Ковровые истории

Шедевры, согретые теплом сердца

ПРОЕКТ

Некоторое время назад Азербайджанский государственный музей ковра запустил проект «Ковровые истории», который был встречен с большим интересом ценителями коврового искусства не только из нашей страны, но и из-за рубежа. Участники проекта делятся историями ковров, имеющихся у них дома или в частных коллекциях, воспоминаниями и рассказами о них. Сегодня мы приводим здесь некоторые из этих историй - интересных, удивительных и часто очень трогательных.

Поделись своей «ковровой историей»!

- У всех у нас дома есть любимые ковры, которые достались нам от родителей или бабушек и дедушек, в них память наших семей, тепло нескольких поколений. Эти ковры украшают интерьер наших квартир и домов, за ними бережно ухаживают и каждый год летом чистят и заботливо складывают до следующей зимы - и так многие годы, а то и десятилетия. Ковры разделяют с нами радости и печали, создают в домах уют, красота их ярких цветов и разнообразие композиций привносят в любой интерьер праздничную обстановку - радостную и добрую. Некоторые из них передаются из поколения в поколение. Есть и такие, которые создаются к определенному событию: они - и памятные подарки, и бесценное наследство. Предлагаем вам поделиться с нами своими ковровыми историями, рассказать какую память хранят именно ваши ковры и почему они для вас ценны, - рассказывает о проекте директор музея Ширин Меликова. - Чтобы принять участие в проекте, сфотографируйте свой любимый ковер или снимите его на видео (ролик должен длиться не более двух минут). Свою историю об этом ковре запишите отдельно в виде текста или же расскажите прямо в ходе самой видеозаписи. Затем разместите все это на своей странице в Facebook и Instagram под хэштегами #carpetmuseum #xalchahekayeleri #ковровыеистории #carpetstories #MuseumsAndChill. И, конечно, пришлите вашу историю с видеороликом или фотоподборкой на электронный адрес Азербайджанского государственного музея ковра xalchamuzeyi@gmail.com

Самые интересные из этих писем будут опубликованы на страницах соцсетей музея, а также будут участвовать в дальнейших проектах музея, связанных с семейными историями, о чем авторы этих историй будут заранее оповещены.

Семейные традиции

Конечно же, первыми откликнулись на призыв музея жители нашей страны. У нас в Азербайджане к коврам всегда было особое отношение - здесь они значат для людей гораздо больше, чем просто украшение интерьера или вложение капитала. Ковер - это наследство предков, воспоминания о детстве. Это наполненные емкой информацией из глубины веков орнаменты, с детства впечатывающиеся не только в зрительную память, но и в сердце. А для некоторых ковры - еще и любимая профессия.

Вот как рассказывает о семейных истоках своих творческих интересов Айгюн Абасова, сотрудница Азербайджанского национального музея ковра:

- Прочитав о проекте «Ковровые истории», я сразу же вспомнила о ковре, который подарила мне моя бабушка - он бережно хранится в моем доме много лет. Я решила написать именно о нем. Говорят, что профессиональные склонности человека формируются еще в детстве. Совпадение или нет, но именно этот ковер, который так восхищал меня, когда я была ребенком, годы спустя привел меня в профессию, связанную с ковроткачеством.

В детстве я часто ходила в гости к бабушке. В одной из комнат ее дома висел небольшого размера портретный ковер, который буквально завораживал меня - я могла разглядывать его часами. В нем словно была скрыта некая волшебная сила, он казался мне совсем непохожим на другие, обычные ковры в доме. На его небесно-голубом срединном поле был изображен человек в чалме с необыкновенно живым взглядом. Кто это, я тогда не знала. Но мне казалось, что этот ковер будто говорит со мной. А еще мне очень нравилась его цветовая гамма!

Однажды, когда я стояла перед ковром, ко мне подошла бабушка и сказала: «Вижу, тебе нравится этот ковер. Твой дедушка тоже очень его любил». Она рассказала, что на ковре изображен великий азербайджанский поэт и философ Имадеддин Насими. В более старшем возрасте я, конечно, и сама познакомилась с его творчеством. Прошли годы. Каждый раз, когда бабушка приходила к нам в гости, я очень радовалась и торопилась сама открыть ей дверь. И вот однажды я увидела, что бабушка стоит на пороге с каким-то свертком в руках. «Я принесла его тебе. Теперь он твой», - сказала она.

Ничего не понимая, я развернула сверток. Это был он, тот самый ковер! Радости моей не было предела...

Этот ковер и теперь мне дороже всех остальных в нашем доме. Глядя на него сейчас, я понимаю, что он не отличается каким-то особенно богатым орнаментом - это самый обычный портретный ковер к 600-летию великого поэта. Но для меня он - дорогое сердцу наследство от бабушки и память о детстве.

