О балете. Слово мужчины

Состоялась презентация книги «Жизнь в свете рампы» Гюльагаси Мирзоева

В Центре современного искусства «Yarat» состоялась презентация книги «Жизнь в свете рампы», написанной Гюльагаси Мирзоевым – мероприятие, воспринимаемое как знаковое событие уже потому, что автор издания - единственный действующий в наше время народный артист в классическом балете, солист Азербайджанского государственного театра оперы и балета, своим творчеством завоевавший абсолютное доверие.

Признаюсь, писать отзыв об этой книге я начала задолго до того, как взяла в руки пахнущий типографской краской томик из 332 страниц. Еще не видя изысканно оформленной супер-обложки с редкой по изяществу художественной фотографией ее автора и героя. А также переплёта с контуром золотом оттиснутой на нем эмблемы - его миниатюрного портрета в замысловатом прыжке. Начала буквально с тех пор, как узнала, что автор готовит его и писала, конечно же, мысленно, виртуально - с уверенностью, что о её содержании знаю всё наперёд. Как зритель, более полувека с пристрастием завсегдатая посещающий Азербайджанский государственный театр оперы и балета, буквально сотни раз видевший большинство из ставившихся на его сцене спектаклей в исполнении разных танцовщиков. Как собеседник маститых балетмейстеров, кропотливо осуществлявших в Баку новые проекты. Как очевидец того, что с артистами- небожителями происходит в огромном репетиционном зале.

Там, где в тренировочных костюмах и часто в гетрах грубой вязки из чистой шерсти, сберегающих тепло разогретых мышц, по заведенному во всем мире распорядку всю жизнь начинают утро с урока - экзерсиса у палки - станка и перед огромным, во всю стену зеркалом. Чтобы, «подзарядившись», потом в поте лица под облагораживающую музыку Чайковского, Шопена, Римского-Корсакова, Шостаковича, Кара Караева, Фикрета Амирова, Афрасияба Бадалбейли и многих других весь день создавать и шлифовать шедевры классического танца, так радующие зрителей. И, наконец, как журналист, репортер и публицист, чьи заметки, очерки и интервью, год за годом информируя читателей о многообразии балетного искусства во всеобщей культуре, остаются в анналах истории.

Да уж, писала-рассуждала как человек, у которого и в самом деле хватает впечатлений, чтобы заочно представить себе содержание книги о том, что есть хореографическое искусство и что составляет будни и праздники ее автора и членов в общем-то немногочисленной труппы театра. Человека, выбравшего редкую для мужчины профессию и с любовью написавшего правду о себе в ней, волнующую самого, его коллег и зрителей, чьему вниманию она обращена. Так, как сделал он - профессионал и одаренный рассказчик в достойной книге, радующей искренностью и добротностью, отнюдь не удивляющими неординарностью. Неординарностью, проявившейся в умении в высшей степени выразительно и рельефно состояться юноше, с раннего детства серьезно занимавшемуся литературой, музыкой, пением и хореографией, обретая умение иметь собственное мнение на все значимое. А, поверив в себя, принять за счастье пронзившую мысль о книге под названием «Жизнь в свете рампы», которую, оказывается, может написать… сам. Как танцовщик, сотни раз выходивший на сцену в главных, требующих психологического осмысления и умения интересно рассказать зрителям, а теперь и читателям о работе над танцевальными и драматическими партиями, о происходящих в театре, в искусстве событиях. Так, как не однажды Гюльагаси

