Неисчерпаемость духовного наследия

Мехман Микаилов: Я пришел в этот мир, чтобы искать суфийские и дервишеские песнопения

ТРАДИЦИИ

В начале прошлого века азербайджанские ханенде и инструменталисты, участвовавшие в народных торжествах во всех регионах Азербайджана, а также, несомненно, сам Узеир бек Гаджибейли, Бюль-Бюль и другие музыканты занимались сбором, нотированием и систематизацией старинных народных песен, теснифов и танцев. Этот процесс продолжался в течение долгих лет, пополняясь интересными сборниками, в которых ученые-музыковеды совместно с филологами-фольклористами публиковали ноты народных мелодий и образцов фольклора, причем даже по отдельным регионам страны.

Народное творчество неисчерпаемо по своей сути, и процесс поиска продолжается до сих пор, хотя на первый взгляд кажется, что уже все найдено и систематизировано. Ан нет, сокровищница народной музыки и поэзии за долгие века вобрала в себя столько всего ценного и животворного, что пережило империи, войны и революции.

Преподаватель Музыкального училища (ныне - колледж) имени Асафа Зейналлы, концертмейстер фольклорного ансамбля Dede Qorqud при Институте фольклора НАНА, тарист и исследователь Мехман Микаилов родился в Шамахе. Более полувека он не выпускает из рук свой любимый тар и еще учась в Музыкальном колледже им.А.Зейналлы, который окончил с отличием, сопровождал пение знаменитых ханенде Гаджибаба Гусейнова, Сахавета Мамедова, Мелекханым Эюбовой и других. Помимо исполнительства, у Мехмана со студенчества была страсть собирать и записывать забытые старинные песни, теснифы, ренги, газели, танцы, мугамные фрагменты. Около 40 лет он занимается сбором и восстановлением древнего музыкального фольклора азербайджанского народа, его коллекция насчитывает огромное множество мелодий, сотни забытых и не исполняемых сегодня мугамных фрагментов.

Сотрудничество с Институтом фольклора НАНА и с заведующей отделом музыкального фольклора этого ведомства, доктором искусствоведения, профессором Наилей Рагимбейли придало его многолетнему труду научно ориентированное направление, поскольку Наиля ханым посоветовала ему зафиксировать эти мелодии в нотах - ранее они хранились на кассетах и дисках. Так начался следующий этап сложной и столь необходимой для сохранения национального музыкального наследия работы.

М.Микаилов записал и аранжировал более 1200 мелодий, теснифов и мугамных фрагментов. Как результат проделанной совместной работы, уже издано два сборника «Азербайджанская музыка. Устная традиция». Руководителем этого глобального проекта выступил директор Института фольклора академик Мухтар Иманов, научный редактор - профессор Н.Рагимбейли, научный консультант - доктор искусствоведения, заслуженный деятель искусств, профессор Т.Мамедов, автор отзывов - заведующий отделом ашыгского искусства, доктор философии по филологии Э.Мамедли.

Авторы второй книги: руководитель проекта - академик Мухтар Иманов, научный редактор - профессор Н.Рагимбейли, научный консультант - директор Музыкального колледжа имени А.Зейналлы, профессор Н.Казымов, автор отзыва - проректор Бакинской академии хореографии по международным связям, народная артистка Т.Мурадова, которая, кстати, поставила несколько новых танцев, восстановленных М.Микаиловым.

Завершается работа над третьим томом, начат сбор материалов для следующего издания. Работа это очень трудоемкая, над одной нотой порой приходилось биться часами, чтобы она заняла свое место, пробовать все 22 лотка (pərdə) современного тара, чтобы получить нужное звучание. Дело в том, что нынешнее звучание и структура тара соответствуют европейской музыкальной системе, основанной на фортепианной нотной записи. Но старинные песни и мугамные фрагменты не соответствуют им, в них содержатся звуки полутонов и четверть-тонов, которые можно извлечь на инструментах старых моделей, и приходится менять лотки, чтобы добиться нужного звучания. Только после этого удается правильно записать ноты с указанием очень мелких по диапазону звуков.

