Наедине со всеми

О книге «Диалог», или О тандеме Таир Салахов - Рая Аббасова

По инициативе вице-президента Фонда Гейдара Алиева Лейлы Алиевой при поддержке Государственного историко-архитектурного заповедника «Ичеришехер» издана книга «Диалог» о прославленном художнике Таире Салахове.

Живописцы обычно скупы на слова. Свои чувства и мысли, любовь и боль, радости и тревоги они выражают кистями и красками. Музыковеду, публицисту Рае Аббасовой удалось разговорить немногословного Таира Салахова - нашего великого художника без всяких оговорок.

Таира Салахова в искусствоведении называют одним из значительных зачинателей «сурового стиля» в живописи. «Суровый стиль» - это сугубо реалистическое отображение правды жизни во всей ее многосложности, со всеми трудностями и мужественным преодолением этих самих трудностей. «Суровый стиль» - это честное изображение действительности без прикрас и лакировки, это лишенные плакатного оптимизма портреты тружеников физического и умственного труда, рабочих и композиторов, нефтяников и писателей.

Знакомясь с исповедальными словами Таира в беседе с Р.Аббасовой, я лишний раз убеждался в том, что суровость его эстетики в значительной мере связана с суровостью жизненных испытаний, выпавших на его долю в детстве и в годы ранней юности.

Отца Таира, видного партийного деятеля и убежденного коммуниста Теймура Салахова, оклеветали, в 1937-м репрессировали и расстреляли. Меня глубоко взволновал рассказ Таира Салахова из другого его интервью:

«В этот далекий сентябрьский вечер стояла теплая погода. Примерно в 10 вечера постучали в нашу дверь. Вошли двое.

- Что случилось? - с тревогой в голосе спросила мама.

- Не сомневайся во мне, - ответил отец. - Не беспокойся, я скоро вернусь.

Его взяли и увели. Я смотрел в окно им вслед. Отец в окружении этих двоих завернул за угол. Эта сцена запечатлелась в моей памяти на всю жизнь. Больше я отца не видел».

Таиру на тот момент было девять лет, и он пронес этот трагический стоп-кадр через всю свою жизнь, через многие десятилетия. В беседе с Р.Аббасовой художник рассказывает обо всех мытарствах и лишениях, через которые пришлось пройти семье репрессированного, с каким поистине героическим трудом воспитала и поставила на ноги пятерых детей его мать - Сона ханым. Рассказывает он и о том, как перестали к ним ходить и общаться с ними близкие родственники и соседи. И Таир с его мудрым всепониманием не осуждает их, памятуя о рискованном выборе тех лет.

С юношеских лет, расписывая асфальт, рисуя афиши, он зарабатывал средства для семьи. Страсть к рисованию была привита ему отцом еще в детстве. Пытаясь поступить в высшие художественные институты Москвы и Ленинграда, он успешно сдавал все экзамены, но получал отказ из-за отметки в биографии: «сын репрессированного». Причем эта фраза в его биографических справках подчеркивалась красной линией. Не оттуда ли эта мета на многих полотнах мастера: неизменно красная линия или красная деталь как бренд Таира Салахова?

Художник доверительно рассказывает интервьюеру о таких моментах своей жизни, о которых он по природной скромности и врожденному благородству не любит особо распространяться. Но эти факты не должны бесследно раствориться в биографии Мастера. Будучи глубоко убежденным реалистом, не поддавшимся на соблазны модных «измов», он способен оценить и ярких художников других эстетических направлений, к примеру, живописцев-авангардистов «Абшеронской школы», «неимоверно талантливых художников» (по определению Т.Салахова) - Мир Джавада, Расима Бабаева, Тофика Джавадова, Ашрафа Мурада, Горхмаза Эфендиева, замалчиваемых в свое время официозом. Будучи председателем Союза художников Азербайджана и одним из секретарей СХ СССР, Т.Салахов сыграл значительную роль в судьбе каждого из них. Когда Ашраф Мурад заболел и бедствовал, заключил с ним контракт на солидную по тем временам сумму. Он помог организовать лечение и Мир Джавада в турецком госпитале, организовал срочную покупку работ Саттара Бахлулзаде, когда тому потребовались средства для серьезного лечения. Именно Таир Салахов добился реабилитации сосланной матери Тогрула Нариманбекова - Ирмы, помог ей вернуться в Баку и получить квартиру.

Он спас от уничтожения полотно «Геологи» русского художника Павла Никонова. Подвергшийся за эту работу огульной критике Н.С.Хрущева, художник в отчаянии хотел «смыть», то есть уничтожить свою картину. Отговорив автора от этой затеи, Т.Салахов забрал работу в Баку. Через несколько лет, когда схлынула волна очередной мерзопакостной кампании, Таир пригласил Никонова в Азербайджан и вернул ему спасенную работу. Можно представить, как был рад такому подарку судьбы сам художник.

Верный признак истинного таланта - дружелюбное отношение к талантам других, без тени зависти. Завидует обычно тот, кто осознает свою неизмеримость по отношению к объекту своей зависти.

