Творческое счастье выдающегося мастера

Народному художнику Азербайджана Рафису Исмайлову исполняется 80 лет

МАСТЕР

Да, 30 марта Рафису Исмайлову исполняется 80 лет, и, с волнением настраиваясь на очерк и интервью об этом талантливом мастере и неординарном человеке, с надеждой смотрю на скопившиеся лишь в моей памяти и моем сердце подробности, которым суждено и без комментариев охарактеризовать юбиляра как личность, чей образ жизни, обширный круг наблюдений, познаний, интересов и общения вызывают восхищение и огромное уважение.

Охарактеризовать таким образом, чтобы без лишних пояснений он предстал перед читателями самим собой - талантливым художником, широко эрудированным профессионалом и неутомимым тружеником, гораздым на креатив и открытым для всех, кто готов постигать новые знания. И делиться ими. Вот как со мной - иначе откуда же всем узнать, что его творческая жизнь - непрерывный поток постижения истин, фактов, выводов, суждений, в интерпретации художника кино обретающих особую значимость, когда у талантливого рассказчика, народного художника Рафиса Рза оглу Исмайлова они звучат как откровения.

И нет ничего магического, замысловатого в том, что, по-своему поздравляя юбиляра, начинаю с незначительных на первый взгляд эпизодов, считая, что и они - хорошая возможность наиболее полно узнать нашего сегодняшнего героя во всем блеске его мудрости и открытости.

Это потом, в отдельном полнокровном, наконец состоявшемся в эти дни интервью он от первого лица расскажет о выборе профессии и осчастливившем его ВГИКе (Всесоюзный государственный институт кинематографии в Москве), об учителях и выдающихся мастерах-наставниках, о поисках и волнениях, успехах и наградах.

А пока скажу я. О том житейском, но вовсе не будничном, что сегодня составляет предмет общения с этой на редкость скромной и широко образованной личностью. С человеком, в наш не шибко любознательный век своим творчеством одаривающим окружающих подробностями о многообразии мира, где все так важно и нет мелочей, не забывая просвещать и меня. Смех и грех, но с некоторых пор, услышав в телефонной трубке его голос, я сразу понимаю, что разговор на час-полтора, и чем бы ни была в тот момент занята, должна сказать себе: брось все и, как говорится, просвещайся. Даже когда он позвонил поздравить с праздником, справиться о самочувствии, уточнить чей-то телефонный номер. Потому что от любой точки и фразы разговора, от любого названия или имени он найдет дорожку к уточняющей историю новой теме или информации. Всегда достойной внимания, но так некстати поступившей. И провоцирующей на бестактное сопротивление. Когда, отмахиваясь, умоляешь: давай об этом потом; умоляю, не отвлекай меня; прости, сегодня неподходящий для столь отвлеченной беседы момент; ну для чего ты говоришь мне это сейчас, когда работаю над сложным материалом...

И когда он, знаменитый художник, автор многочисленных масштабных и необыкновенно интересных проектов кино и театра, вошедших в сокровищницу национальной культуры, феноменально образованный, гораздый на креатив, увлеченный и чрезвычайно востребованный профессионал на бесконечные «На сегодня хватит... Я сейчас пишу… Ну пожалуйста…» спокойно, настойчиво и терпеливо отвечает: «Да нет, ты послушай... Ты непременно должна, ты просто обязана это знать». И все до тех пор, когда поняла, что отказываюсь от бесценных откровений выдающего мастера современного искусства, который может все, а еще - сверх того - увлечь обывателя своими познаниями.

Наверняка любой человек может обидеться на собеседника, который то и дело говорит ему: «Ясно… Ну пока, понятно. Хватит! У меня нет времени слушать это, договорим потом…», но только не Рафис. На меня - во всяком случае. У него даже хватает терпения непременно договорить начатое и еще удостовериться, что я все поняла и усвоила. Тем более после того как я, услышав в трубке его голос, стала хвататься за любой подвернувшийся клочок бумаги, чтобы торопливо и добросовестно записывать его мини-лекции, сразу же почувствовав умение и потребность этого эрудированного художника одаривать окружающих знаниями не только в профессии.