Мирзоев своими ответами в разных интервью радовал меня богатым лексиконом, эрудицией и кругозором, самокритичностью, врожденной деликатностью и преданностью балету. Качествами, объясняющими, почему в его сознании могло родиться желание написать о балете. И написать целую книгу. О том, что было и есть - у него, в театре и в балете вообще. Написать своими словами для друзей, соратников и просто неравнодушных людей, открытых для новых знаний и озарений. О том, что есть богатая духовная пища и ответы на достойные внимания общества вопросы. А еще в известной мере, чтобы защитить от «дурного глаза» оказавшегося рядом высокомерия недоброжелательства и самодовольной зависти, недвусмысленно и подспудно подчеркнув, что не допускает пустопорожнего пиара, черного юмора и сарказма в адрес балета со стороны иных «критиков», не без рисовки публично обнаруживающих собственный цинизм. Априори зная, что обо всем, будто бы известном нам, людям извне, он предоставит совсем другую книгу - согретую теплом личных переживаний, предметной искренностью, всей своей сутью возвеличивающую то, что есть балет и фанатично преданные ему его талантливые служителим и поклонники. Иначе зачем она, книга…

Наверняка, никогда прежде даже вслед за лихими дилетантами не задала бы солисту балета риторический вопрос о том, может ли классический балет стать делом жизни мужчины, если б не доверительная беседа в дни, когда все поздравляли его, ведущего солиста Азербайджанского государственного театра оперы и балета Гюльагаси Мирзоева с тем, что за выдающиеся заслуги Распоряжением президента Азербайджанской Республики Ильхама Алиева он был удостоен почетного звания «Народный артист Азербайджана». Причем как единственный в нашем балете азербайджанец, удостоенный такого высокого звания в этом виде искусства… спустя сорок три года после того, как такое же в 1970 году получил завершивший к тому времени в свои 42 года сценическую карьеру солист Максуд Мамедов. Что говорит о редкой исключительности и эксклюзивности заслуг ныне ведущего солиста Гюльагаси Мирзоева, а тем более конкретно и о том, что только он и может достойно ответить на все-таки заданный мною вопрос:

- Стоит ли, зная, что читатели с благодарностью воспринимают ваши выступления, предметно рассказывающие, каким трудом артисты балета достигают таких заслуг и наград, задавать вам, Гюльагаси, вопрос о том, как выбрали классический балет…

- Стоит, конечно, стоит, раз уж он периодически возникает. С детства, стараясь кокетливо удивить кого-то, я подчеркивал, что в балет меня «отдал» папа. Думал, что для азербайджанской семьи это выглядело оригинально. Видите ли, приняв к сведению совет случайного попутчика в метро, папа привел меня в знаменитую хореографическую студию при Окружном, как тогда его называли, Доме офицеров.

- Это ответ на вопрос «как попал». Иное дело – почему остался. Мало ли кто, в какую студию тогда записывался...

- Но вы-то хорошо знаете, что именно из этой как бы любительской студии, которой много лет тогда руководила Нина Зайцева, черпало свой резерв очень плодотворно десятилетия работавшее Бакинское хореографическое училище.

- Вы из тех…

- Наверняка судьбе было угодно... В первый же день так понравилось заниматься, что назавтра, не дожидаясь, пока поведут взрослые, сам пошел туда - благо студия находилась на улице Самеда Вургуна, как раз напротив детского сада, в который меня водили.

- Поди, переполоха наделал среди воспитателей?

- И родителей! Но они поняли, что попал в свою стихию. Ходил с удовольствием, потом в Бакинское хореографическое училище порекомендовали. Его и закончил.

- Судя по тому, как романтично написали об этом в своей книге, ни разу не пожалели?

- Уже 35 лет я в балете. И сына Агамира в эту школу привел.-

- Он сам захотел?

- Во всяком случае, не возражал против нашей с Риммой идеи. Уже в восьмой класс переходит. Шумный, энергичный, не слишком усидчивый, но честолюбивый – кичится высокими оценками.

- Это обнадеживает?

- Пожалуй…

- В книге вы рассказываете об этом очень коротко.

- Я обо всем говорю лаконично. Привожу только то, что, по-моему, интересно читателям.

- А что еще расскажем из биографии, о семье?