О Мехмане Микаилове снят небольшой документальный фильм «Muğam fədaisi», где он на лоне родной шамахинской природы рассказывает о своей любви к мугаму, ашыгским песням, показывает разные варианты исполнения мугама «Шур» - современный и старинный, как играли сто и более лет назад.

Сегодня известный тарист и неутомимый исследователь Мехман Микаилов - гость газеты «Каспiй», и мы предлагаем вниманию наших читателей беседу с ним.

- Говоря о своих исследованиях, вы отмечаете запрещенные в советское время песни и газели, которые вам удалось восстановить. А почему они были под запретом?

- На заре советской власти, отрицавшей Бога, раздавали удостоверения атеистов, и поскольку во всех сферах действовала жесткая цензура, она была и в музыке, и в поэзии. В названиях частей мугамов присутствовали слова арабского, персидского, турецкого происхождения, и по этой причине власти намеревались и вовсе запретить мугам. Например, Şur-ərəbi, Bayatı-Şiraz, bayatı-İsfahan, Bayatı-Türk, Bayatı-Əcəm, Bayatı-Kürd, Кərkuki, Mahur-Hindi, Əfşat, Əbu-Əta.

В поэзии Физули, Низами, Насими, Сабира, Ширвани, суфийских дервишей Ю.Эмре, Гуддуси и других было много произведений с кораническими цитатами, посвященными любви к Богу, и исполнять их в эпоху тотального атеизма было небезопасно. Великий Узеир бек, дабы сохранить мугам, был вынужден сократить и ликвидировать из употребления множество мугамов и их фрагментов. Затем для адаптации тара к европейской музыкальной системе некоторые лотки этого инструмента были полностью удалены. Из стихов и газелей, теснифов и мугамов были удалены такие слова, как Аллах, Танры, Худа, Рахман, Мовла, Рахи, Субхан, имена пророка. Такие стихи были запрещены для исполнения, а музыкантов и поэтов, использовавших их, обвиняли в пантюркизме или панисламизме, арестовывали и ссылали в Сибирь.

В то смутное время известный тарист Ахмедхан Бакиханов тоже был арестован, но вмешательство Узеир бека решило судьбу музыканта и сохранило ему жизнь. Ахсан Дадашев тайком играл на уде и прятал его, потому что считалось, что этот инструмент принадлежит туркам.

- Что послужило импульсом к тому, что вы, действующий и перспективный исполнитель, выступавший со знаменитыми ханенде, начали заниматься исследовательской работой?

- Принимая во внимание ваш неподдельный интерес, я впервые рассказываю об этом. Когда я поступил в Музыкальное училище А.Зейналлы, я попал в класс известного тариста Камиля Ахмедова, который четверть века аккомпанировал Сеиду Шушинскому, а после смерти Сеида отказался аккомпанировать кому-либо и занялся исключительно преподавательской деятельностью. Молодой С.Шушинский несколько лет гостил в Тифлисе в доме знаменитого Абульгасанхана Игбал Азер Султана, который работал с Рухуллой Халеги, Алинаги Вазири, Мирзой Абдуллой, Рудаки, знал многих известных восточных музыкантов и многому научился у них.

Камиль муаллим, учившийся у Сеида, Мирзы Мансура, Ахмедхана Бакиханова, Гурбана Пиримова, Дж.Гаръягдыоглу, еще на первом курсе рассказывал мне обо всем этом, видя мой интерес, часто приглашал к себе домой. У него не было детей, и он предоставил мне в своем доме маленькую комнатку, относился ко мне как к сыну. Он часто играл и показывал на таре старинные мелодии и мугамы, учил, разъясняя, что к чему. Тогда мне казалось: то, о чем он говорит, знают все, и я относился к этому спокойно, не подозревая, что этот огромный исторический пласт нашей музыкальной культуры просто исчез в силу определенных причин, и всему этому мой дорогой учитель научился у Сеида Шушинского. Теснифы, фрагменты мугамов и ренги, которым учил меня Кямиль муаллим, я не слышал нигде, но не переставал интересоваться и задавать вопросы. Когда другие таристы слышали исполнение этих мелодий, они удивлялись и спрашивали меня, где я взял их, но когда я говорил, что меня научил Кямиль Ахмедов, все восхищались.