Любопытно отношение Таира Салахова к «передвижникам» - русским художникам ХIХ века. Не затрагивая чисто художественные особенности этих живописцев, Таир выделяет те их работы, в которых воплощена острая социальная тематика - «Тройку» Перова, «Всюду жизнь» Ярошенко, «Арест пропагандиста», «Не ждали» Репина и др. В этом выборе еще одно подтверждение эстетической позиции Т.Салахова, заключавшейся в значимости для него социального, гражданского начала в произведениях искусства.

Заслугой Таира Салахова как общественного деятеля является организация в Москве выставок таких далеких от советской идеологии художников, как Роберт Раушенберг, Руффино Тамайа (образы которого сродни образам Мир Джавада), Френсис Бекон (разумеется, не философ средневековья, а современный английский художник). Таиром двигало желание ознакомить страну с образцами давно известного во всем мире современного искусства, кстати сказать, весьма далекого от эстетических принципов самого Т.Салахова. Такая толерантность - тоже одно из достоинств Мастера.

Т.Салахов с почтением относится к своим предшественникам - азербайджанским художникам предыдущих поколений. Высокомерное игнорирование предшественников, хоть и далеких от тебя в творческом плане, - признак не только неблагородства, но и дурного вкуса. Поучиться бы некоторым (и не только мастерам кисти) у Таира отношению к наследию прошлого! Как тепло и с каким почтением говорит он о Газанфаре Халыкове, Лятифе Керимове, Саттаре Бахлулзаде, Беюкага Мирзазаде, Таги Тагиеве.

В доме у Таги Тагиева (супруг моей тети, Габибы Мамедханлы) я и познакомился в мои теперь уже далекие отроческие годы с его соседом Таиром. К Таиру часто наведывался его друг и однокашник Тогрул Нариманбеков. Иногда они вместе с дядей Тогрула, кинооператором Арифом Нариманбековым, заходили к Таги Тагиеву.

Примерно в это же время на творческие искания Таира и Тогрула обратил внимание и мой отец. Сам новатор в поэзии, Расул Рза обладал каким-то особым чутьем на все новое, неординарное - как в литературе, так и в музыке, живописи. Он первым поддержал Гара Гараева, который, возвратившись в Баку после окончания Московской консерватории, был поначалу не очень приветливо встречен.

Будучи в те годы министром кинематографии Азербайджана, Расул Рза придумал для Гараева должность музыкального руководителя кинотеатров, дабы немного поддержать его материально. Расул Рза также поддерживал и защищал от вздорной, пошлой критики молодых талантливых поэтов - Али Керима, Мамеда Араза, Фикрета Годжу, Вагифа Самедоглу. Точно так же с первых работ он приметил Таира и Тогрула - брал их с собой в поездки по районам Азербайджана, написал о них одобрительные слова: о Тогруле - в газете «Правда», о Таире - в московском журнале «Творчество». Вскоре с резкой отповедью Расулу Рзе за высокую оценку творчества Т.Салахова выступил маститый московский искусствовед Андрей Лебедев.

Свои претензии к творчеству молодого художника проявляли и местные партийные бонзы. Об одном таком случае рассказывает сам Таир в беседе с Р.Аббасовой:

«Помнится, на презентации картины «Новое море» (1970) один из деятелей ЦК прилюдно спросил меня: «Таир, почему твои рабочие на полотне такие серьезные и не улыбаются?». «А почему они должны улыбаться? Они работали, они трудились, это суровый труд», - вмешался в разговор Гейдар Алиев. Несколько позже за «Новое море» я получил свою первую Государственную премию».

Гейдар Алиев и в дальнейшем всячески поддерживал Таира Салахова, высоко оценивая его большой талант и верность, преданность во всех непростых жизненных испытаниях.

Т.Салахов быстро утвердился как один из выдающихся советских живописцев, стал руководителем Азербайджанского Союза художников, одним из секретарей Союза художников СССР, депутатом Верховного Совета Азербайджана, затем и СССР, получил всевозможные премии, награды, удостоился самых высоких званий. И вскоре все забыли те наскоки, которые отягощали жизнь молодого художника в самом начале, в самом хрупком, ранимом периоде творческой жизни.

Впрочем, советская система оценок была парадоксальна. У одних и тех же художников периоды триумфа чередовались с периодами опалы, а затем уже окончательным утверждением их значимости. Так было и с теми, чьи портреты писал Таир, - с Дмитрием Шостаковичем, Мстиславом Ростроповичем, Андреем Вознесенским. Так было и с Расулом Рзой. В определенный период по наущению Москвы он был снят с должности главного редактора Азербайджанской энциклопедии, основателем и неизменным руководителем которой был в течение десяти лет. Он не был «избран» и депутатом Верховного Совета Азербайджана и членом Правления Союза писателей СССР, хотя до того в течение десятков лет избирался и депутатом, и членом Правления. Именно в пору официальной опалы Расула Рзы Таир написал его портрет. Это был Поступок - поступок настоящего мужчины. Бесстрашный вызов официозу.

Много лет спустя, уже после кончины Расула Рзы, Таир в доверительной беседе со мной признался, что он, рано потеряв отца, в первую, особенно трудную пору своего творчества неизменно ощущал отеческую заботу поэта. И никогда не забывал этого.

