Интервью для Баку

Белла Давидович: Азербайджанская народная музыка и ее исполнители мне абсолютно знакомы

ЭКСКЛЮЗИВ

В книге мемуаров «Мои воспоминания» великая советская пианистка Белла Давидович рассказала и о семи десятках лет на сцене, и о своей дружбе с великими музыкантами и венценосными особами, и о причинах, побудивших ее оставить Советский Союз. В СССР были стерты записи музыкальных произведений в ее исполнении, имя одного из лучших в мире интерпретаторов музыки Шопена перестало звучать в советском теле- и радиоэфире. Но за границей ее звезда по-прежнему сияла, однако творческая судьба складывалась непросто.

Вслед за своим сыном, известным скрипачом и дирижером Дмитрием Ситковецким, Белла Давидович в 1978 г. уехала в США, и в 1979-м, сыграв свой знаменитый концерт в Карнеги-холл, пианистка в одночасье стала звездой. В 60-е она была единственной женщиной в чисто мужской звездной компании - Рихтер, Гилельс, Ойстрах, Коган. Для Беллы Давидович игра на инструменте всегда была сродни пению, она и сама признавалась, что «ощущает музыку вокально». В этом и секрет неповторимости ее искусства, ярко проявляющийся не только в сольном исполнительстве, но и в ансамблевом.

Помню, учась во времена бывшего Союза в музыкальной школе-одиннадцатилетке, я часто посещала концерты знаменитых пианистов, скрипачей и дирижеров, среди которых легендарная Белла Давидович как бывшая бакинка и пианистка мирового уровня пользовалась особой любовью. Ее имя было у всех на устах как критерий высочайшего музыкального вкуса, особого звука и отношения к инструменту.

Мне довелось посетить Беллу ханым в ее нью-йоркской квартире на Манхэттене. Пианистка в этот день не очень хорошо себя чувствовала, но, к моему счастью, встречу не отменила и приняла меня довольно тепло и просто, поинтересовавшись, кто был моим педагогом по музыке. Учитывая недомогание 90-летней Беллы ханым, сразу же после приветствия я приступила к вопросам:

- Вы уехали из Баку, будучи совсем маленькой девочкой, успевшей, однако, выступить на сцене бакинской филармонии, и после этого приезжали в Баку только на гастрольные концерты. Какое чувство вызывает этот город в ваших воспоминаниях?

- Мне было 9 лет, когда я выступила с оркестром на концерте в филармонии, затем, через пару лет мы с родителями уехали в Москву, но когда началась война, мы вернулись, так что всю войну я была в Баку. Училась у Анны Семеновны Барон, которая преподавала и в десятилетке, и в консерватории. За две недели до моего выпускного экзамена она уехала в Ленинград, и буквально две консультации мне дал Майор Рафаилович Бреннер. После этого я уехала в Москву, где меня ждал профессор Игумнов. Что касается вашего вопроса о Баку (смеется), какие могут быть чувства? Самые нежные и теплые… город… люди… Представьте, мой папа был заслуженным врачом Азербайджанской ССР, а мама - заслуженной артисткой Азербайджана.

- За годы преподавания в Джульярдской школе музыки были ли у вас студенты из Баку?

- Вы знаете, я там работала недолго, 20 лет, и все, кто приезжал из России, хотели заниматься у меня, все-таки школа… Позднее, ввиду некоторых обстоятельств, я ушла сама.

- Игру какого пианиста вы могли бы назвать настоящей, соответствующей вашим критериям профессионализма?

- Из нынешних - Евгения Кисина! Знаете, у меня, так сказать, могут быть к нему какие-то предложения, но это - настоящий Божий дар! Да, да… Ни с кем и ни с чем не сравнимый на сегодняшний день…

- С именем Шопена связаны ваши самые дорогие воспоминания, а кто из пианистов играет его так, как вам хотелось бы услышать, кто может раскрыть изнутри магию музыки Шопена?

- Вы знаете, Шопена ведь играют все… Есть музыканты, которые его играют замечательно… Я давно уже не посещаю концерты в Карнеги-холл. Возможно, я просто слышу иначе, вот и все. Все-таки старая школа и то, что в консерватории я занималась у профессора Игумнова, все это осталось со мной, а сейчас другие педагоги и вообще все другое. С очень многим я не согласна, и с тем, как обучают, но… не это главное…

- Вы не согласны с интерпретацией каких-то произведений или с методикой преподавания и акцентами учебного процесса?

- Если речь в данном случае идет о Шопене, я его слышу совершенно иначе… Конечно, очень многое зависит от звучания и прикосновения к клавишам. С Игумновым я занималась год в десятилетке и первый курс консерватории, но во время второго курса он скончался. В дальнейшем моим педагогом стал Я.Флиер, который опять-таки прошел многолетнюю школу занятий с Игумновым, так что можно сказать, что школа у меня была одна в плане метода обращения с клавишами, поэтому можно сказать, что я ничего не прервала. Но сейчас, к сожалению, этот момент никого не интересует, именно поэтому я так выделяю Женю Кисина. Его педагога я хорошо знала по консерватории, когда она еще была студенткой, и это все-таки старая школа, которая отличается несколько другим нажимом до конца на клавиши. Но сейчас это не актуально, нужно играть быстро и громко, а у меня с этим ничего общего нет.

- В своих воспоминаниях вы отмечаете, что ваш педагог Игумнов оберегал вас и студентов от хвалебных рецензий, вышедших после их концертного выступления. Считаете ли вы подобную методику правильной, и вообще, похвала в качестве стимула к развитию, насколько она допустима?