Дядя Кямиля Ахмедова жил в Иране, переселившись туда после революции, и приезжая в Баку, привозил много пластинок и магнитофонных кассет с записями азербайджанских ханенде, которые я у него переписывал. Кстати, запись завещания учителя, сделанного мне, я храню до сих пор как священную реликвию о человеке, научившем меня мугамам Nəva, Əfşar, Əbu-Əta, Bayatı-Türk, Dügah. Так и закрутилась эта история, и после смерти учителя, в доме которого я прожил 10 лет, пошел по его стопам, разматывая клубок вековой давности.

Я 16 раз побывал в Турции, исколесил все ее города в поисках старых музыкантов, интересовался, расспрашивал их, слушал их исполнение и записывал каждое слово. То же самое происходило в Иране, где я побывал в сотне городов, живя там по несколько месяцев параллельно со своими гастрольными выступлениями. Я встречался с дервишами, которые и сегодня странствуют по стране, читая газели и исполняя мугамы, часами слушал их пение и записывал все, о чем они говорили. Одну из дервишеских песен - «Yalan dünya» у нас исполнила Гюльяз Мамедова:

Bu dünya fanidir, fani,

Bu dünyada qalan hanı,

Davudoğlu Süleymanı,

Yıxıb taxtdan salan dünya,

Yalan dünya, yalan dünya…

Кямиль муаллим рассказывал, что Узеир бек в опере «Лейли и Меджнун» написал 18 партитур для тара, но в день, когда Мирджафар Багиров должен был прийти и послушать, 17 таристов убежали с концерта, остался один Гурбан Пиримов. Когда Узеир бек спросил, где остальные, тот ответил: «Я уже старый и готов ради тебя пожертвовать жизнью, но они молодые, испугались!». Узеир бек все понял и за 15 минут до концерта меняет все партитуры, оставив только одну для одного тариста. До настоящего времени в опере «Лейли и Меджнун» партию тара исполняет один тарист.

Супруг Насибы Зейналовой - Муталлим Новрузов преподавал в Музыкальном училище имени А.Зейналлы кяманчу, он знал всех музыкантов старшего поколения, и я многому научился у него, вдохновляясь его любовью к нашему духовному наследию. Он играл и показывал мне старинные мелодии, а я тут же их записывал. Будучи таристом, я приходил к нему в класс, часами сидел и слушал его. Также часто посещал классы известного кяманчиста, профессора Арифа Асадуллаева, народных артистов Мохлета Муслюмова, Агасалима Абдуллаева и многих других. В консерватории я учился в классе профессора Рамиза Гулиева и всегда старался узнать у всех что-то новое.

- Какие трудности возникали при идентификации мугамных фрагментов и как к этому относились ханенде старшего поколения?

- Этот очень щепетильный вопрос. Отношение коллег - и ханенде, и инструменталистов - к моим исследованиям было неприкрыто негативным, и оно остается таковым до сих пор, фактически бойкотируя все то, что я собрал на протяжении почти четырех десятков лет. Все они выросли и учились на книгах и учебниках советского периода, когда значительная часть нашего музыкального наследия была уничтожена. В отличие от них наши ученые-музыковеды, наоборот, проявляют огромный интерес к моим исследованиям и хотят ознакомиться с моим архивом. Они признают ошибочными старые исследования, сделанные в соответствии с советской идеологией. Ведь у нас были мугамы Səba, Əfşar, Əbu-Əta, Dəşti, Məsnəvi, Bayatı-İsfahan dəstgahı, Bayatı-Kürd dəstgahı, Dügah dəstgahı и другие. Восемь мугамов исчезло из нашей мугамной сокровищницы.

- Это же колоссальный урон нашей культуре!

