Волшебная сила слова

Гулу Агсес: Литература подобна гидросфере Земли...

СОБЕСЕДНИК

Сегодня гость нашей газеты - известный в Азербайджане поэт, главный редактор литературного журнала «Ulduz» Гулу Агсес.

- По каким критериям вы отбираете для публикации произведения молодых авторов?

- Прежде всего должен сказать, что не я один принимаю решения по отбору материалов для журнала. Отбор осуществляют различные отделы редакции, а кроме того, есть люди, не входящие в состав редакции, но вкусу и мнению которых я доверяю, и они тоже присылают или отбирают материалы. В целом же если речь идет о прозе, то лично я обращаю внимание в первую очередь на построение фразы - это мое больное место. Мне совершенно непонятно, каким образом в нынешнюю постмодернистскую эпоху человек, не умеющий связать пару слов, может написать роман. Развитие - это поступательное движение от первоначального к высшему, и обычно оно начинается после того как первоначальный этап освоен. Человек способен на новшество, лишь полностью изучив классику. В этом плане я всегда привожу в пример Алима Гасымова, который в совершенстве овладел семью классическими мугамами, и только после этого сделал то, чего до него исполнители мугама не делали.

Многие воспринимали это с раздражением, но никто не мог сказать, что он делает это по незнанию. Молодежь должна владеть письмом в совершенстве, нужно правильно писать даже на стене. Но некоторые даже автографы пишут с грамматическими ошибками. Если я замечаю в предложении «Гулу Агсесу от автора» две ошибки, у меня пропадает охота раскрыть книгу с таким автографом.

Другой недостаток состоит в том, что многие молодые путают интересный случай с рассказом. Смотришь, случай очень интересный, но на рассказ не тянет. В рассказе может не быть ничего интересного, подобно тому, как в некоторых стихотворениях отсутствует сюжет, но он должен отвечать всем критериям жанра.

Другое дело - выбор стихотворения. В стихах главный смысл может быть передан в самом конце, и тогда ты приходишь к выводу, что автор - очень талантливый поэт. Есть поэты очень даровитые, которые умело скрывают это, - кто преднамеренно, а кто неосознанно. В этом плане стихи отбирать не так сложно, а вот с прозой нам приходится довольно трудно. Если взять общую статистику, со стихами у нас никогда затруднений не было, ни раньше, ни теперь, хромала у нас всегда именно проза. Очень часто не можем найти автора, которого стоит публиковать. Приходится обращаться за материалами к молодежи и авторам среднего возраста, таким как Мубариз Джафарли, Мубариз Орен, Алпай Азер.

- Последнее время в журнале «Ulduz» больше печатаются молодые авторы. Вы заинтересованы в том, чтобы предоставить простор молодежи?

- Главная задача нашего журнала состоит в том, чтобы выявлять молодые таланты. Поэтому мы отдаем предпочтение при выборе молодым, но не очень известным авторам. Стараемся чаще представлять новые имена, чтобы не повторялись одни и те же авторы. Именно в наш журнал больше всего обращаются молодые авторы, и мы их публикуем.

- У молодежи большие амбиции. Как вам удается укрощать их капризы?

- Да, времена изменились. Раньше мы благодарили тех, кто публиковал наши стихи. Это, например, Алекпер Салахзаде, Алисамид Кюр и другие. Теперь если автор талантливый, приходится терпеть его капризы, другого варианта нет. Не напечатаешь ты - он пойдет к другому. Мне кажется, таким капризам молодых авторов способствуют в основном социальные сети. Но издатель, работающий с литературной молодежью, вынужден терпеть и дарование, и посредственность. Терпеть обладателя таланта логично, а терпеть бездарность приходится потому, что завтра ситуация может полностью измениться: вдруг он напишет нечто такое, что докажет всем свое дарование. Речь идет о молодых. Сегодня он писать не умеет или пишет посредственно, но никто не знает, что будет через год. И таких примеров в нашей литературе достаточно. Так что относиться к молодым авторам следует с уважением и терпением. Это - долг редакции.

- За рубежом, как правило, авторы различного плана группируются вокруг одного литературного журнала. Почему у нас такой традиции?

- У нас нет групп, есть групповщина. Хочу поделиться своим недовольством: последнее время очень мало тех, кто рекомендует в журнал «Ulduz» способных молодых авторов. Особенно это касается людей среднего и старшего возраста - словно сговорились отправлять к нам каждого попавшегося им бездаря. Причина этого мне непонятна: то ли хотят дискредитировать наш журнал, то ли не дать талантам выдвинуться. Прошу всех рекомендовать в наш журнал только способных авторов!

- Обычно в редакционную коллегию издания вписывают людей известных и авторитетных, но в подготовке номеров они никак не участвуют. Как вы работаете с редколлегией?

