Женщина, излучавшая величие, ум и человеколюбие…

Светлой памяти Аиды Имангулиевой посвящается

Существует некий афоризм, утверждающий, что каждый выдающийся мужчина скрывает за собой великую женщину. Его приписывают то Оскару Уайльду, то Грэю Джону, то Анатолю Франсу. Но суть не в этом, ибо речь может идти о правомочности либо неправомочности данного афоризма. Ведь совершая экскурс в историю, сторонники правдивости афоризма непременно сошлются на пример, скажем, Нефертити - супругу великого египетского реформатора Эхнатона, являвшейся соавтором многих его реформ. Либо с пеной у рта станут ссылаться на китайскую императрицу Цыси - жену императора Цинь, на протяжении полувека стоявшую совместно со своим царственным супругом у власти в патриархальном Китае. Но противники правомочности данной формулировки будут опровергать своих оппонентов примерами египетской царицы Клеопатры, российской императрицы Екатерины Великой, британской королевы Елизаветы и других, самостоятельность которых опиралась на могущество и силу мужчин типа Юлия Цезаря, Марка Антония, князей Орловых и Потемкина, Фрэнсиса Дрейка...

Но правда, как известно, находится где-то посередине, поиск которой и привел меня к воспоминаниям и описанию личности великой азербайджанской женщины-ученого, воплощавшей самые отменные интеллектуальные, волевые и гуманистические качества своей эпохи - Аиды ханум Имангулиевой. С одной стороны, Аида ханум, отличавшаяся беззаветной, самоотверженной любовью к своей семье - супругу и детям, создавала все условия для того, чтобы ее супруг - Ариф муаллим Пашаев проявил свои незаурядные умственные и организаторские способности, дойдя до уровня выдающегося ученого-академика, отменного руководителя крупного образовательного учреждения; с другой - сумела сохранить и развить реноме великой женщины-ученого, строгого, ответственного, но человеколюбивого руководителя научно-исследовательского центра. И это, несомненно, ставит ее в один ряд с самыми выдающимися мировыми личностями женщин, прославившихся своей ученостью, фанатичной преданностью идеям развития научной мысли и обогащения мировой интеллектуальной сокровищницы.

Без излишней лести можно смело утверждать, что данная аналогия вполне закономерна! Судите сами: если одна из величайших в человеческой истории женщин-ученых Софья Ковалевская за открытие третьего классического случая разрешимости задачи о вращении твёрдого тела вокруг неподвижной точки, удостоившись премий Парижской академии наук и Академии наук Швеции, явилась первой женщиной в российской истории, избранной членкором Академии наук России; Ада Лавлейс, дочь Байрона, вместе с мужем графом Лавлейс еще в XIX веке впервые создали механическую вычислительную машину - прообраз современного компьютера; Каролина Гершель из Ганновера в 1783 г., открыв три новые туманности и обнаружив новую комету, получила золотую медаль Королевского астрономического общества (Англия); Гипатия из Александрии (370- 415 гг.) впервые изобрела устройство для дистилляции воды и измерения ее уровня, то Аида ханум Имангулиева, символизируя собой лучшие черты этих и многих других выдающихся в мировой истории женщин-ученых, явилась первой женщиной ученым-востоковедом в Азербайджане. Она была первой женщиной, возглавившей Институт востоковедения Академии наук Азербайджана, членом Всесоюзного общества востоковедов, а также членом Всесоюзного совета координации по исследованию восточной литературы в СССР, являлась одним из создателей основного курса по новой арабской литературе в Азербайджане и во всем бывшем Советском Союзе. Ее пытливое, научно выверенное, отточенное перо создавало шедевры отечественного востоковедения, породив три монографии ("Михаил Нуайме и Ассоциация пера", М.1975; "Джебран Халиль Джебран", Б. 1975; "Корифеи новоарабской литературы", Б. 1991), более 70 научных статей и научно-литературных очерков...

