей. Бунтовщица стала изучать документы и сникла окончательно.

- А где же этот, начальник аэропорта?

- Ищи.

Он сказал это негромко, у него был ограниченный голос, баритон, но он так им владел, что если рядом кто-то кричал, Турабов переходил на средний регистр и буквально заглушал орущего.

Не похожий на актера

Известный азербайджанский театровед Ильхам Рагимли написал о Гасане Турабове книгу, которая называется «Человек, не похожий на актера». Почему не похожий? Все очень просто: любая профессия, как известно, накладывает на человека свой отпечаток - на внешность, психику, манеру общения. Актеры, как правило, акцентированные личности, они все время ощущают себя на публике и соответственно ведут себя. А Гасан Турабов был другим. Несмотря на то, что в фильмотеке актера более полусотни фильмов, никто не мог определить с первого взгляда, что он принадлежит этой профессии. Более пятидесяти образов, созданных им, являются не только его творческой биографией, большинство из них, особенно Герайбек («Семеро сыновей моих»), Кебирлинский («Юбилей Данте»), Афшин («Бабек»), Джафар («Не бойся, я с тобой!»), Гачаг Наби («Пора седлать коней»), Асад («Украли жениха»), Газанфар Мамедович («Мерзавец»), занимают особое место в нашем национальном кинематографе. Кинорепертуар актера включает множество абсолютно разных по сути ролей: партработник Ализаде («Бухта радости»), Беюк бек («Я еще вернусь»), влюбленный в супругу начальника болтливый научный работник Мурад («Сердце… Сердце…»), беспечный и веселый Рашид бек («Дервиш взрывает Париж»), командир отряда казаков полковник Бичерахов («Попутный ветер»), бесстрашный Халил («Последний перевал»).

Делясь мыслями относительно актерской работы в фильмах современной тематики, Турабов говорил, что темпы нашей жизни постоянно ускоряются, поэтому современные роли очень важны для актера: «Мы живем в ритме нашего сердцебиения. Так же как ритм жизни изменилась и актерская игра. Сегодня нельзя играть как двадцать, десять, и даже пять лет назад. Именно в современном материале артист легко может вывести кардиограмму своей манеры исполнения».

Впервые попав в Кремль, невольно ощущаешь скованность от блеска и великолепия Георгиевского зала, но наш актер, как вспоминали его современники, и там чувствовал себя очень естественно, мог снять галстук и положить в карман, потому что так ему было комфортнее. Гасан Турабов был настолько самодостаточен, что внешние факторы не имели ровным счетом никакого значения. И для него совершенно неважно было, кто находится рядом с ним - Дуров, Юрский, или кто-то из неизвестных артистов. Ко всем у него было отношение ровное и доброжелательное.

Так на кого же был похож наш великий артист? «Он был похож на шейха, - сказал мне тогда Вагиф Ибрагимоглу. - Ведь шейх - это человек, твердый в своих убеждениях и одновременно мягкий и благородный по отношению к людям. Мой друг Гасанага был похож на суфийского шейха, который не сидит на троне, изрекая банальные истины, а вдохновляет своих последователей, раскрывая в них глубинные качества души».

В институт - за компанию

У азербайджанцев есть пословица: «Где сидит уважаемый человек, там и есть «красное» место». Турабов никогда не садился в президиум, он выбирал место, которое ему нравилось, и все поворачивались к нему. Кстати, мало кто знает, что его настоящее, по паспорту, имя - просто Гасан, а приставка «ага» появилась много позже, как знак особого почтения и уважения.

Гасанага Турабов был не только замечательным артистом, но и мудрым руководителем - первым и единственным в Азербайджане художественным руководителем и директором театра, которого избрал коллектив. Было это в 1987 году. Он возглавил Азербайджанский академический национальный драматический театр в трудное время - перестройка, экономические сложности, закрытие театрального здания на ремонт.