- В нашем Союзе писателей такая добрая традиция существовала всегда. Я на первых порах обращался ко всем членам редколлегии и обращаюсь сейчас: кто хочет осуществить в рамках журнала «Ulduz» какой-либо проект или представить нам кого-то - пожалуйста. В рамках, естественно, наших норм такие предложения будут приняты. Например, наш представитель в Башкортостане Балоглан Джалил очень многое делает для пропаганды азербайджанской литературы. Нилуфер Шихлы немало сделала для популяризации нашего журнала в Москве. Учтем также, что за все это они с нас денег не берут. Кроме того, Хаят Шами помогает чем может, иногда участвует даже в корректуре текстов. Мы живем в эпоху рыночной экономики, и в каждом из нас сидит этакий капиталист-хищник. Если не платишь людям, нельзя от них чего-то требовать - только просить.

- В одном из интервью вы сказали, что мы любим Бога из страха, а слово подобно Богу. Вы пишете из страха перед словом или все-таки из уважения к нему?

- Недавно я написал такой статус: «О Боже, един ты или одинок?». Сегодня Бог в одиночестве, атеизм вошел в моду. Я очень люблю Бога, и наши отношения не строятся на страхе. Теперь время такое, что люди, не смеющие повысить голос дома на жену, а на работе - на шефа, цепляются к Богу.

Я вообще не хотел бы, чтобы люди боялись Всевышнего, ибо он создавал нас с чувством любви. Страх - это реакция самозащиты, человек начинает бояться, когда ему есть что терять. Если у тебя клад, то ты будешь днем и ночью сторожить его, как змея, но если в кармане у тебя нет ни гроша, то и сторожить нечего.

С другой стороны, человек должен во всем сомневаться. Вот я считаю себя читателем Исы Гусейнова, а не Исы Муганны, но вместе с тем я не отрицаю целиком созданного этими писателем под псевдонимом «Муганна». Когда у меня спрашивают о причине такой позиции, я отвечаю, что завтра ситуация может измениться. В жизни всякое бывает. Я не могу уверенно подписаться ни под чем, но полностью уверен в одном: настанет день, когда азербайджанцы выстроятся в очередь у Центра обслуживания ASAN за билетами на Марс, но и тогда они устроят толчею (смеется).

- Вы отвергаете понятие «мировая литература». Но бывают случаи, когда классифицировать литературу необходимо. Каков, на ваш взгляд, идеальный критерий?

- Все поэты в мире подобны новорожденному младенцу. Помести их в одну комнату, и спустя некоторое время окажется, что они нашли общий язык и преспокойно общаются. Дело в том, что все творческие люди, как и новорожденные, имеют немало общего. Исходя из этого, я воспринимаю выражение «мировая литература» как признак пренебрежения к азербайджанской литературе и больше использую термин «литературный мир». Когда говорят «мировая литература», то имеют в виду чаще всего литературу западноевропейскую, и здесь как бы подразумевается, что все остальные можно не принимать в расчет. Я же считаю, что литературу следует подразделять не по географической карте, а по качеству текста - на плохую, среднюю и хорошую.

- Среди лингвистов бытует мнение, что заимствованные слова следует заменять местными аналогами. Однако, например, турецкий писатель и музыкант Зулфу Ливанели в своей книге «Литература - это счастье» заявляет, что подобная тенденция приводит к обеднению языка. А как считаете вы?

- Когда я сочиняю стихи, то выбираю из 6-7 вариантов, а потом еще перерабатываю написанное. Хотя бывают стихи в две-три строфы, к которым я не притрагиваюсь. Я вношу исправления во все, что бы ни написал. Если в стихотворении есть заимствованные слова, то я не заменяю их местными - все это не что иное, как квасной патриотизм. Так язык не очищается и не совершенствуется. Нередко слово столь органично вписано в текст, что заменить его другим рука не поднимается. Если слово, пусть и заимствованное, употреблено к месту, никакого вреда языку оно не нанесет.

- Вы не согласны и с выражением «массовая культура», но есть точка зрения, что люди искусства и культуры должна творить не только для элиты, но и для всего народа. Иными словами, негоже обращаться лишь к избранной прослойке нации.

- Культура имеет две формы: вертикальная - элитарная, и горизонтальная - массовая. Счастлив тот, кто является носителем вертикальной культуры и умеет ее популяризировать. Он создает творения искусства элитарного, но делает их достоянием широкой общественности. Если человек является носителем только массовой культуры, то он не может достичь широкой популярности, элита его не примет. Например, наш Магомед Хади - большой поэт, но он не является массовым, поэтому он есть, но его как бы и нет.

