Главный приоритет - конкурентоспособным
технологиям
Тофик Нагиев: Рейтинги придуманы для
коммерциализации науки
Почти 40 лет назад была
успешно осуществлена реакция связывания азота в виде N2О (закиси азота) через
взаимодействие N2 c перекисью водорода при среднетемпературных условиях (в
зарубежной научной литературе называется «эффектом Нагиева»), однако эти экспериментальные
результаты до недавнего времени оставались незамеченными в научной литературе.
Но в 2013 году в «Журнале
структурной химии» были опубликованы результаты квантовых химических расчетов,
проведенных украинскими учеными, в которых они фундаментально подтверждают
возможность и эффективность азотфиксации в виде N2О.
Начало - в далеких
семидесятых
А началом химического
процесса, впоследствии получившего такое громкое название, стали исследования
по окислению бутана в среде азота перекисью водорода, которые молодой химик,
тогда еще только-только защитивший докторскую диссертацию 32-летний Тофик
Нагиев, начал в далеком 1973 году. Сейчас это известный азербайджанский ученый,
вице-президент Национальной академии наук Азербайджана (НАНА), завотделом «Конгерентно-синхронизированные реакции окисления»
академического Института катализа и неорганической химии имени академика Муртузы Нагиева, а по совместительству еще и директор
Научного центра «Азербайджанская национальная энциклопедия».
Описываемая реакция хоть и не
вошла в его диссертацию, тем не менее в лаборатории,
которой он заведовал, уже вовсю шли исследования на эту тему, появились
первичные результаты окисления азота перекисью водорода. Но чтобы закрепить их,
надо было исследовать и обнаружить окислы азота. Загвоздка была в отсутствии у
них методов анализа этих соединений, приходилось довольствоваться только
масс-спектрометрическим методом анализа. Тогда он решил соединить лабораторный микрореактор с масс-спектором, с
тем чтобы, проводя реакцию, отбирать пробы для анализа продуктов реакции сразу
на выходе их из реактора. Были получены очень важные научные результаты,
которые решено было опубликовать в «Докладах Академии наук СССР» - журнале №1 в
то время. Правда, для этого требовалось, чтобы статья в журнал была
представлена либо действительным членом АН Советского Союза, либо соавтором -
академиком республиканской Академии наук. В качестве соавтора стал отец Тофика
Нагиева - на тот момент директор Института теоретических проблем химической
технологии академик Муртуза Нагиев (к слову, институт
этот, нынче Институт катализа и неорганической химии, носит имя этого
выдающегося азербайджанского ученого).
После того, как материал был
принят к публикации, незамедлительно пришел ответ из Москвы с предложением
лично встретиться с авторами. Нагиев-старший к тому времени уже тяжело болел,
лечился в «кремлевской» больнице, и так случилось, что в тот день, когда была
назначена встреча, он выписался из больницы и, несмотря на все уговоры сына
остаться в гостинице, он все же с сыном поехал в редакцию журнала. Их радушно
встретили и сказали, что академик Фрумкин (выдающийся советский физикохимик, бывший на тот момент главным редактором
журнала) обычно читает только заголовки материалов, представленных к
публикации. Но статью азербайджанских ученых прочитал полностью и предложил
публиковаться чаще. В архиве Тофика Нагиева до сих пор лежат журнальные гранки
с поправками основоположника современной теоретической электрохимии.
- Тофик муаллим,
1973 год и 2019-й - какой колоссальный
разрыв. Все это время был простой?
- Ни в коем случае. За эти
годы мы получили патенты, сделали более 30 публикаций в самых известных
авторитетных научных журналах СССР, несколько моих аспирантов защитились по
этой тематике, и я все это время продолжал исследовать эту тему.
- Но, тем не менее, она не
стала главной сферой ваших научных интересов?
- Вы не правы. Она всегда
была одной из них.
- Как используют азот в
промышленности?
- Азот входит в число
массовых промышленных газов и находится на втором месте после кислорода.