Родился актер в Баку восемьдесят лет назад - 24 апреля 1938 года. Голодное послевоенное детство прошло недалеко от Аздрамы, на одной из старых бакинских улочек бывшего района Советской, которого сейчас уже и в помине нет. Дружил с соседским парнишкой Сиявушем Асланом: вместе делили кусок хлеба, если удавалось его достать, или жмых (отходы производства при обработке подсолнечника, тоже вкусная по меркам того времени еда), вместе посещали драмкружки - их тогда много было, и в Доме пионеров, и Доме моряков, и Дворце железнодорожников. Никто из ребят не думал тогда, что всерьез займется актерской профессией и достигнет профессиональных высот.

У бакинских парней было свое понятие о чести, свой кодекс, продиктованный законами махялля, который безукоснительно выполнялся. Несладко было тому, кто его нарушал. «Гасан с детства был серьезным товарищем, - вспоминал народный артист Азербайджана Сиявуш Аслан, - чувствительным к любой фальши и лжи, тогда от него пощады не жди, запросто мог и побить. Нрава был крутого, но всегда боролся за справедливость».

В 1956-м, когда друзья шутя предложили ему пойти с ними за компанию подавать документы в Институт искусств, Турабов пошел и с первого раза поступил, а вот им не удалось. Со второго курса стал работать диктором на радио и телевидении. Красивым голосом, с четкой дикцией он многие годы читал стихи и газели из нашего классического наследия. Эти записи и сегодня бережно хранятся в золотом фонде Гостелерадио. После окончания института, в мае 60-го пришел в Аздраму, которой отдал более 40 лет своей жизни: здесь он стал народным артистом республики, неоднократным лауреатом Госпремии Азербайджана, был награжден орденом «Шохрат», с 1991-го и до самой своей кончины был президентом Союза театральных деятелей Азербайджана.

Урок на всю жизнь

Гасан Турабов был удивительно привязан к своей семье. Он был женат на своей однокласснице Солмаз - первой и единственной любви в его жизни, у него было трое детей. Он не мог нигде оставаться подолгу, поэтому часто отказывался от съемок на ведущих киностудиях мира.

В 1973 году, например, актер поехал в Чехословакию, на съемки фильма «Попутный ветер», вспоминает его дочь Севиндж ханым. За пару дней завершил работу и сообщил руководителю группы, режиссеру Эльдару Гулиеву, что возвращается в Баку. Отговаривать его, естественно, никто не мог, даже домашние, советовавшие остаться до конца съемочного графика и посмотреть страну: в советское время оказаться за границей было не так-то просто.

На пике славы Турабов пережил самую страшную человеческую трагедию - потерю сына. Его первенец Дашгын, капитан полиции, погиб при исполнении служебных обязанностей. Это был бесстрашный и мужественный офицер, человек долга и чести. После его гибели актер перенес инфаркт. Когда в том же 97-м у него родился внук, он назвал его именем своего сына и говорил всем, что мальчик очень похож на Дашгына-старшего - и лицом, и характером, и прилежностью в учебе.

Гасан Турабов был хорошим воспитателем не только для своих детей и внуков, но и для студентов, которым преподавал актерское мастерство в Институте искусств. Говорят, он ни разу не положил в карман свою преподавательскую зарплату - раздавал ее студентам под видом стипендии, он был очень заботлив, как отец, когда требовалась его забота, и таким же, как отец, строгим, если кто-то провинился.

Вот как вспоминает один очень любопытный эпизод из студенческой жизни бывший студент Турабова, уже упоминавшийся Аскер Аскеров. Группа первокурсников должна была сдавать зачет. Все страшно волновались, как-никак первый выход на сцену. За час до начала театрального действа решили снять стресс, выпить пива, а ближайшая пивная, как назло, оказалась рядом с учебным театром. Аскер, никогда до этого не пробовавший спиртного, несколько раз подносил ко рту пенящийся напиток, и не смог сделать ни одного глотка - запах отталкивал. Вдруг на его плечо тяжело опустилась чья-то рука. Оглянулся. Так и есть - учитель, Гасанага муаллим. «Если ты так начинаешь, - сказал он, - потом на сцену без выпивки выйти не сможешь».

