Не искавший мирской славы

Финал, достойный истинного художника

В Галерее искусств Музейного центра Министерства культуры Азербайджана 24 октября открылась персональная выставка Фархада Гамзалиева «Жизнь есть творчество», приуроченная к 65-летию этого замечательного мастера искусства, безвременно ушедшего из жизни десять лет назад. Он умер, работая за мольбертом. Финал, достойный истинного художника.

Если потребовалось бы описать личность Фарахада Гамзалиева одним-единственным словом, это было бы слово «скромный». Далеко ходить за доказательствами не надо: достаточно сказать, что этот вернисаж, приуроченный к посмертному юбилею, - первая его персональная выставка… При жизни он об этом не пекся, к мирской славе не стремился. С удовольствием посещал вернисажи товарищей, но о собственном как-то не помышлял. Об этом позаботилась уже после его ухода в мир иной его вдова - Афет ханым, которая решила почтить этой выставкой память мужа, а также показать, наконец, зрителям всю многогранность его творчества.

И действительно, есть что посмотреть, хотя здесь собрана только часть наследия этого прекрасного автора: 55 полотен, 30 графических листов, 12 работ в керамике. Выпускник прославленной «Мухинки» (Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия имени А.Л.Штиглица) - альма-матер лучших дизайнеров Советского Союза, он начинал свой путь в творчестве с керамики. На выставке в Музейном центре можно увидеть его дипломную работу - красивый в своей простоте и гармонии кофейный сервиз. Что по форме, что по цвету - ничего лишнего! Великолепие лаконичности.

Находясь в поисках своей, неповторимой тропы в искусстве, Фархад Гамзалиев отклонил лестное предложение о работе от Конаковского фаянсового завода. Понимал, что там, где выпускают знаменитый кузнецовский фарфор, очень легко потерять только что нащупанную творческую суть самого себя и раствориться в мощи наработанных веками и прославленных на весь мир творческих традиций. А он шел иным путем, подпитывался силой родной земли, Абшерона - и годы спустя воспел ее, но уже не в керамике, а на холсте. Скажи кто-нибудь тогда, что суждено ему будет оставить керамику и стать живописцем, - наверное, не поверил бы…

70-80-е годы прошлого века были эпохой расцвета и подъема сложного и разнообразного искусства керамики. Однако 90-е годы, напротив, ознаменовались его резким закатом. Развал Советского Союза стал причиной того, что керамическое производство, для которого - в любом масштабе! - требовалось специальное оборудование (муфельные печи), а также особые материалы, доставляемые прежде из разных уголков огромной страны, пришло в упадок. Многим художникам, работавшим в этом виде искусства, пришлось переквалифицироваться и уйти в иные сферы мастерства - за неимением материально-технической базы для привычного творчества.

Фархад Гамзалиев ушел в живопись. В последние годы жизни занимался и преподавательской деятельностью - работал педагогом на кафедре изобразительного искусства в Азербайджанском университете архитектуры и строительства. Но и в живописи, и в обучении молодых художников он находился в вечном поиске нового. Помимо холста и масла экспериментировал с другими материалами - деревом, стеклом, пробовал себя и в компьютерной графике. Тем не менее главным делом всей его жизни стала живопись.

Летящие, очень размашистые мазки большинства его работ напоминают птичьи перья, яркие и разноцветные - словно птица Симург обронила их из своих волшебных крыльев на такие разные холсты этого автора. Не написанные, а словно вылепленные, вблизи эти мазки кажутся хаотичными. Но стоит отойти подальше от полотна - и они преображаются в единое целое. Очень часто - в пейзажи Баку и его пригородов, очень разные по настроению, но одинаково одухотворенные и трепетно-нежные.

«Росший сначала в Сураханы, затем в Мардакяне, Фархад по-своему проникается неброской, но бесконечно притягательной красотой абшеронской природы. Постоянно меняющее свои оттенки море, постоянно меняющие свои оттенки пески, ярко-розовые олеандры, пьянящая своим ароматом весенняя ийда (лоховое дерево), эмоционально жестикулирующие инжирники, противостоящие абшеронским ветрам тутовые деревья… Все это сплелось в плотную образную ткань в работах художника, прежде всего - в его живописных произведениях», - пишет известный искусствовед Диляра Вагабова.

Действительно, ознакомившись с выставкой, зритель поймет, что Фархад Гамзалиев не искал растиражировано-красивых видов. Героем его произведения мог стать любой типично абшеронский природный или рукотворный объект. Приземистые купола бань и мечетей, тонконогие кокетливые ветряки, разлапистые ветви низкорослых, но цепких деревьев, не ломающихся под ударами буйного хазри…

Этот художник блестяще умел показать красоту обыденности. Таково, например, полотно «Заросли кустарника в песках», одно из самых заметных на вернисаже. Куст айлантуса на морском берегу, кажется, вот-вот будет вырван из земли шквальным ветром и отправится в полет. Но что-то (возможно, направление мазков?) подсказывает зрителю, что куст устоит. Айлантус, или китайский ясень, в народе легкомысленно именуемый «вонючкой» - одно из наиболее привычных глазу растений Абшерона. Это растение упрямо расширяет свой ареал даже там, где другие растения просто не выживают. Например, в прокаленных насквозь песках нашего полуострова, с его солоноватыми почвами. Так что можно усмотреть в этом полотне типичный абшеронский пейзаж, прелестный именно своей обыденностью и повседневностью, а можно разглядеть в нем аллегорию человеческой стойкости перед ударами судьбы. Эта изумительная работа приводит на память строки из стихотворения Поля Валери «Кладбище у моря»: «Крепчает ветер!.. Значит - жить сначала!»

Много у Фархада Гамзалиева морских видов, часто с кораблями. А еще - кусты граната, букеты цветов, портреты… И везде незримо, часто на заднем плане, присутствует оптимистический посыл: все будет хорошо, мы выстоим. Это не всегда вытекает из сюжета, более того, сюжетность автору зачастую и не особенно важна. Но энергичность мазков, насыщенной фактуры, и переливы красок, бьющихся в самых неожиданных, богатых нюансами сочетаниях, придают холстам особую жизнерадостность. Они заряжают энергией! Таково, например, абстрактное полотно «Звуки весны», где в геометрическом строе мазков можно распознать и белопенное цветение деревьев, и нежно-голубое небо, и крылья бесчисленных птиц, возвращающихся из теплых краев.

В этом отношении очень показателен и натюрморт «В ночи». Пышный букет в вазе буквально взрывается во мраке лохматым ярким сполохом, подобно заряду фейерверка. Вот когда понимаешь, насколько точным может быть название даже у натюрморта и как оно может играть в унисон замыслу художника.

Здесь стоит отметить, что Фархад Гамзалиев придавал огромное значение названиям работ и тщательно их продумывал. Кроме того, иногда на замысел того или иного полотна у него работал и формат картины. На выставке можно увидеть и работы сильно вытянутые по вертикали, и очень миниатюрные, интересные тем, что мазки в них такие же крупные, как и в других, но тем не менее и этими скупыми для такого формата средствами автор с удивительной точностью передает основные приметы пейзажа.

Среди множества портретных произведений на выставке следует особо отметить автопортрет художника, сделанный углем. Он привлекает внимание энергичностью и силой. Это наиболее яркий пример неустанной, на протяжении всей жизни, работы Фархада Гамзалиева в графике.

Наиля БАННАЕВА,

Искусствовед

Каспiй.-2018.- 27 октября.- С.19.