- Представь себе художника, - говорит он ни с того ни с сего, - который для каждого фильма должен установить фон, декорации и свет. Сначала на полотне эскиза, потом срежиссировать позу, ракурс, выражение лица героя… Одеть его по моде того или иного времени в данной стране и при данном случае, в унисон со сценарием и замыслом режиссера - может ли художник-постановщик не разбираться тут в каждой детали…

Или: - Мне потому интересно говорить с тобой, что ты всегда стремишься все знать досконально, понимаешь, как это интересно, важно, и поймешь меня. А может, используешь в своей творческой работе.

Говорит, конечно же, не скрывая, что хочет и дальше одаривать меня наблюдениями из своей бездонной кладовой, делающей его творчество достойным не только самоуважения, но и признаний, но и именно для меня - единственном существе из тех, кто наблюдал его ребенком и был привязан к замечательной семье Исмайловых с его раннего детства, а теперь еще и человек, рядом с которым щемящее чувство памяти всегда возвращает обостренно дорогие воспоминания. Из тех, что в нашем случае как жемчужину несем в сегодня то бесценное, что свято только для нас, и в сегодняшнее поздравление вкладываем только мы. Воочию видя того мальчишечку с огромными зелеными глазами, похожего на папу и маму одновременно, и себя - старшеклассницу, любившую в небольшой квартирке Исмайловых изображать школьную учительницу для трех его братьев с созвучными именами Расим, Рамис и Раис, готовых играть роль ее учеников, чтобы, чинно рассевшись за столом, по звонку специально заведенного будильника состоялся его величество урок… начало которого по нескольку раз приходилось откладывать из-за некоторых нестыковок, чаще с мольбой в голосе произносившихся на азербайджанско-русском наречии реплик: «Ой, Гала, подожди! Писить есть, писить!»...

Четверо сыновей министра Рзы Исмайлова и его супруги-учительницы, примкнувший к ним Эдик Джуварлинский вместе со мной и жившими буквально за стеной тремя братьями Голявкиными, один из которых - Виктор - стал весьма знаменитым и уважаемым российским писателем, чьи книги и после его кончины пользуются огромной популярностью, а еще поступивший на философский факультет университета Октай Саламов, да Зюма и Лиля Кулиевы с третьего этажа составили достаточно богатый букет из членов детского сообщества, которым было суждено стать достойными гражданами, удивительным образом воспринявшими воздух тех сложнейших лет, когда обеспеченная семья министра и проводившие на фронт, жившие в нужде Голявкины были в одном статусе детей войны, став не то что вольнодумцами, но индивидуальностями с отличными от общепринятых воззрениями; своенравные, гордые от природы - обреченные питаться исключительно духовной пищей. Самостоятельно выбиравшими, делать жизнь с кого, а потому привыкшие размышлять, продумывать, самостоятельно выбирать на свой рано сформировавшийся вкус и стойкий интерес к знаниям, счастьем считая обладание ими.

Возможно, подогреваемые дефицитом остросюжетных книг с такими ярко характерными героями, как Пятнадцатилетний капитан, благовоспитанный проказник Том Сойер и свободолюбивый Гекльберри Финн, капитан Немо, три мушкетера, граф Монте-Кристо и Робинзон Крузо, Овод и герои Гюго - в дополнение к школьным Печорину, Онегину, Базарову, Павлу Корчагину и краснодонцам из «Молодой гвардии». Все чин по чину.

Во всяком случае, то, что входило в школьную программу, изучалось не зря - требование анализировать прочитанное приучало оценивать, отличать хорошее от плохого, достойную литературу - от оскорбляющего чтива. Вот они - вооруженные, сосредоточенные, за благо воспринимающие возможность учиться, много работать во имя знаний, а не ради так называемой карьеры. Приученные к дисциплине и ответственности, выбирали в меру сил и умений свой жизненный путь, умея надеяться на себя и в труде прежде всего обретать право на самоуважение. В профессии - особенно.