Лучше всего найти золотую середину. Иначе говоря, принадлежа к элитарной культуре, нужно выражать ее таким языком, чтобы к ней потянулись массы. Скажем, если я приведу отрывок из того же Хади, то сомневаюсь, чтобы кто-то что-то понял, пусть даже и сочинители газелей. Поэтому свои мысли нужно выражать так, чтобы они были доступны и для элиты, и для широких масс. Какой азербайджанский поэт не хочет, чтобы его любили все? Но и в оперном искусстве есть исполнители, которые понятны лишь истинным его ценителям.

- Турецкая писательница Айфер Тунч сетует, что тело человека предает его душу. Выражаясь ее словами, в то время как «душа надевает черное кольцо из света и жаждет вознестись ввысь, тело принадлежит земному миру, оно ест, пьет, живет». Как уживаются земной Гулу Агсес и Гулу Агсес - поэт? Предает ли первый второго?

- Случается, конечно. Так они и уживаются, предавая друг друга (смеется). Некоторые поэты заявляют, что ни разу не плутовали. Так написание стихов и есть плутовство. Писать стихи - это вообще предательство. Или иной драматург заявляет: я никому не льстил и не крал. Как же такое возможно? Раз ты создаешь образы, то должен вжиться в них, вместе с ними льстить, красть, совершать преступления.

Отличие поэта от других людей искусства в том, что он искреннее. Если подойти с этой точки зрения, то не только тело предает душу, но и душа - тело. В человеке причудливо переплетаются самые разные вещи: предательство, зло, зависть, добро. Что-то из этого мы держим в рабочем состоянии, а что-то убираем на полку. Но бывает, что и отложенное бывает востребовано. То есть идеальных людей не бывает, а потому предательство можно считать чем-то естественным. Хотя я стараюсь, чтобы его было как можно меньше. Но не могу утверждать, что его нет вообще, - иначе совершу предательство в отношении самого себя.

- Ваше первое опубликованное стихотворение посвящено Ленину. Почему вы решили открыть свое творчество такой темой?

- Действительно, это мое первое опубликованное стихотворение. Напечатали же его в силу очень интересной случайности. У нашего соседа в гостях как-то был один высокопоставленный чиновник, и он узнал, что я пишу стихи. Однажды он взял мой блокнот со стихами, а я постеснялся потребовать его обратно. Позже узнал, что он отвез мой блокнот в Баку и, выбрав оттуда стихотворение «Ленин», отдал его в журнал. Публикация стала для меня величайшим в жизни сюрпризом. После выхода стихотворения я получил около 600 писем, меня стали приглашать на встречи, различные заседания.

Более того, мне купили костюм и обувь! Тогда я пережил чувства, которые никогда больше меня не посещали. После публикации стихотворения «Ленин» я ощутил этот фантастический вкус популярности, познал, что такое греться в лучах славы. Все село мною гордилось. Особенно яркое воспоминание - из районного комитета комсомола приехали за мной на автомобиле и забрали из школы на мероприятие. Сам директор школы проводил меня до машины! Помню, как мне хотелось, чтобы путь до автомобиля длился как можно дольше и чтобы директор шагал рядом со мной, и чтобы все это видели. Счастливые мгновения детства…

- В одном из самых значительных произведений турецкой литературы - романе «Не удержавшиеся» есть персонаж по имени Тургут, посредством которого автор разрабатывает тему духовного голода. Видя, что не насыщается, сколько бы ни ел, Тургут в какой-то момент понимает, что испытывает голод не физиологический, а духовный, поскольку остро нуждается в знаниях. Как по-вашему, можно ли назвать человека литературы голодным в таком смысле?

- Писать - это такая потребность, которую можно назвать и голодом. Сочиняя, многого можно достичь, в том числе насытить зрение, ум, сердце и даже чрево. Ведь когда пишешь о том, что тебе по душе, часами не ощущаешь ни голода, ни жажды. Мне это чувство очень знакомо. Более того, меня способны насыщать не только собственные сочинения, но и написанное другими талантливыми авторами. Каждому, кто не чужд литературы, хоть раз доводилось испытать подобное, ибо для нас творческий процесс способен заменить воздух и воду.

- Слово обретает волшебную силу, только если оно правдиво. Насколько сильны в этом смысле чары журнала «Ulduz»?

- Настолько же, насколько много на его страницах талантливых сочинений. Насколько много публикуется в нем авторов с волшебной палочкой в руках. В каждом нашем номере можно увидеть достаточно доказательств этому.

Не забудем также, что литература подобна гидросфере Земли: вода составляет 80 процентов обитаемого мира, но лишь пара из них - пресная.

Фарид ГУСЕЙН

Каспiй.-2018.- 28 апреля.- С.18-19.