Глубокой любовью к своей семье, роду, традициям проникнуто письмо Илахи Бехбудовой:

- Этот ковер под названием «Малыбейли» соткала моя бабушка со своими сестрами, когда все они жили в одноименном селе (не в том Малыбейли, что близ Шуши, а в том, что в Лачинском районе). Основа этого ковра - из хлопка и шерсти, а уток и ворс – чисто шерстяные. Нитки для ворса ткачихи красили по большей части вручную, самостоятельно. Это не единственный ковер работы моей бабушки и ее сестер - они вместе создали несколько карабахских ковров «Сахсыда гюлляр», а также килимы, джеджимы и дастарханы разного размера.

18 мая 1992 года Лачин был оккупирован армянскими вооруженными формированиями, и семья моей бабушки пополнила ряды беженцев. Но ни она, ни ее сестры не оставили врагу свои ковры. Да и потом не продали их, невзирая на материальные затруднения. Выйдя замуж и став матерями, они подарили своим детям каждому по ковру собственного изготовления. Я была первой внучкой у своей бабушки, поэтому она подарила мне не только этот ковер, но и шаль-тирме и серебряный пояс.

Ее подарок для меня бесценен. Каждый раз, касаясь этого ковра, я чувствую тепло рук моей бабушки, вспоминаю радости и печали ее жизни. Ковер, сотканный бабушкой, является для меня самым ценным произведением искусства в нашем доме.

Отклики из-за рубежа

Среди писем, присланных в адрес этого международного проекта, есть и истории, рассказанные иностранными гражданами. Закономерно, что первыми из них поведали музею свои истории люди, в силу своей профессии так или иначе связанные с искусством ковроткачества - искусствоведы, торговцы антиквариатом и т.д.

Так, одну из публикаций рубрики «Ковровые истории» на страницах Азербайджанского национального музея ковра в соцсетях составила история, присланная специалистом по ковру Тимом Штейнертом из Гамбурга (Германия).

- Не могу не поделиться историей, связанной вот с этим ковром, - пишет Тим Штейнерт, приложивший к истории фото одного из своих самых любимых ковров. - Это случилось в те дни, когда я только что возглавил журнал Carpet Collector и активно налаживал связи, посещая специалистов по старинным коврам, в том числе торговцев антиквариатом. В числе прочих мест мне довелось посетить гамбургский склад одного из таких торговцев, где хранилось множество великолепных ковров. Я изучал роскошное содержимое этого склада, делая все новые открытия… Это был удивительный день! Там-то и привлек мое внимание этот ковер. Это была, что называется, любовь с первого взгляда… Прежде всего мне бросилась в глаза его кайма. Я вообще люблю простые бордюры в коврах, особенно в сочетании с четко организованным орнаментом срединного поля. Для меня этот экземпляр и поныне остается одним из лучших образцов ковров кочевых племен.

Гораздо более личный характер носят воспоминания другого иностранного специалиста - главы семейной фирмы по продаже антикварных ковров Ahmadjawad & sons в Бейруте (Ливан). Он рассказывает историю старинного ковра, подаренного ему отцом, Ахмедом Джавадом, учредителем их семейного дела. В данном случае этот ценный предмет играет роль не только личного наследства, но и символа профессиональной эстафеты:

- Я хотел бы поделиться с вами воспоминаниями о ковре, который мой ныне покойный отец принес в мою спальню, когда я был подростком. Рассматривая эту вещь тогда, я видел только темный старый ковер с толстым ворсом, скрученными краями и деформированными изображениями цветов. Позднее отец поделился со мной своей любовью к коврам, и тогда я понял великолепие дизайна «гольфаранг» (роза), богатую палитру цветов, красоту этого изделия и прочность основы древних биджарских ковров, которые считаются самыми прочными из иранских. Этот ковер достался моему отцу, когда он был подростком, от его отца. Ковер согревал и дарил красоту его комнате, служил мягкой площадкой для игр. Вот так отец передал мне свою любовь к коврам, и сейчас эта любовь передается у нас в семье от поколения к поколению.

Эхо далекой родины

Так как правила проекта «Ковровые истории» не задают жестких рамок размера текста, присылаемые рассказы бывают очень разными по объему. Одни из участников ограничиваются буквально одним абзацем, делая акцент на фото- или видеоматериалы, а другие стараются рассказать о своем любимом ковре более подробно. На данный момент все рекорды не только по объему текста, но и по стилистике и детализации, которая ставит ее практически вровень с художественным рассказом, побила история, присланная нашей соотечественницей Егяной Сальман, ныне проживающей в Израиле.