Когда после долгих лет моего отсутствия в Баку я встретила Рафиса Исмайлова, уже народного художника Азербайджана, лауреата Государственной премии и автора десятков проектов, в связи с очередным юбилеем выдающегося кинорежиссера Аждара Ибрагимова, испытала чувство гордости за этого соседа-ребенка, который так гармонично несет в себе все от атмосферы, какой было пронизано все в его замечательной семье. И в том числе отличный выбор материала, на котором он построил выступление о талантливом мастере-профессионале мирового ранга, красивая, умная, грамотная речь при блестящем изложении особенностей творческого почерка великого кинематографиста и весьма уважаемого мэтра, в группе которого Рафис работал на знаменитом фильме по сценарию Назыма Хикмета.

В целом все это произвело ошеломляющее впечатление, которое в быту по-простецки подчас называют «знай наших!». И которое объясняет, почему с легкой руки Рафиса и благодаря его терпеливой настойчивости я сегодня, пусть и по-дилетантски, знаю, что на подмосковной фабрике Гознака, к примеру, из оставшейся после размотки нитей с кокона в чанах массы их каркаса делается замечательная бумага с водяными знаками для печатания денег, документов и некоторых лучших видов бумаги, очень подходящей для послойно пишущейся акварели при создании эффекта тумана. Такого, какой ассоциируется с пасмурной, нелетной погодой.

«В акварели, - как-то учил меня Рафис, - свои правила: начинаешь с темных тонов, а для белого и светлых до времени оставляешь место, заполняемое потом последовательно, по определенному правилу. Кстати, в масле все как раз наоборот. При работе с масляной краской все начинается с черного, темного, а светлое - белое потом наносится по темному. К примеру, портрет мужчины в черном суконном костюме: бархатная жилетка, темная бабочка, кресло - все темное пишется по тональной шкале. А белый блик на носу - совсем в конце. Сейчас цифровая камера сама чувствует все - от глубоко черного до белоснежно белого». А на вопрос, нужно ли знать это мне, Рафис однозначно утверждает: «А как же!!!».

Мне кажется, что сегодня все эти воспоминания о прошлом и об общем детстве особенно к месту. И о том, как мы начинали, когда я принесла от подруги «Комсомолец» - практически детскую фотокамеру для начинающих фотографов форматом 6х6. Снимки проявляли и печатали у Исмайловых в ванной комнате, даже с красной лампочкой - получался кошмар из темных пятен, но мы не сдавались и даже приходили в восторг от получившегося. Именно тогда Расим, старший из братьев, заинтересовался фотографией, которая привела его во ВГИК и сделала знаменитым кинооператором, впоследствии занявшимся режиссурой. В определенной степени братья это связывают со знакомством с вечно занятым и редко бывавшим дома нашим новым соседом - Али Саттаром Атакишиевым, оказавшимся знаменитым оператором, снявшим легендарный фильм «Аршин мал алан», а также - кинорежиссером и живописцем, в квартире которого они впервые в жизни увидели мольберт и палитру с красками.

Трудно представить, как мог бы без всего этого состояться оставивший глубокий след в азербайджанском кино выдающийся кинооператор и неординарный режиссер Расим Исмайлов, замечательный старший брат Рафиса - Allah rəhmət eləsin. Он и вдохновил Рафиса после окончания Художественного училища имени Азима Азимзаде: поняв, что станет художником, он все-таки поступил во Всесоюзный институт кинематографии - ВГИК, но на факультет, готовящий кинохудожников - мастеров этой редчайшей профессии, чтобы сполна неутомимо и с удовольствием постигать ее самые замысловатые требования и премудрости, одаривая взамен чувством удовлетворения и возможностями именно в ней сделать блестящую карьеру. А попутно дарить и окружающим завидное умение проникать и приглашать других в тайны дела, которым занимаешься. Вот как и меня, публициста, которому довелось создавать узнаваемые образы людей многих профессий, не оскорбляя никого ходульными дежурными эпитетами и дилетантскими оценками, честно при этом признаваясь в несостоятельности, когда знаешь и не скрываешь, в чем не силен.