Однако личность этой величественной как по духу, ибо для восшествия на олимп большой науки любой женщине-ученому, помимо образования, таланта и квалификации, необходимо иметь отменную силу духа, преодолевающую сарказм и насмешки мужчин, ревниво относящихся к конкуренции в сфере, испокон века считавшейся их прерогативой, так и в силу своего совершеннейшего ума женщины воскрешает в моей памяти периоды ее становления, связанные с моей студенческой юностью.

Аида ханум выделялась из всей массы студенчества второй половины 50-х - начала 60-х годов своей неуемной жаждой знаний, отменным трудолюбием и недюжинными способностями, жизненным оптимизмом и перманентным стремлением помочь товарищу по учебе, подставить свое плечо тому, кто в этом нуждался. Моя память периодически регенерирует случаи, когда она, будучи старостой в своей группе, иногда вопреки своим личным интересам, не считаясь с потребностью отдохнуть, уделить внимание себе, помогала нашим сокурсникам в освоении нелегкой науки арабской письменности, литературы, истории. Хотя я и учился в параллельной ирановедческой группе, но неоднократно становился свидетелем подобных сцен.

Надо сказать, что мы с Аидой ханум были знакомы еще с самого детства, поскольку наши родители были связаны между собой тесной многолетней искренней дружбой, той самой, которую знаменитый испанский писатель XVI века Торквато Тассо охарактеризовал как гавань радости, спокойствия души и отдохновения в этой жизни, и, поступив в один и тот же день на востфак университета, часто общались и делились своими впечатлениями и полученными в стенах нашей alma mater знаниями. Как-то обратив внимание на то, что в самый ответственный, кипучий для студенчества период подготовки к зачетно-экзаменационной сессии она задерживается в аудитории и словно имплантирует в сознание своих сокурсников вопросы экзаменационных билетов, я осмелился спросить у нее:

- Аида, тебе же самой пора идти домой, отдохнуть, набраться сил к завтрашнему экзамену. - И, выдержав паузу, буквально выплеснул свое беспокойство: - А ты тратишь время на других! Ведь перед смертью, как говорится, не надышишься! Если они до сих пор не выучили билеты, то способны ли за каких-то два-три часа освоить такой колоссальный материал?!

Аида ханум подняла на меня свои дивные карие глаза и, прищурившись от усталости, ответила:

- Вахдат, с одной стороны, ты прав! Давно уже пора идти домой, хотя я предупреждала домашних, что задержусь для оказания помощи ребятам. Они ведь выбрали меня старостой, стало быть и вверяют мне свои студенческие души, да еще и в такой ответственный момент, как экзамены. А с другой, - продолжила она, и с ее лица мгновенно исчезла столь характерная для ее натуры искорка юмора, - ведь не у каждого же дома существует возможность, отключившись от всего, штудировать экзаменационные вопросы. А здесь в аудитории после окончания занятий можно спокойно пройтись по всему курсу. И чего я буду стоить как товарищ, как староста, если, будучи одержимой собственным эгоизмом, побегу в свою теплую изолированную от всех комнату и забуду о том, что и мои товарищи должны, обязаны сдать этот экзамен на "хорошо" и "отлично"?! Как ты считаешь, я права?

Она вопросительно взглянула мне в лицо, как бы стремясь прочесть мысли друга детства, и не отводила от меня своего взгляда до тех пор, пока я, буквально оторопевший от столь искреннего душевного порыва, от столь неподдельной, воистину библейской заботы о ближнем, тихо, но уверенно не проговорил:

- Ты права, Аида, на все сто! Извини, я как-то не подумал об этом. Ты отличный товарищ, и я от души желаю тебе и нашим ребятам удачи на завтрашнем экзамене...