- Это был небольшой двухэтажный дом, характерный для многих горных регионов Азербайджана, где первый этаж используется в качестве хранилища самых разнообразных предметов быта, начиная от отслужившей свое домашней утвари и заканчивая продуктами, которые готовятся с лета для употребления в холодные зимние дни, когда, чтобы прокормиться, можно надеяться только на себя. Двор большой, с садом, тандыром, какими-то пристройками, курятником и несколькими животными, которых с утра выгоняли кормиться на близлежащие луга. И еще - осел, который был так необходим для поддержания нормальной жизнедеятельности большого хозяйства, ведь на нем возили воду. Таким я впервые увидела дом моей бабушки в одном из селений Азербайджана. Таким он остался в моей памяти навсегда.

Разувшись внизу, поднимаешься по деревянным ступенькам на второй этаж. В небольшой прихожей располагается кухня, из которой попадаешь на просторную застекленную веранду. Здесь, по существу, проходила вся жизнь семьи, которая состояла из родителей, троих детей и бабушки. Она всегда сидела на полу в углу. Возле нее стояли самовар, чайник и все, что необходимо для подачи чая: стаканы, блюдца, заварка. Несмотря на то, что она всегда сидела, было видно, что эта некогда красивая и наверняка очень высокая и стройная в молодости женщина сохранила осанку до преклонных лет. Именно от нее мой папа унаследовал очень высокий рост и богатырское сложение.

Несмотря на свои внушительные внешние данные, эти люди обладали мягким характером, а потому хозяйкой дома была невестка, моя мачеха - женщина разговорчивая, властная, рослая, с лицом, сильно пострадавшим от свирепствующей во времена ее детства в тех краях эпидемии оспы. Словом, как и положено в повествованиях от лица пристрастных рассказчиков, эта женщина была в моих глазах некрасивой и злой. По моему опыту общения и по тому, как она обращалась с домочадцами, именно такой она осталась до самой старости.

В этом доме было три комнаты, одна из которых являлась, на первый взгляд, совершенно пустой. Но это только на первый взгляд. В этой комнате не было ничего, кроме огромного, как мне казалось (во всю стену!), ковроткацкого станка. Начисто лишенные каких бы то ни было деловых качеств, эти люди никогда не занимались производством чего бы то ни было с целью продажи. И потому ковры на этом станке ткались исключительно для семьи - для особо значимых событий. Насколько мне помнится, комната всегда пустовала, но я очень редко посещала этот дом, а потому память может обманывать меня.

Однажды я приехала туда после очень длительного перерыва - через десятки лет. Бабушки уже давно не было в живых. Чай подавали из кухни. Бабушкин угол был пуст. В комнату, где когда-то стоял станок, я даже не заглянула. Меня, как редкого и дорогого гостя, принимали с помпой: зарезали барана, собрались почти все жители села, было много шума, много детей, все меня целовали… Разошлись поздно. Спать на новом месте мне показалось неудобно, хотя как дорогому гостю мне была выделена самая лучшая постель в отдельной комнате. На следующее утро после традиционного деревенского завтрака под пение, кудахтанье, рев, лай и блеяние дворовых животных я стала собираться назад, в город.

Скажу, что делала это с удовольствием, потому что, сколько помню себя, я всегда куда-то торопилась, и мой приезд сюда почти всегда носил исключительно формальный характер, как необходимость сохранять память о своих корнях. И вот, когда уже все было готово к отъезду и я, уже несколько раз перепрощавшись со всеми, собиралась сесть в машину, ко мне подошел мой сводный брат с большим свертком и сказал:

- Ну, забери же, наконец, свой ковер! Мой взгляд излучал немой вопрос. Как оказалось, этот ковер соткала бабушка, когда в доме ждали моего появления на свет. Потом был переезд моих родителей в город, ковер не забрали за ненадобностью, да и не модно было тогда стелить на пол или вешать на стену домотканые ковры. Так он тут и пролежал более пятидесяти лет в ожидании своей хозяйки, то есть меня.

Я не стала разворачивать в Баку хорошо упакованную поклажу, а увидела содержимое этого огромного свертка только в аэропорту, улетая в Израиль. Таможенник, заметив ковер, сказал, что вывозить его без документа от Министерства культуры или от Музея ковра нельзя. Я что-то пробормотала об отсутствии исторической или культурной ценности, но эта фраза, похоже, еще больше разозлила таможенника. Он с непримиримым выражением лица озвучил окончательный вердикт: «Нельзя». Я оставила ковер у провожавшего меня кузена и попросила оформить документы на эту вещь с тем, чтобы забрать ее в свой следующий приезд.