Так, к примеру, как сделала в свое время я, начиная свои первые заметки о Рафисе, опубликованные в 2004 году в газете и включенные мною в сборник под названием «Мой Азербайджан», начинающиеся так: «Стыдно признаться, но по сей день я толком и не знала, чем занимается в кино художник. В театре - знаю: рисует декорации, эскизы костюмов. При неизбежной условности они, тем не менее, вводят зрителя в мир спектакля, говорят о месте, времени и характере действия, о настроении персонажей. А в кино? Там ведь все настоящее - дворец или убогая квартирка, купе старинного поезда или нефтяной промысел... При чем тут художник?».

…С таких вот рассуждений начала я беседу с народным художником Азербайджана Рафисом Рза оглу Исмаиловым, более 30 лет активно работающим именно в кино. И он, представьте, нисколько не обиделся. Более того, воспринял мой скептицизм... как комплимент!

- Ваше выражение «в кино все настоящее» - высшая похвала от зрителя, сказал он.

Действительно, если в театре некое условное полотнище можно посчитать дверью, то в кино такой номер не пройдет. Дверью может быть только дверь, тронным залом - лишь специально оформленный зал, а нефтяным промыслом начала XX века - нефтяной промысел XX века. С его вышками высотой 15-20 метров, желонками и тартальщиками.

А где же их взять, если фильм о том самом промысле снимается сегодня? Конечно же - построить! Все, что происходит в кино и воспринимается как настоящее, и есть сделанное как настоящее. Сделано именно художником! Во всяком случае, им придумано. Естественно, после того как оно одобрено режиссером. Не секрет, что все начинается со сценария, и, остановив свой выбор на нем, режиссер приглашает художника, чтобы поручить ему воссоздать обстановку, в которой будет происходить действие. Для начала художник нарисует все на бумаге, а потом - построит в натуральную величину.

В кино все должно быть как в жизни, как было и есть на самом деле - в Древнем Египте, средневековом замке, убогой квартирке или роскошном офисе. Особенности эпохи, времени, стиля, архитектуры, традиции, мода, характер персонажей - все это условия, в которых происходит действие фильма. В соответствующей обстановке актер только и может настроиться на нужный лад, ощутить себя тем, кем он должен быть по роли и обстоятельствам. Режиссеру же она позволяет сделать то, что соответствует его вкусу, мировоззрению и в том числе - видению сиюминутной задачи, да так, чтобы зритель поверил во все это.

- Понимаешь, - рассказал мне тогда Рафис, - жизнь художника это постоянная учеба, поиск. И при всем этом - постоянное внимание к мелочам, деталям, которые об очень многом говорят.

- Например?

- В кино любая надежда на то, что неправду не заметят, не проходит. Обивка стен, вид сверкающего или обшарпанного пола, фурнитура, интерьер, светильник... Даже форма солдат и офицеров любой армии должна соответствовать правде - цвет, покрой, погоны, рисунок на пуговицах - попробуй только пренебречь какой-нибудь деталью, и тут же получишь упрек и недобросовестности, невежестве.

- Не дай Бог! А бывали ли у тебя лично проколы?

- Крупных вроде бы не было. Но по мелочам… Как-то мы строили вагон Фатали хана Хойского. Воссоздали обшивку стен, оконную раму, мебель - все вроде нормально. Долго не могли подобрать дверную ручку. Нам предложили посмотреть уже пришедший в негодность вагон первого секретаря ЦК КП Азербайджана М.Дж.Багирова, и, обрадовавшись, мы использовали массивную медную фурнитуру, привинченную на двери этого вагона. И что же? После выхода фильма на экраны позвонил разгневанный пенсионер-железнодорожник: мол, кого вы обманываете, у вас там ручки, отлитые в 1924 году, а действие фильма происходит в 1920-м!