- Конечно! Многие ханенде и инструменталисты-мугаматисты и сегодня спорят со мной, что того или другого фрагмента не может быть в таком-то мугаме. Если перечислить, сколько разделов (şöbə) из каждого мугама было сокращено Узеир беком в начале советской эпохи, получится длинный список. Только из одного мугама Rast изъято 56 разделов, 86 - из мугама Şur, в котором осталось всего 8 или 7 разделов. Humayun состоял из 90 разделов, Mahur-Hindi - из 106. Наши мугамы на протяжении веков, когда не было нот, исполнялись именно в таком составе, и все части имели свое название. Как не понять, что это сильнейший удар советской идеологической системы по азербайджанской культуре!

Мало того, во время моего выступления 12 народных артистов и профессоров звонили на телепередачу и выражали свое возмущение тем, что якобы я не принимаю то, что завещал нам Узеир бек, и перечеркиваю все его заветы. Но я приглашаю всех к творческой дискуссии, чтобы обосновать изменения, сделанные самим Узеир беком, ссылаясь на его учеников - С.Алескерова, Рамиза Миришли, Васифа Адыгезалова, раскрывавших мне секреты правильного и альтернативного исполнения мугамов, а также композиции, Гаджи Ханмамедова, у которых я также учился в консерватории. Узеир Гаджибейли в своих статьях признавал: поскольку власти заказывали песни о колхозе и коммунизме, наши народные песни оставались в тени и забывались.

Я приглашал всех к теледебатам за круглым столом, но все как один отказались, не приводя здравомыслящих доводов, потому что знают, насколько Микаилов теоретически и практически вооружен средневековыми источниками, но при этом советуют телеканалам не допускать меня к эфиру. Знаете, научные знания, образованность и компетентность не зависят от возраста или почетных званий, я все еще учусь и познаю… и буду учиться до конца своей жизни!

- Назовите, пожалуйста, тех, кто принял ваши исследования.

- Народный артист Алим Гасымов и заслуженная артистка Фергана Гасымова, народные артисты Мансум Ибрагимов, Гюльяз и Гюльянаг Мамедовы, Забит Набизаде, заслуженные артисты Гюлюстан Алиева, Эльнара Абдуллаева, Нурия Гусейнова и другие. Все они очень высоко оценивают мои исследования и готовы заняться их изучением и пропагандой. Но и другим исполнителям я даю эти песни и теснифы, и они исполняют их.

- Несколько тысяч песен и более сотни мугамных фрагментов - это же колоссальный объем работы! Как вам удалось записать их?

- Я собрал огромный мугамный материал всего Востока, народов Средней Азии, тюркского и арабского мира и исследовал его. Музыка Востока основана на мугамной культуре, которая присуща всем его народам. Например, Mahur-Hindi исполняют и азербайджанцы, и иранцы, и индусы, каждый по-своему, но корень-то единый! Балабанист Агасаф Сеидов, долгие годы аккомпанировавший Хану Шушинскому, и его дед Али Керим, имя которого в своих книгах упоминает Узеир бек, создал более ста танцевальных мелодий, шикесте и других образцов забытых жанров. Я сотрудничал с ним более 20 лет и многому научился, записывая его рассказы и исполнение. Теснифы, исполненные Ханом или Гаръягдыоглу, или Сеидом, но не попавшие в аудио- и видеозаписи, остались только в памяти музыкантов старшего поколения.

Я исколесил все регионы нашей страны, собрав и записав характерные только им мелодии. Побывал в Дербенте и окрестных селах, встречался с музыкантами в Узбекистане, Кыргызстане, Туркменистане, собирая тюркский музыкальный фольклор. В Шамахе жил Мирза Мухаммедгасан, с ним дружили Джаббар Гаръягдыоглу и С.Шушинский, и Сеид, кстати, в 60-х годах в одной радиопередаче говорил, что никого не сможет сравнить с Мухамедгасаном, который исполнял до 500 теснифов, часть которых, около ста, мне удалось собрать.