Получают азот двумя способами - сжижением воздуха и отделением его от воздуха с
помощью мембран.
Деньги - из воздуха
- А как получают из азота
азотосодержащие соединения? И почему это так важно?
- Начну, пожалуй, с процесса Габера-Боша. В 1901 году Анри Ле Шателье запатентовал способ получения аммиака из водорода и
азота под высоким давлением и температуре, а также с помощью катализатора.
Однако он не стал автором производственного процесса. Необходимые расчеты
провел Фриц Габер с двумя другими великими химиками -
Вильгельмом Оствальдом и Вальтером Нернстом.
Созданный Карлом Бошем для реализации придуманного ими процесса завод запустила
в 1913 году компания БФАС (Баденская фабрика анилина
и соды). В 1925 году она вошла в состав основанного Бошем концерна «И.Г.Фабериндустри». Азот для производства аммиака берут
прямо из воздуха, а водород - преобразуя природный газ. Процесс Габера-Боша требовал гораздо меньших затрат энергии, чем
процесс Биркеланда-Эйде, отчего вскоре норвежская
селитра исчезла с рынка, а Габер в 1918 году и Бош в
1931-м получили заслуженные нобелевские премии.
Аммиак служит сырьем для
получения аммония и его соединений, азотной кислоты, а из нее - различных
нитратов и многих других продуктов химического производства. Вот почему
фиксация атмосферного азота в виде химического аммиака позволила совершить в XX
веке вторую «зеленую» революцию - создание синтетических азотных удобрений
резко подняло урожайность и позволяет накормить вот уже более 7,5 млрд людей.
- Это тот самый процесс
синтеза аммиака Габера-Боша, при котором атмосферный
азот «связывается», превращая воздух в… деньги?
- Вот именно. Однако этот
процесс сегодня в условиях, когда цены на нефть и природный газ достаточно
высоки, технологически отнюдь нерентабельный. В нем недеятельный азот из
атмосферы в несколько технологических стадий превращается в полезный аммиак в
присутствии катализаторов, высоких температур и давлений. Затем из полученного
аммиака синтезируют азотную кислоту, необходимую для получения
сельскохозяйственных удобрений. Синтез аммиака восстановлением азота
молекулярным водородом не ограничен только фиксацией исходного сырья - азота. С
этой точки зрения предприятия желательно располагать там же, где расположены
потребители, способные обеспечить платежеспособный спрос. Речь идет о
производствах, которым синтез аммиака необходим для производства удобрений,
позволяющих повысить урожайность в сельском хозяйстве, или предприятиях,
производящих порох и т.д.
- А почему процесс
нерентабелен?
- Потому что протекает в
несколько технологических стадий, как минимум - в четыре: из метана получают
водород, который затем очищается от СО и СО2 с
последующим восстановлением азота в аммиак, а из него синтезируют азотную
кислоту, которая используется для получения удобрения. В случае синтеза закиси
азота необходимо из аммиака и азотной кислоты получить нитрат аммония,
разложение которого дает нам закиси азота. Это еще два дополнительных технологических
процесса.
Нерентабельный процесс
- Вы можете предложить
альтернативу?
- Да, мы как раз этим и
занимаемся. Если процесс Габера-Боша носит
восстановительный характер, то мы решили этот вопрос окислением. Я понимал, что
надо обязательно внедрять, потому что это решение вопроса, позволяющее
синтезировать закись азота - N2O (веселящий газ) и азотную кислоту гораздо
более рентабельным путем в одну технологическую стадию, а не в 4-6, как у них.
Это был своего рода наш научный прорыв. В 80-е годы я решил внедрить этот
процесс, но чтобы выйти на промышленный уровень, надо было апробировать его на
пилотной установке, ведь процессы в лабораторных микрореакторах трудно масштабировать в крупные.