- Неужели такие мелочи имеют значение?

- Это не мелочи, что ты! Только ответственное отношение к каждой, как ты говоришь, мелочи, непрекращающийся поиск, необходимость быть начеку могут принести удовлетворение художнику и успех фильму - детищу большого коллектива его создателей. В кино любая неточность выглядит как фальшь.

- Тебе часто сопутствовал успех?

- Как один из участников творческого процесса, в результате которого рождается такое произведение, как кинофильм, не раз испытывал известное чувство удовлетворения, хотя, в принципе, сомнения никогда не покидают.

- Сомнения... Лучшее, что присуще творческому человеку... Расскажи, с каким режиссером тебе лучше всего работалось.

- Ответить на такой вопрос практически невозможно! При моем участии снято более 30 фильмов - работал с Аждаром Ибрагимовым, Гусейном Сеидзаде, Эльдаром Кулиевым, Расимом Исмайловым, Расимом Оджаговым, Тофиком Тагизаде, Джейхуном Мирзоевым, Октаем Миркасимовым, Гюльбяниз Азимзаде, Энвером Аблучем... Каждый фильм - это годы жизни, и, обогащая опытом, они приносили счастье познания тонкостей ремесла, радость обретения друзей, приобщения к вечности.

- И все же Государственную премию вы с режиссером и другими участниками съемочной группы получили за двухсерийный фильм «Бухта радости». Он был лучшим в твоей творческой биографии?

- Во всяком случае, он запомнился мне не только высокой наградой. Режиссер Эльдар Кулиев в 1975-1976 годах обратился к очень сложной теме - организация добычи нефти из-под толщи каспийских вод, и мы буквально построили эту бухту. Пережили много трудностей, ломали голову в поисках технических решений. Но радует именно трудный успех.

- Случались и казусы?

- На этом фильме - нет! А вообще... Однажды затеяли снимать пожар на промысле, не зная о существовании закономерностей распространения огня, и чуть было не натворили беды.

- Зато получилось правдоподобно…

- Не говори… это правдоподобие иногда так подводит! На одном из старинных резервуаров с нефтью мы огромными буквами написали имя его владельца - условно, конечно, какое на ум пришло: «Фаттаховъ». И что ты думаешь? После выхода фильма на студию «Азербайджанфильм» пришла женщина и попросила выдать ей документ, что ее отец - Фаттахов - действительно имел нефтяной промысел, - ей это нужно было как доказательство того, что у нее в Гяндже отобрали отцовский дом, возвращения которого она добивалась!

- Здорово же ты любишь свою профессию!

- А разве можно не любить ее - такую хлопотную, необъятную… такую востребованную… Но я полюбил и театр - там многое успел.

- У тебя огромный послужной список!

- Не жалуюсь!