Признаюсь, в Азербайджане еще со времен моей молодости не было музыканта старшего поколения, к кому я не ходил, не учился и не расспрашивал бы его о старинных мелодиях, теснифах и мугамах. Агасаф Сеидов, мой учитель в детстве Гулам Джавадов, каждое слово которого я записывал, в Нардаране - Хидаят ами, Гаджибаба Гусейнов, с которым я работал десять лет, Алим Гасымов, Агахан Абдуллаев, Захид Гулиев и другие ханенде. Сейчас я работаю над записью дестгяха Rast из 56 разделов и семи мугамов, входящих в этот дестгях, два из которых сегодня не исполняются - Dügah и Bayatı-Türk.

- Скажите, каким образом вы идентифицировали в музыке литературный жанр «мустазад», соответствует ли он азербайджанской музыке, если изначально его не было? Вообще, что это такое и насколько он свойственен нашей музыке?

- Это литературный жанр газелей. Например, в творчестве Набати, Ширвани, Физули, Сабира, Насими и суфийских поэтов этот жанр широко использовался. Я исследовал творчество 70 суфийских поэтов и выделил более 6 тысяч газелей, которые раньше исполнялись в мугамах, но потом были запрещены. Несколько из них я передал некоторым нашим ханенде, и они их исполняют, хотя, разумеется, не так широко, как они того заслуживают. Когда 16 января этого года мы презентовали в Международном центре мугама первые два тома этих книг при участии директора Института фольклора НАНА академика М.Иманова, научного редактора, профессора Н.Рагимбейли, ханенде Гюльяз и Гюльянаг Мамедовых, эти газели были ими исполнены.

Ученые-филологи и музыковеды поразились масштабу и объему проделанной мною работы и не скрывали своего восхищения новыми газелями, теснифами, мугамными фрагментами и песнями. Что касается музыки этого жанра, то во время моих гастролей в Хорезме и Самарканде в конце 80-х я услышал мелодию, которая заинтересовала меня, и узнал, что это мустазады узбекских поэтов. При исследовании нашей классической литературы я понял, что и у нас есть этот жанр. Я использовал ту же мелодию, но потом нашел еще 14 мелодий мустазад на основе мугамов Humayun, Şur, Dügah, Hicaz. Это музыкальный жанр, основанный на стихотворном размере аруз, у нас не исполнялся, но постепенно он войдет в репертуар ханенде.

- Как удалось определить суфийские и дервишеские песнопения и конкретизировать их жанр?

- Знаете, у меня такое ощущение, что я пришел в этот мир, чтобы искать и находить суфийские и дервишеские песнопения. Всего найдено и записано более 300 таких мелодий. Жанр суфийской музыки очень сложный, и понять его довольно трудно, это совершенно другой мир, в этой музыке много печальных, пронзительных нот и слов в конкретных стихотворных размерах, свойственных классическим газелям и арузу. Я собирал их и в бакинских селах, сам Гаджибаба Гусейнов был в некотором роде дервишем и пел, как они.

Дервиши - это люди, приближенные к Богу, внутренне чувствующие святых имамов и пророка, дервиш способен с утра до вечера воспевать в стихах Всевышнего и призывать людей к Божественной любви. Последние годы я очень стараюсь внутренне стать таковым, но с нашим образом жизни пока не получается, тем не менее, люблю дервишество и пытаюсь приблизиться к нему.

Эти песнопения я нашел в Тегеране и разных городах Южного Азербайджана, где они очень распространены. Словно дервиш я исходил вдоль и поперек многие страны, города и села. Это вам не скачать в YouTube понравившуюся мелодию, сидя дома, - образцов моей коллекции нет в свободном доступе.

- Мехман муаллим, насколько широко пропагандируются найденные вами песни, танцы и мугамные фрагменты в музшколах и колледжах, будут ли они так же популярны, как и ныне известные и исполняемые образцы?