В 1985 году в СКБ нашего
Института молекулярной биологии и биотехнологии мы заказали 4-х литровую
пилотную установку для окислительной азотфиксации,
через два года она была готова, и мы приступили к экспериментам, стали
запускать установку. Но тут у меня случились длительные загранкомандировки
(США, Швеция), потом наступили тяжелые 90-е, некоторые сотрудники лаборатории
ушли зарабатывать на жизнь в другие сферы, потом - нулевые, ремонт во всей
академии, многие учреждения НАНА стали избавляться от старого оборудования. Но
я берег свой реактор как зеницу ока, и даже заняв должность директора Научного
центра «Азербайджанская национальная энциклопедия», продолжал работать над
темой окислительной азотфиксации. Поделил лабораторию
на две самостоятельные лаборатории, одна из которых занимается азотфиксацией и окислением закисью азота, а другая -
окислением углеводородов перекисью водорода в газовой фазе.
Как видите, хоть процесс и
затянулся, но он всегда был в моей голове. В 2016 году мы получили грант от
Фонда развития науки при Президенте страны (ФРН). И за эти два года разработали
альтернативный способ фиксации азота, то есть получаем закись азота, азотистую,
азотную и азотноватистую кислоты в одном реакторе, а не в четырех-шести, как в
процессе Габера-Боша. Кроме того, новизна нашей
работы в том, что у нас на выходе фиксируется более 50% азота, а у них (процесс
Габера-Боша) - только 15-25%.
- Осталось только внедрить
это в производство?
- Вот именно. Мы встретились
со специалистами ПО «Азеркимья», обсудили с ними все
очень подробно и очень конкретно, показали им наш реактор. Всем все
понравилось, но оказалось, что у них недостаточно средств для
внедрения этой технологии в промышленное производство. Но, согласитесь, каким
бы дорогим не был этот процесс, он не может быть в принципе дороже
многостадийной технологии Габера-Боша.
- Вся надежда на частное
инвестирование?
- Совершенно верно. Теперь
вопрос стоит так: чтобы внедрить этот процесс в производство,
надо застолбить право на него, то есть получить новый патент уже в условиях
пилотной установки. Одну заявку на одно изобретение мы уже подали. Второй
патент хотим получить либо в Японии, либо в Швейцарии или Сингапуре. Но это
стоит десятки тысяч долларов.
- Это важно для вашего
рейтинга - получить международный статус?
- Честно говоря, я уже
состоявшийся ученый, и вопрос рейтинга носит риторический характер. Для меня естественным образом чрезвычайно важно создать нашу
азербайджанскую конкурентоспособную на мировом рынке технологию получения
закиси азота, уже сегодня успешно применяемую в ракетных двигателях (Китай,
Россия и США), для маневров космических и летательных аппаратов, в медицине как
анестезирующее вещество (закись азота абсолютно не токсична), в спорте
(увеличивает мощность двигателей гоночных машин).
- Иначе ваши разработки могут
закупить международные компании, а самый свежий пример - с убыточным
татарстанским «Аммонием»?
- Да, действительно,
татарстанский производитель азотных удобрений «Аммоний» может стать
сингапурским после того, как контрольный пакет завода может купить крупный
азиатский химический холдинг Indorama Corporation и Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ).
Эксперты полагают, что новый инвестор поможет вывести продукцию предприятия на
основные азиатские рынки сбыта.
Применяя новые технологии
- А что известно об этих
предприятиях?
- Проектные мощности
«Аммония» составляют 717 тыс. тонн аммиака, столько же карбамида, 233 тыс. тонн
метанола, а также около 300 тыс. тонн аммиачной селитры в год. Непокрытый
убыток компании в 2017 году составил 37,7 млрд руб.
при выручке в размере 16 млрд руб. Владельцами, по данным СПАРК, являются ООО «Татаммоний» (52,9%), венчурный фонд Татарстана (24,3%), а
также ВЭБ (22,8%), причем госкорпорация выступает и
крупнейшим кредитором предприятия. Конечные бенефициары «Татаммония»
не раскрываются.