- Об этом было сказано, когда я училась у него в школе за год до начала войны. Был концерт студентов его кафедры, куда он включил и мое имя, хотя я училась еще в 5 классе. В газете по поводу концерта кафедры Игумнова вышла статья, которая сохранилась у меня, где было сказано, что самое яркое впечатление тем-то и тем-то произвела двенадцатилетняя Белла Давидович. Целый месяц он не давал прочесть эту статью даже моим родителям. Безусловно, он был очень доволен, и когда все мы были в артистической Малого зала Московской консерватории, профессор, бывший очень высоким, упершись руками в мои плечи, дал мне две плитки шоколада и сказал: «А ею я доволен больше всех!» Этого мне было достаточно… Своим же студентам я всегда говорила то, что они заслуживали (смеется).

- Иногда некоторые известные пианисты выступают в качестве аккомпаниаторов, вы аккомпанировали только вашему покойному супругу и сыну. Как вы относитесь к подобному музицированию?

- Это был не аккомпанемент, а дуэт равноправных солистов, аккомпаниаторы - совсем другое дело. В основном это были сонаты, где трудная партия и у пианиста, и у скрипача. Сначала это было с моим покойным супругом, легендой советской скрипичной школы Юлианом Ситковецким, ставшим эталоном для целого поколения музыкантов, а потом и с сыном.

- Яков Флиер с радостью вспоминал уроки с вами. С какими студентами на уроках вы испытывали ту же радость и творческое наслаждение?

- Конечно, были ребята способные, восприимчивые и работящие, они вызывали у меня большую симпатию, разумеется, и я испытывала большую радость от уроков с ними.

- Нынешние студенты и Московской консерватории, и Джульярдской школы, и Бакинской тоже по всем профессиональным и личностным параметрам отличаются от студентов вашего, да и моего периода студенчества. С чем это связано, по-вашему?

- Конечно, это так! Жизнь другая, время совершенно другое… и отношение к музыке тоже… Буду откровенна: многие из нынешних студентов Джульярда никогда бы не прошли вступительные экзамены в Московскую консерваторию.

- Когда последний раз вы были в Баку?

- Будучи эмигранткой, когда все мои выступления были расписаны на годы вперед, я все-таки побывала в Баку, не помню точно год, но помню, что дирижировал Рауф Абдуллаев и на концерте присутствовал президент страны. У меня хранится большой подарок от него, очень красивый, который привезли прямо в аэропорт, когда я улетала в Лондон, и даже задержали самолет, объявив, что везут подарок президента. Английская авиакомпания задержала вылет в связи с этим.

Белла ханым достает из книжного шкафа свою книгу воспоминаний, в которой написано: «Книга посвящается моим слушателям», и показывает фотографии, сделанные в Баку и других странах, во время дебюта в 1979 году в Карнеги-холле, когда на следующий же день она дала интервью «вражескому» «Голосу Америки». Вот фотография с «Концерта трех поколений», где на одной сцене выступали Белла ханым, ее сын Дмитрий Ситковецкий и внучка, оперная певица Джулия Ситковецки. Кого только здесь нет!..

Белла Давидович с грустью рассказывает, что живет здесь не по своей инициативе, это было желанием ее сына. Она бросила карьеру, положение и все остальное и ринулась за сыном, ведь в 29 лет она потеряла мужа и осталась вдовой… «Я жила ради сына и ради музыки. Было тяжело, конечно, но, приехав сюда, - вздохнув, говорит пианистка, - моя жизнь была сломана, хотя карьера сложилась неплохо, были концерты с лучшими оркестрами и дирижерами мира и Америки в лучших залах... Годы и одиночество делают свое дело», - грустно произносит великая пианистка.

Из всех советских пианистов именно ее Менин, тогдашний президент Джульярда, первой пригласил работать в этой легендарной школе. Все было, вроде, очень хорошо, но Белла ханым до сих пор чувствует здесь себя чужой - и язык, который до сих пор не знает, и людей - все для нее чужое…

Конечно, хотела вернуться, но было немало препятствий разного рода. Множество записей знаменитой пианистки - и сольные концерты, и с оркестрами - сегодня в Москве стараются восстановить и издать в новом качестве. Я опять пытаюсь оживить память пианистки:

- Кого из азербайджанских композиторов вам довелось играть и как вообще вы воспринимаете азербайджанскую профессиональную музыку, народный мугам?

- Знаете, я вспоминаю почему-то Асафа Зейналлы, его маленькие пьески. К сожалению, ни Гара Гараева, ни Фикрета Амирова играть мне не довелось...

В это время зазвонил телефон, на проводе был сын Беллы ханым Дмитрий Ситковецкий, который собирался из Лондона лететь в Минск на концерт. Белла ханым сообщила ему, что дает интервью для Баку, на что известный музыкант просил передать привет нашему городу.

- …Конечно же, я слышала мугам, живя в Баку, - продолжает Белла ханым, - азербайджанская народная музыка и ее исполнители мне абсолютно знакомы. Мы же жили впритык с Оперным театром, где работали моя мама и мой дед, поэтому я знала, в какой день идут азербайджанские спектакли или оперы на русском языке. Мама приносила домой оперные клавиры, и, например, оперу «Кероглу» я прекрасно знала наизусть. Все это я очень хорошо помню, это было мое…родное… и я выросла на этом!

Белла ханым, стоя у раскрытой двери, с улыбкой провожает меня взглядом вплоть до того, пока я не скрылась в лифте…

Афет ИСЛАМ

Каспiй.-2018.- 16 октября.- С.13.