Через пару лет я все-таки вывезла свой ковер в Израиль. Когда я дома развернула его, моему взору открылось что-то необыкновенное - интересные замысловатые узоры, яркие краски и какое-то очень тонко подобранное, гармоничное сочетание цветов, которое делало этот ковер настоящим произведением искусства. Мне вдруг представилось, как моя бабушка месяцами трудилась над этим ковром, высчитывая количество узелков того или иного цвета, чтобы получился красивый, правильный рисунок со смыслом. Нитки для домотканых ковров прялись вручную, краски тоже производились из доступных первозданных материалов - цветов, листьев, фруктов, овощей и других даров природы. На этом ковре преобладают красный цвет и его оттенки - это значит, что ждали девочку. Наверное, определили по своим стародавним методам. В моем доме есть несколько ценных и красивых ковров ручной работы, принадлежащих к различным ковроткаческим группам Азербайджана. Но именно этот ковер имеет для меня исключительную ценность. И не только из-за своих прекрасных технических и эстетических качеств, но и потому, что в нем навсегда осталось тепло бабушкиных рук, которая ткала его с надеждой и любовью к своей будущей внучке. Могла ли она знать, что сотканный ею ковер будет для меня чуть ли не единственным материальным воплощением «малой» родины и памятью о далеком домике в деревне, о старенькой бабушке, обо всем том, что никогда не стирается из памяти человека, сколько бы лет он ни жил на свете, тем более если этот «свет» так далек от родной земли… Спасибо тебе, бабушка!

Ковер, ставший главным героем этой истории, положил начало домашнему музею Егяны Сальман, впоследствии превратившемуся в Азербайджанский культурный центр при международной ассоциации Азербайджан - Израиль «АзИз». Егяна Сальман является директором этого центра, располагающегося в городе Афула.

Обмен воспоминаниями

Недавно азербайджанским проектом «Ковровые истории» заинтересовался российский онлайн-журнал «Carpet. Ковер как искусство» и проанонсировал его своим подписчикам. Между музеем и журналом возник обмен материалом, обогативший оба эти творческих проекта. Предлагаем вашему вниманию одну из историй, присланных читателями онлайн-журнала «Carpet. Ковер как искусство». Ее автор - подписчица этого издания Светлана из Казани.

- «Оранжевый, желтый, голубой… Оранжевый, желтый, голубой…» - я шепчу цвета из узора ковра, на котором сижу и с которым играю. Мне пять лет, я в спальне родителей слушаю пластинку «Рикки-Тикки-Тави»: «...Маленький пушистый мангуст делает молниеносный прыжок и нападает на кобру Нагайну!..» И ковер в один миг становится для меня тернистым садом в недрах Индии, а потом и целым миром цветов, звуков и фантазий.

В детстве обыденные вещи наделяются смыслом: с ними можно бесконечно играть, вести познавательные беседы и чувствовать себя в безопасности, ведь они всегда рядом. Таким другом для меня и стал этот яркий ворсовый ковер со сложным геометрическим и цветочным узором.

Детство осталось позади, мода на повсеместный ковровый декор ушла, и из нашей квартиры ковры тоже исчезли: были свернуты, спрятаны, розданы за ненадобностью. Признаюсь, я редко вспоминала своего шерстяного друга, но однажды приехав на дачу к родителям и увидев его снова спустя столько лет, испытала искреннюю радость. Ковер за эти годы даже будто стал еще ярче.

В сознательном возрасте возникли и вопросы: откуда он, как попал в наш дом? Выяснила, что ковер достался в наследство маме, и привезла она его в Казань из родного Новосибирска в 70-х годах прошлого века. К сожалению, где и кем ковер был соткан, неизвестно. Но изучив информацию о коврах в интернете, по типу орнамента предполагаю его кавказское происхождение. Сегодня этот ковер украшает мою квартиру, и то тепло, которым он наполняет мое пространство, как внешнее, так и внутреннее, для меня очень дорого.

Отметим, что специалистами Азербайджанского национального музея ковра было изучено фото ковра, присланное Светланой. Это оказался не просто «кавказский», а наш, азербайджанский ковер! Если говорить более конкретно, это классический ковер «Минаре», относящийся к Губинской группе ковроткачества. Данная информация была передана музеем журналу «Carpet. Ковер как искусство» - надеемся, Светлана из Казани будет рада узнать побольше о происхождении ковра, с которым у нее связано так много драгоценных воспоминаний.

Подготовила

Наиля БАННАЕВА

Каспiй. - 2020.- 14 июля.- С.12-13.