Indorama - крупная химическая компания со штаб-квартирой в
Сингапуре, в которую входят 75 предприятий в 25 странах, в том числе в Северной
Америке, Китае, Европе. Численность персонала - 30 тыс. человек. После
вхождения в капитал «Аммония» Indorama сможет
увеличить эффективность предприятия благодаря своему опыту, а также интеграции
«Аммония» в логистическую и сбытовую сеть Indorama.
До этого «Аммоний» планировал к 2020 году вывести продукцию комплекса на
основные рынки сбыта через создание собственной дистрибьюторской сети в
Татарстане, России и Европе. Однако власти Татарстана уже в начале 2018 года
отмечали снижение доли продаж на внешний рынок в выручке «Аммония».
- В Баку, как известно, есть
предприятие (в составе Сумгайытского технопарка), где
налажен процесс Габера-Боша. А как с этим обстоит в
других странах СНГ?
- Мне известно, что несколько
таких заводов есть в России. Это крупнотоннажные производства, которые в эпоху
нестабильных и относительно высоких цен на нефть и газ сталкиваются с большими
проблемами экономического характера. Мы же планируем создать малотоннажное
производство, которое будет характеризоваться гибкостью, простотой
технологического оформления и экономически малой зависимостью от исходного
сырья. Кроме того, внедрение этого процесса позволит исключить получение
аммиака при производстве азотной кислоты, тем самым существенно уменьшит расход
природного газа и выбросы парниковых газов.
- Насколько выгоден бизнес по
производству азотных удобрений?
- Это очень выгодный бизнес,
особенно с учетом того, что цена в России на газ по-прежнему низкая с учетом
девальвации рубля, в то время как стоимость аммиачной селитры и карбамида на
крупнейших рынках сбыта постепенно восстанавливается после резкого падения в
прошлом году. Но стоимость актива на рынке называют завышенной с учетом слабых
финансовых показателей «Аммония». При этом некоторые эксперты считают, что если
Indorama будет готова инвестировать в актив, то в
перспективе может начать выпуск и сложных удобрений, поскольку спрос на них
растет быстрее, а внутренние цены на сырье в России существенно ниже, чем в
мире.
- Кстати, 2019 год только
начался, а у вас уже вышла очередная статья, и не где-нибудь, а в авторитетном
журнале Reaction kinetics, mechanism and catalysis
издательства Springer, с чем мы вас и поздравляем.
- Спасибо. Действительно,
одна из полезных функций участия наших ученых в международных конференциях и
симпозиумах - это возможность потом опубликовать свои работы в престижных
журналах с высоким импакт-фактором.
Знаете ли вы, сколько надо заплатить за то, чтобы статья была напечатана в этом
журнале? Три тысячи евро. А мы не заплатили ни копейки, потому что участвовали
в конференции в Будапеште в конце прошлого года, и наши работы были выбраны для
публикации в Reaction kinetics,
mechanism and catalysis.
Этим я как бы хочу сказать
тем, кто жалуется, что публикации стоят дорого, что есть и другой путь:
участвуйте в международных научных мероприятиях и будете публиковаться
бесплатно. Кроме того, именно на конференциях можно не только почитать
стендовые и прослушать устные доклады, но и познакомиться и лично пообщаться с
ведущими учеными мира.
- Вы по-прежнему к рейтингам
относитесь скептически?
- Да, я по-прежнему считаю,
что рейтинги наносят вред науке, потому что они придуманы, как мне
представляется, исключительно для коммерциализации научных журналов. Кроме
того, публикация статьи в этих рейтинговых журналах - дорогостоящая процедура,
и не все могут себе позволить это, а для меня самое главное - приоритет моей
работы. Мне необходимо, чтобы мой приоритет был защищен своевременной
публикацией. А рейтинги, как и любая коммерческая процедура, не всегда
гарантирует это.
Рассматривая в
фундаментальном контексте
- Вы начали заниматься
научной деятельностью еще со студенческой скамьи. Можно ли сказать, что во
многом это благодаря факту вашей биографии - вы ведь родом из семьи известного
мировой науке ученого-химика - Муртузы Нагиева?