- Многие ученые говорят, что изданные Институтом фольклора книги должны стать учебниками, но уже сейчас они ходят по рукам, исполняются на мугамных и песенных конкурсах. Например, Гюльяз и Гюльянаг Мамедовы преподают их своим студентам в колледже и консерватории, даже в Тебризе с телеэкрана записывают исполнение наших певцов. После завершения карантина мы будем обсуждать с Министерством образования вопрос утверждения этих книг в качестве учебников, издания их массовым тиражом и распространения среди музшкол и колледжей, потому что тираж двух томов составляет всего 300 экземпляров.

- Расскажите, как был создан ансамбль Dede Qorqud?

- Наш ансамбль раньше назывался İRS и существовал 40 лет, руководимый Сидги Мустафаевым и Рашидом Насибоглу. Многоуважаемый Надир Ахундов пригласил меня в этот коллектив, и в 12 телепередачах организовал в исполнении ансамбля запись почти 70 новых песен, теснифов и мугамных фрагментов, которые я собрал. Эти записи хранятся в Золотом фонде AzTV, иногда их передают. Потом название ансамбля было изменено, к нему присоединилась ханенде Нурия Гусейнова, и мы до сих пор работаем вместе. Я являюсь концертмейстером ансамбля Dede Qorqud, мы часто выступаем с концертами.

- Неужели в XXI веке есть люди, которые помнят мелодии столетней давности?

- В XXI веке есть один человек, который помнит, и это - ваш покорный слуга Мехман Микаилов, а все те, у кого я собирал эти бесценные образцы, уже в мире ином. Мне удалось освоить знания и тонкости композиции, теории музыки, системы модуляции и гармонии, которые многие из мугаматистов не знают, я посвятил изучению этих наук долгие годы. Когда среди музыкантов и ханенде возникают дискуссии или они не могут точно определить какую-то часть мугама или ее место, они тут же звонят мне в качестве истины в последней инстанции (смеется), а потом ссылаются на мое мнение. Я обосновываю и подкрепляю свои слова фактическими записями наших корифеев, где они исполняют спорные моменты, или источниками. Есть и те, кто, услышав что-то новое от меня, присваивают эти знания, публично объявляя себя первооткрывателями.

- Какие препятствия существуют для того, чтобы привести тар в ту форму, которая существовала до 1920 года, когда нотирование старинных мелодий было облегченным?

- У нас были тары до 72 разделов! В сегодняшнем инструменте их 28-29. Когда в советское время Ахмедхан Бакиханов играл на старинных инструментах, его обвиняли в том, что он играет, как иранцы или турки. Здесь скрывался политический момент, чтобы между родственными народами произошло отчуждение. Но смешивать музыку с политикой невозможно, ведь на протяжении веков мы жили в составе одного государства, а атеистическая идеология Советов так резко и грубо отсекла и отбросила львиную долю азербайджанского музыкального наследия.

Газели религиозного содержания заменили любовной лирикой Вахида - я ничего не имею против, - тогда как они проповедовали истинные духовные ценности, которых так не хватает нам сегодня. Нынче ханенде и певцы, не вникая в суть и глубину мугамов, поют, как им наказали в начале прошлого века по указке коммунистов, многие не знают нот, а аруз для них и вовсе китайская грамота, потому и поют, как легче.

Поверхностное образование музыкантов-народников губит нашу музыку и рубит наши корни, легкий заработок на свадьбах оставляет в тени истинную любовь к своим истокам, желание изучить их, как завещали нам предки. Мугам нужно пропагандировать грамотно, ведь он зародился еще в доисламскую эпоху. Я исследовал этот вопрос, и мугамы, скажем, Şur или Üşşaq, или названия инструментов Ud, Çəng или Rübab встречаются еще в шумерские времена, они были высечены на каменных плитах и доказаны английскими учеными. Представьте, у меня есть снимки газелей, написанных клинописью! Можно ли после этого сомневаться в доисламском происхождении мугамов?

- Благодарю вас за интересную беседу и желаю дальнейших успешных поисков во благо национальной традиционной музыки!

Афет ИСЛАМ

Каспiй.- 2020.- 2 мая.- С.12-13.