- Ну, о том, что супруга - балерина, заслуженная артистка, что многие годы как солистка вела главные партии в балетах. Специалисты не раз подчеркивали, что амплуа Риммы Искендеровой - романтическая актриса, одухотворенные героини которой с первых ее шагов на сцене и на долгое время стали украшением спектаклей…

- Об этом я и мои коллеги не раз писали с восхищением. Помню, когда театр выпускал такой философский балет, как «Дон Кихот» на музыку симфонических гравюр Кара Караева к одноименному кинофильму Григория Козинцева, поставивший его маститый балетмейстер Георгий Ковтун решил поручить премьерное выступление именно Искендеровой в обход другой, тогда ведущей балерины, подчеркнув проникновенный лиризм и выразительные руки Риммы.

- Спасибо. Это справедливая оценка. Профессионалы говорят, что в дуэте мы достигаем гармонии, эмоциональной осмысленности, искренности. Поверьте, такое требует самоотдачи, постоянного поиска и подчас долгих творческих споров. Она большая умница, достойный профессионал.

- Я в этом не раз убеждалась. Хотя бы на таком примере, как остающийся чудом поставленный Георгием Алексидзе на вас с Риммой балет «Лейли и Меджнун» на музыку одноименной симфонической поэмы Кара

Караева. В вашем исполнении все смотрели его со слезами на глазах.

- Это правда. Как свидетельствуют мои дневниковые записи, именно в дуэте с Риммой в главных партиях мы выступили на родной сцене сто раз.

- С особым изяществом она танцевала заглавную партию в недавно поставленной на вас «Арлезианке» на музыку Бизе!

- Танцевала бы еще, если б не пришлось уйти из театра. Работает преподавателем - в Бакинской академии хореографии уже несколько лет преподает классику.

Сейчас, после рождения в августе 2017 года второго сыночка Ага Гусейна, Римма в декретном отпуске. После завершения сценической карьеры остались только фотографии и очень сладкие для нее и для всех нас воспоминания.

- Но и книга! Она не просто сохранит память о том, что для нас незабываемо, но и откроет такие светлые и такие грустные подробности для других …

- Отныне это издание в общем-то совсем не скромная часть не только семейных подробностей, но и ценностей.

- Что они для вас вообще, ценности?

- По мне, главное, чтобы в семье царили любовь, гармоничные отношения, а дети росли в атмосфере правды, искренности, справедливости и трудолюбия.

- И уважении к старшим.

- Что только и может сделать их счастливыми.

- Не случайно книгу вы посвятили памяти отца.

- Конечно! Ему в эти дни уже было бы сто лет. Но дата не главное. Главное, каким он был и остался с нами. Поздний и долгожданный ребенок - я родился, когда папе исполнилось шестьдесят.Мог бы стать избалованным эгоистом, но сколько же мудрости он проявил, чтобы такого не случилось. Какой духовностью он меня одарил, сколько любви и внимания уделил, лучших качеств вложил. Уважая мое мнение, он заботился о том, чтобы по жизни я надеялся только на себя и имел достойных друзей, которые верили бы мне, знали, что не подведу, во всем буду придерживаться справедливости, объективности.

- Но это и богатство, и нагрузка, которая не каждому по силам!

– Увы, я давно уже чувствую этот руз.

- Порой кажется, что правильность, аккуратность, любовь к порядку идет во вред самому себе. Многих из окружающих раздражает, провоцирует так называемая справедливость…

- Ну и что? Это их проблемы. Я честен и перед собой, и перед другими во всем, тем более в том, что касается профессии, театра, сцены, отношений с коллегами и вообще с окружающими.

- Хотите сказать, что того же требуете или хотя бы ждете по отношению к себе…

- Это вы, кстати, сказали!

– И кажется, в точку. Конечно, никто не должен забывать о том, что за право выступать в государственном театре, за счастье состояться в профессии и служить зрителям артист платит не только трудом и здоровьем, но и преданностью театру, балету и искренней благодарностью людям, с которыми сводит судьба.

– И потому я заканчиваю одну из глав книги словами гордости за свою родину, за своего президента…

- В книге вы уделяете серьезное внимание собственному отношению к самым любимым ролям.