- Тут вон сколько всего…

Приведу хоть часть… 1971 год - «Поет Муслим Магомаев», режиссер Тофик Исмаилов. «Мститель из Гянджабасара» (совместно с Зейналовым), режиссеры Гусейн Сеид-заде и Расим Оджагов. «1001-я гастроль», режиссер Октай Миркасимов. «Мезозойская история», режиссер Рашид Атамалибеков, «Бухта радости», две серии, режиссер Эльдар Кулиев, «Юбилей Данте», режиссеры Анар и Гюльбяниз Азимзаде, «Чудак», две серии, режиссер Аждар Ибрагимов, «Гранатовая роща» («Мужчина в доме»), режиссер Тофик Тагизаде, «Маэстро Ниязи», режиссер Рауф Нагиев, «Защита диплома», режиссер Джахангир Мехтиев, «Структура момента», две серии, режиссер Расим Исмаилов, «Аккорды долгой жизни», режиссер Анар, «Деловая поездка» две серии, режиссер Расим Исмаилов, «Рыцари черного озера», режиссер Энвер Аблуч, художественный руководитель Ю.Челюкин, «Вот придет август», режиссер Гюльбяниз Азимзаде, «Дождь в праздник», режиссер Джамиль Кулиев, «Сигнал с моря», режиссер Джейхун Мирзоев, «Другая жизнь», режиссер Расим Оджагов, «Петух Пириверды», режиссер Рамиз Азизбейли, «Храм воздуха», режиссер Расим Оджагов, «Счастливец», «Япон» и японец», режиссер Сергей Ратников, «Месть», режиссер Юсиф Ализаде, «Семь дней после убийства», режиссер Расим Оджагов, «Стон», режиссер Джейхун Мирзоев, «Тахмина», режиссер Расим Оджагов, «Последний бой», режиссер Хайям Аслан, «Комната в отеле», режиссер Расим Оджагов, «Колдун», режиссер Октай Миркасимов, «Дронго» (совместно с Р.Насировым), режиссер Зиновий Ройзман, телевизионный сериал российского канала и еще много-много других художественных и анимационных фильмов, театральных постановок, великолепных книжных иллюстраций, сюжетов в технике миниатюры и графики, подробности о некоторых из которых художник увлеченно буквально на днях, в канун его юбилея, рассказал мне в эксклюзивном интервью, которому еще предстоит публикация.

Это уже записанный рассказ о том, как и у кого учился, как работалось над некоторыми, оставившими особый след в душе и творческой биографии проектами и множеством уникальных иллюстраций к произведениям великих писателей, в том числе - шедеврам средневековой восточной поэзии. А еще о том, почему никогда не скучает, раз вокруг умные книги, замыслы любимых режиссеров, ставших друзьями на всю жизнь. Такое можно понять и прочувствовать сердцем только в мастерской большого художника, где аура, энергетика мыслей и эмоций аккуратно расположившихся материалов в виде эскизов, набросков к задумкам мысленный взор привлекает к деталям и одновременно позволяет видеть все в глобально волнующем свете. Возможно, потому, что входишь туда уже вооруженным. В предвкушении озаряющей встречи с тем, что наверняка видела в кино, театре и узнала из тех самых, теперь уже не кажущихся назойливыми телефонными откровениями и известными по биографии фактами, здесь обретающими свою, другую самоценность. К которой не прикипишь на ходу, между прочим, и исподволь. Но думаешь неотступно, побывав в мастерской Рафиса, тем более для того, чтобы наконец взять у него обстоятельное да еще юбилейное «интервью». А правильно сказать, доверительно, конечно же, на «ты». Побеседовать о том, что остается, как говорится, за кадром, что без утайки откроет много-много из того, какими путями-дорогами шел к своему звездному часу этот талантливый мастер и светлый человек совсем не простой, как могло показаться, судьбы, одаривавшей его не только серьезными успехами, но и утратами, потерями, ошибками и сомнениями, испытывавшими на прочность, но не сломившими.

К нынешнему юбилею Рафис Исмайлов подошел в статусе народного художника Азербайджана, лауреата Государственной премии, художника-постановщика 30 кинофильмов, множества театральных постановок и проектов национального искусства. «Продуктов» культуры, у каждого из которых своя творческая история, об особенностях которой уже в мастерской мы с Рафисом говорили подробно, увлеченно и очень долго. Не случайно, расшифровывая запись этих откровений, я то и дело заглядываю в компьютерный датчик статистики, чтобы, укладываясь в газетный формат, не упустить самого интересного о том, как талантливый любознательный юноша становится мэтром, эрудированным профессионалом и влюбленным в процесс познания гражданином-патриотом. О чем, естественно, намерена рассказать с его слов в следующем номере газеты.

Галина МИКЕЛАДЗЕ

Каспiй.-2019.- 30 марта.- С.16-17.