Расул Рза посвятил статью Таиру Салахову, где вспоминает работу над портретом:

«Я наблюдал метод работы Таира в течение нескольких сеансов, когда он писал мой портрет. Он усаживал меня и начинал работать. Заглянув на полотно, я видел, что и по внутреннему содержанию, и по схожести образ удался. Но Таир просил прийти и на следующий день. Утром, зайдя в его мастерскую, я изумлялся тому, что портрет как бы написан заново, совершенно по-другому. Только руки он рисовал в течение трех-четырех сеансов. Пока не добивался абсолютной выразительности».

Когда Рая ханым предложила мне написать резюме к ее беседам с Т.Салаховым, передо мной встала проблема. Дело в том, что в 2003 году к 75-летию Таира я написал большое эссе под названием «Верность», и оно было опубликовано в газете «Бакинский рабочий», а позже вошло в мой трехтомник «Литература, Искусство, Культура (ЛИК) Азербайджана». Как снова писать о любимом художнике, о котором высказал, казалось, все свое восхищение, и как не повторять уже сказанное? Мне кажется, это в какой-то мере мне удалось. Позволю себе привести лишь одну цитату из того давнего текста:

«Однажды, даже толком не осознав этого, я стал свидетелем работы Салахова. Таир уже много лет при встречах говорит, что хочет написать мой портрет. Зная об очень напряженном ритме его жизни, я никогда сам не напоминаю ему об этом. И поверьте, эти строки не являются тонким намеком. Просто я вспомнил, что все же одну зарисовку Таир сделал.

Два года назад я потерял самого близкого и давнего друга - талантливого композитора Эмина Сабитоглу. Таир также был дружен с ним. На второй день после кончины Эмина мы были на поминках в его доме. Включили телевизор. С экрана стали зачитывать некролог почившему композитору. Можно догадаться, с каким чувством я слушал эти слова прощания с человеком, с которым дружил с шести лет и с которым бок о бок прожил всю свою сознательную жизнь. А как эти чувства отразились на моем лице, я узнал чуть позже, посмотрев на рисунок, который, как оказалось, в это время писал Таир. Наверное, это самый трагический мой портрет из всех возможных. Но при всей своей трагичности он мне очень дорог и как память об Эмине, и как творение любимого художника».

С того времени прошло много лет. Однажды Таир позвонил мне и предложил встретиться в его музее-мастерской в Ичери шехер. Как оказалось, он намеревается писать мой портрет.

За четыре-пять сеансов Таир написал два графических и один живописный портрет большого размера. Он писал портрет с привычной для меня в то время курительной трубкой. Как-то я пришел без нее, и Таир был несколько обескуражен. Я сказал, что буду держать руку точно так, как если бы в ней была трубка. Но после некоторого раздумья он поручил своему ассистенту купить точно такую же трубку и начал работать лишь после того как она оказалась в моей руке. Я поразился той скрупулезности, с которой этот удивительной Мастер относится даже к малейшим деталям и атрибутам в изображении.

В замечательной работе Таира Салахова меня тронуло и то, что на представляющей фон для моего портретного изображения стене висит воображаемый в данном случае, но реальный на самом деле портрет моего отца. Эти сеансы творческого общения с Таиром Салаховым, разговоры по душам незабываемы для меня, впрочем, об этом говорит и сам Таир:

«Одна из последних работ - портрет народного писателя Азербайджана Анара. Ранее я написал портрет его отца - замечательного поэта Расула Рзы. Анар - это целый мир. Рисовать его можно без конца. Он хорошо позирует, уходит в свои мысли, сопереживает».

Я глубоко благодарен Таиру и за эти слова, и за замечательные портреты, один из которых он любезно подарил мне.

Таиру Салахову - 90. Уважаемый Президент Азербайджана Ильхам Алиев тепло поздравил прославленного художника и наградил его орденом Труда первой степени.

Что бы я пожелал дорогому Таиру? Долгих лет жизни, крепкого здоровья, плодотворной работы. И еще: воплощения двух моих замыслов, которыми я как-то поделился с ним. Таир - автор прекрасных портретов Деде Горгуда, классиков и современных азербайджанских писателей. Мне очень хотелось бы, чтобы он написал портрет молодого Физули. Подчеркиваю, именно молодого, ибо на всех портретах поэт изображен глубоким стариком, а его стихи о любви и юношеской страсти так не вяжутся с обликом седобородого старца! Молодой Физули в исполнении мудрого Мастера Салахова соответствовал бы тому образу, который возникает в нашем воображении после знакомства с задушевной лирикой поэта.

Я предложил Таиру написать и большую картину о трагедии нашего народа - Ходжалинском геноциде. Если бы Таир создал такое произведение, то оно в Музее памяти человечества заняло бы достойное место рядом с «Герникой» Пабло Пикассо.

В беседах с Р.Аббасовой Таир делится самым сокровенным. Это как бы исповедь наедине с самим собой.

Наедине со всеми.

АНАР,

народный писатель Азербайджана

Каспiй.-2021. -1-7 мая. - С.9-10.