- Вижу, вы внимательно прочитали мою книгу – раздумьям об этом я посвятил специальную главу, и, поверьте, работа над ней, заставив в поиске слов не только испытать в общем – то творческие муки, но и, взглянуть на себя со стороны. На такого, каким меня в конце концов видит публика.

– Потому и прочитав книгу, с большим интересом и пристрастием подчеркиваю, что там действительно собран огромный пласт впечатлений о приобретениях и преодолениях, на которые вдохновила вас судьба, сформировавшая как личность. В книге явно видишь то, что позволяет высоко ценить вашу личную и очень поучительную Одиссею, которую хочется примерить на себя многим нашим молодым современникам, нацеленным на развитие, на выдающиеся достижения.

– Бог свидетель - я живу в гармонии с окружающим миром и нацелен на честное отношение к профессии и к окружающим. Я никому не желаю зла, но и не позволяю расслабляться ради так называемого комфорта.

- А комфорт, которому люди стали уделять слишком большое, гипертрофированное внимание?

- Думаю, комфорт и конформизм уводят человека от столбовой дороги, от осознания своей миссии, лишает счастья достигнутой победы над собой. Всего, что мне нужно для душевного комфорта, добиваюсь трудом. Заметили, в книге, что за 25 лет работы на одном месте ни разу не воспользовался листком о нетрудоспособности. Причем в труппе в этом смысле я не одинок – не раз мои коллеги выходили на сцену и с температурой 39 градусов, потому что сорвать спектакль для нас истинное преступление.

- Вы, как вижу, все связываете с театром – он единственный ваш успех?

- Ну что вы! А дети, семья… обижаете! Могу порадоваться всходами на обработанной грядке нашего скромного дачного садика, восхититься тем, что дало первые плоды привитое мной деревце тута или абрикоса…

- Садик – это тоже труд, обязанность, ответственность - какой же это отдых?

- Шутите… Это особое удовольствие…

– Вы пишите о том, что у нас на пенсию артист балета может уходить на общих основаниях, в 60 лет – это не преувеличение? -

Увы…

- Может быть, после выхода книги кто-нибудь этим займется…

- Честно говоря, надеемся. Это глобальный вопрос, но есть и другие проблемы, на решение которых надеются все артисты нашей труппы, которая по определению должна быть единой семьей и работать в комфортных условиях. Здесь все зависят друг от друга, здесь общие успехи и огорчения, и хозяйкой должно быть чувство солидарности, заботы и уважительного, бережного отношении друг к другу без противопоставлений.

- Имеете в виду свой текст о бытовых неудобствах в театре? -

- Будет смешно и глупо, если кто-нибудь воспримет эти строки как критику, нарушение субординации. Температура в зале и на сцене, уютный буфет, кабинет постоянного массажиста – неотъемлемые атрибуты творческих успехов балетного театра, и упоминание о них не может восприниматься как критика. Это элементарно, и жаль, что приходится напоминать об этом.

- В вашей книге сразу же обратила внимание на то, с какой трепетной нежностью вы пишите о своих наставниках и старших коллегах, постаревших, болеющих из-за профессиональных травм, но таких молодых душой потому, что живут воспоминаниями о такой трудной, но такой мучительно-сладкой жизни в балете, в ауре, что остается в сердце каждого. Навсегда. .

- Но как мне не сказать о нежной и одновременно мужественной, истинно народной артистке Чимназ Бабаевой, ее соратнице, народной артистке Тамиле Ширалиевой, потрясающем танцовщике и репетиторе Рамазане Арифулине, в свои семьдесят страдающих от ужасных болезней суставов. О народных артистах Рафиге Ахундовой и Максуде Мамедове, о нашем прежнем худруке Юлане ханум Аликишизаде, с каждым из которых время от времени общаюсь. Но прежде всего о своем заботливом руководителе и педагоге Сергее Владимировиче Богданове, в классе которого в последние два года занятий в Бакинском хореографическом училище, оставшись единственным учеником, я фактически получил персонального репетитора уже в стенах школы, ведь весь урок учитель занимался только со мной.