- В определенном смысле,
конечно. Когда я начал заниматься газофазными
реакциями окисления перекисью водорода, отец меня очень поддерживал. Ему
нравилось, что я самостоятельно пришел к изучению этой проблемы, и по существу
научил меня, как надо работать в науке - не только своими советами, но и
собственным примером. Самое главное - очень скрупулезно и внимательно подмечать
все факты, концентрироваться на «главном ударе» и, что называется, бить в одну
точку. Словом, серьезный исследователь передал мне свою школу.
Он был ученым до мозга
костей, академиком стал в 42 года. Такое ощущение, словно он работал
круглосуточно, вставал по ночам и писал статьи и монографии. При этом никому из
своих детей не навязывал свое научное направление, теорию рециркуляционных
процессов в химической технологии. И я, и мои сестра и брат сами выбрали
химический факультет. Отец дожил до того дня, когда я стал доктором наук,
сестра - кандидатом, а брат Чингиз позже стал доктором технических наук.
- Вы тоже достаточно рано
преуспели на научном поприще?
- Да, доктором химических
наук я стал в 32 года. Поскольку моя тема газофазного
окисления пероксидом водорода была фактически не исследована к тому времени, в
1970-м я целый год был на стажировке во французском Институте нефти, собрал
хороший материал, провел ряд исследований, и практически к 1973 году подготовил
докторскую диссертацию. Я защищал ее в Москве, в Институте нефтехимического
синтеза им.А.В.Топчиева АН СССР.
- В далекие 70-е годы
прошлого столетия вы сотрудничали не только с советскими коллегами, но и с
зарубежными - учеными научных центров Франции, США, Великобритании, Японии, Швеции… Вероятно, это был бесценный опыт для вашей
дальнейшей карьеры?
- Безусловно. Я трижды ездил
в Америку в качестве визитинг-профессора, это очень
высокий уровень приема иностранного ученого. Мы с коллегой Джимми Тернером
занимались биохимическим катализом, он сразу оценил мой уровень, предложил
остаться там, сделать совместный проект. Но я отказался, хотя поставил в США
уникальный компьютерный эксперимент, связанный с моими окислительными
реакциями. Результаты опубликовал в «Вестнике МГУ», и на этой базе создал свои биомиметические катализаторы. Так что, отвечая на ваш
вопрос, скажу: опыт бесценный. Причем я не вливался ни в чью программу, а
занимался своей темой и достаточно сильно продвинулся. Кроме того, в 1989 году
несколько месяцев вел научно-исследовательскую работу в Швеции, в отделе
известного ученого-органика Сало Грановича. Кстати,
он с конца 80-х до самой смерти был председателем Нобелевского комитета по
химии.
- А свой личный вклад в науку
вы оцениваете высоко?
- Сказать так было бы
нескромно. Но если рассматривать в фундаментальном контексте, могу сказать, что
мне удалось создать макрокинетическую теорию когерентно-синхронизированных
химических и биохимических реакций, а также дать определение химической интерференции,
предложить уравнение детерминанты, учитывающее условие когерентности и фазовые
сдвиги синхронизированных во времени и пространстве реакций. Кроме того, мне
удалось развить биомиметический катализ -
относительно новое направление катализа в области монооксигеназных,
пероксидазных и каталазных
реакций. В результате применения этого научного направления в биотехнологии
разработаны новые биомиметические сенсоры.
В ряду моих фундаментальных
научных достижений важное место занимают новые HO2 - зависимые элементарные
реакции с соответствующими кинетическими параметрами. Широкую известность
приобрело также обнаруженное мною свойство пероксида водорода индуцировать
новые свободно-радикальные реакции в газовой фазе - окислительная фиксация
атмосферного азота в закись азота, сопряженное дегидрирование, эпоксидирование, гидроксидирование
и окисление метана в метанол, формальдегид и водородсодержащий газ.
Ну, а об «эффекте Нагиева» мы
уже говорили с вами очень подробно.
Галия АЛИЕВА
Каспий.- 2019.- 9 февраля.- С.12-13.