Три десятилетия стремительной бурей пронеслись в нашей жизни, унося с собой наши юношеские романтичные, наполненные порой детской наивностью представления об этом мире. Конец 80-х годов прошлого столетия застал меня в должности советского консула в Стамбуле, а Аида ханум тем временем выросла в видного ученого-востоковеда, руководителя крупного научно-исследовательского центра республики. Это был сложный, наполненный невиданными со времен возникновения Версальской, а затем и Потсдамской систем международных отношений коллизиями, чреватыми тектоническими формационными изменениями всего облика планеты период мировой истории. Уже проглядывались контуры распада СССР и всего Варшавского блока. Общественность Турции, да и всего Ближнего и Среднего Востока, находясь в недоумении, порой не представляла себе, как реагировать на общественно-политические процессы демократизации, гласности, неуемной конверсии, столь молниеносно происходившие в Советском Союзе и в странах социалистической демократии. Восточный менталитет этих стран все еще продуцировал вероятность некоего маневра мировой социалистической державы, направленного не на распад, а на ее реформацию с целью укрепления всей социалистической системы. В этих условиях мне приходилось проводить консульские, протокольные дипломатические мероприятия в весьма неадекватных условиях. В мои служебные обязанности входила необходимость защиты интересов разваливающегося Союза, и следовало это делать тонко, продуманно, с учетом особенностей психологии, исторических традиций, общественного строя и социально-экономического уклада восточных стран.

И тут мне на помощь вновь, как и тридцать лет тому назад, пришла моя староста, мой студенческий товарищ Аида ханум Имангулиева. В этом, с моей точки зрения, проглядывалась некая символичность. Она отражала природную сущность той самой энергичной черноволосой девочки, столь самоотверженно помогавшей своим товарищам в годы нашей студенческой юности и сохранившей этот пыл, это стремление придти на помощь другу, когда он нуждается в ней, и спустя столько десятилетий!

В эти сумасбродные годы я часто обращался к ней по телефону за научно-информационной, консультативной помощью, и она, несмотря на свою чрезвычайную занятость, никогда мне в ней не отказывала. Ну а то, что эта помощь оказывалась на уровне высочайшей профессиональной квалификации, представляет собой неоспоримую аксиому! Ибо такое отменное владение знаниями в области психологии восточного человека, тонкостей арабского и турецкого языков, истории и литературы, аналитическая чуткость были присущи весьма ограниченной во всем мире категории ученых-востоковедов, в число которых входила и Аида ханум.

Трагично сложилась ее судьба, не позволившая нашему народу в еще большей степени и в течение большего временного отрезка обогатиться плодами ее научно-исследовательской деятельности, насладиться ее гуманизмом и человеколюбием. Ни у кого не вызывает сомнения, что проживи Аида ханум Имангулиева еще несколько лет, и мы стали свидетелями ее дальнейших научно-исследовательских триумфов вплоть до достижения звания лауреата Нобелевской и других престижных премий мира.

Она в чем-то повторила судьбу великой Софьи Ковалевской, достигшей небывалых для женщины высот в конце 80-х годов позапрошлого столетия и скончавшейся в молодом возрасте в 1891 году. Аида ханум ровно через сто лет после Софьи Ковалевской тоже в конце 80-х, но уже прошлого столетия взошла на научный пьедестал востоковедения и почти сто лет спустя - в 1992 году покинула этот мир.

Успокаивает лишь мысль о том, что Аида ханум жила словно по Л. Вовенаргу, изрекшему мудрейшую мысль: "Для того чтобы творить великие дела, нужно жить так, как будто и умирать не придется". Потому и для всех знавших ее, постигших величие ее личности, для всего народа она жива в своих делах и в своем научном наследии. А ее земным продолжением, безусловно, являются две замечательные, умные, обаятельные дочери - Мехрибан ханум и Наргиз ханум, занявшие в нашем обществе достойное своей выдающейся матери место ученых, организаторов науки и образования, сеющих добро и благоденствие для всех людей, с кем им приходится сталкиваться в этом мире. И они верны славным вековым традициям своей замечательной семьи, ибо по мысли незабвенного Д. Байрона: "Лучший пророк для будущего - это прошлое".

Чрезвычайный и полномочный посол Азербайджанской Республики в Туркменистане

Вахдат Султан-заде

Каспiй.-2018.- 10 октября.- С.9.