- И вырос в солиста. Ведущего солиста, успешно готовившего одну за другой много серьезных партий, проявившего себя настолько, что стал заслуженным, а потом и народным артистом. Искушенным и – что очень важно – мыслящим.

–Спасибо! Я люблю свою профессию и свою работу. И горжусь тем, чем одарила меня именно она и все, рядом с кем я вырос и, как говорят, состоялся.

- Какие испытываете ощущения после выхода книги и ее такой теплой, интеллигентной и интеллектуальной презентации?

– Благодарен всем организаторам, участникам и гостям, но опомниться пока не могу. Это будет длительный и, надеюсь, радующий, благоприятный процесс на всю жизнь, когда обретут видимые очертания прекрасные эмоции, вызванные искренними пожеланиями тех, кто бурно предрекал мне, как автору, успех у будущих читателей, пока на тот момент, кстати, видевших книгу лишь на большом экране…

- Не догадываясь, что ее компьютерное оформление осуществил сам автор и солист балета, владеющий, оказывается, мастерством набора, верстки, сканирования фотографий и художественного дизайна.

Добавляя теперь информацию о том, что за прошедшие после презентации три – четыре дня многие успели на одном дыхании прочесть эту книжку, могу сказать, что молва успела широко разнести отзывы о ней как об удивительно приятном, интересном и нужном издании. Оценив как книгe, на страницах которой встретились и продолжают встречаться не оставляющие в покое эмоции, которыми читатели увлеченно делятся в социальных сетях. Поздравляя и благодаря автора, они даже не догадываются, что солист балета, народный артист Азербайджана Гюльагаси Мирзоев сам подготовил свою рукопись к изданию, благодаря чему с большим вкусом сделанная она воспринимается как произведение полиграфического искусства.

– Довольны ли вы проделанной работой над книгой, есть ли ощущение праздника?

- Ощущение праздника, возможно, придет тогда, когда волнующие всех артистов нюансы, о которых упоминаю в книге, будут учтены. А проделанной работой в целом, конечно же, доволен:! Завершил начатое дело в совершенно новом для себя амплуа. А главное, взяв в руки первый готовый экземпляр, осознал, что мне за неё не стыдно!

- То есть успех не был запрограммирован…

- Разве что подспудно и не мною лично. Что-то объединялось в душе для такого разговора.

- Присутствовавшие на презентации встретили вашу книгу с особой теплотой - что есть знак особого, сформировавшегося уважения, благодарности и …удивления самим фактом ее рождения. Ведь до сих пор у нас никто из артистов балета не писал о себе и этом искусстве с позиций активного участника, чьи откровения не сопоставимы ни с одним опусом людей извне. Очень честными, нужными, познавательными для читателей, профессионалов и даже истории, но не одухотворенными ощущениями личной боли и личного счастья. И оцененными по факту уже теми, кто на тот момент видел новое издание только на большом светящемся стенде но и ее пока не читал. Уверена, что она всех порадует. Как минимум тем, что в ней удивительно гармонично или, насколько выверены все суждения о личном и тем, что мы называем интересами - личными и общественными, и государственными.

- Я писал о том, что всегда во мне – о любви к балету и только о счастье состояться в такой редкой и потому вызывающей трепетное отношение профессии.

– Заметила! Одно только упоминание о возрасте ухода на пенсию чего стоит!

- Да уж… У меня нигде нет и намека на упреки в чей-то адрес – разве что жгучая уверенность в том, что там, где люди живут с хрупкими чувствами, не может быть ничего важнее уважения,и доверия к ним и оценке их вклада в общенациональное развитие. - Спасибо вам, Гюльагаси, звезда нашего балета, за ваш труд, за доброе сердце. Успехов вам на сцене, а может быть и в написании новых книг – ведь лиха беда начало.

Галина МИКЕЛАДЗЕ

Каспiй.- 2018.- 13 июня.- С.12-13.