Доказывать учителю, что он даже не попробовал пиво, было бесполезно. Когда спектакль закончился, профессор Мехти Мамедов, присутствовавший на показе, сказал своему ученику Турабову, кивая на Аскерова: «Обрати на него внимание, талантливый парень». Турабов всем поставил «пятерки», а отличнику Аскерову - «тройку». Никто не понял, почему, и только им двоим - учителю и ученику - было понятно все. Этот урок студент запомнил на всю жизнь.

Для него словно ветром задуло костер…

Состояние здоровья Гасана Турабова приближалось к катастрофической черте, и он решился на операцию по аорто-коронарному шунтированию, которую ему сделали иранские медики. Кардиологи изначально давали ему мало шансов на положительный успех, всего 5%, но он рискнул, подписал соответствующие документы, что в случае неблагоприятного исхода всю ответственность берет на себя.

В Иран решил лететь совершенно один, никого не обременяя. Со своим другом Макбетом Буниятовым он, как ему казалось, случайно встретился в бакинском аэропорту, очень обрадовался, что и у того нашлись срочные дела в соседнем государстве. И только когда самолет уже набрал высоту, Буниятов признался старому другу, что летит в Иран, чтобы сопровождать его. Скажи он об этом раньше, пришлось бы возвращаться домой.

Через пять дней после сложнейшей операции, длившейся более семи часов, нетерпеливый Турабов решил возвращаться в Баку. Спорить, как всегда, было бесполезно. На карете «скорой помощи» они домчались до аэропорта, причем Турабов занял сиденье медсестры, а своего друга уложил на носилки вместо себя, не хотел он там лежать. Приехали в аэропорт, а там загвоздка: доктор не разрешает вылет послеоперационному больному. Говорит, если он сможет самостоятельно подняться к нему на третий этаж, тогда и получит разрешение. Надо ли говорить, что актер одолел эти три этажа.

После операции он прожил еще четыре года. 22 февраля 2003 года они с супругой допоздна засиделись у телевизора - смотрели чемпионат по боксу. Назавтра был праздник мужчин, который в семье по старой советской традиции считался настоящим праздником, с подарками и т.д. «Почему ты меня не поздравляешь?» - обратился Гасан муаллим к дочери. «Так праздник же завтра», - ответила она.

Рано утром он проснулся, дошел до комнаты дочери и внука, остановился у порога:

- Дашгын…

- Ребенок здесь, со мной, не беспокойся, папа.

Он еще раз тихо сказал «Дашгын», и стал медленно оседать. Его подхватили любящие руки дочери, но он этого уже не увидел…

…А в моей памяти - события почти тридцатилетней давности. В далеком 1989-м лейтенант Турабов сопровождал меня, тогда корреспондента «Молодежки», в поездках по госпиталям - надо было сделать репортаж о раненых. Время было тяжелое, ситуация нервная, почти взрывоопасная, и реакция бойцов на визит представителя прессы почему-то была неоднозначная. Каждый раз, когда обстановка накалялась, Дашгын вставал словно щит между мной и, как ему тогда казалось, угрожавшими мне агрессивными ребятами. Я видела его готовность защитить и чувствовала, что когда он рядом, мне совсем не страшно.

На обратном пути он остановил машину, зашел в магазин, и купил себе солнцезащитные очки.

- Пять рублей всего, правда, симпотные? (так и сказал - симпотные).

- Честно говоря, не очень. Для сына Гасана Турабова - не очень, - подначила я.

- Ерунда. Главное, чтоб подходили, и мне нравились.

Для сына Гасана Турабова тоже не существовало условностей и стандартных оценок. Он, как и его знаменитый отец, не гнался за дорогими вещами, чтобы угодить вкусу обывателя. Столько лет прошло, а до сих пор не могу поверить, что нет больше на белом свете этого доброго, сильного человека с искрящимися, как алмаз, глазами и чарующей улыбкой, этого красивого парня, без которого не смог жить его отец - великий актер, похожий на шейха.

Галия АЛИЕВА

Каспiй.-2018.- 21 апреля.- С.14-15.