Война глазами художника
Год назад в Украине после вторжения российских войск
началась война. «Каспий» пообщался с художником Аскером Джавадовым – жителем
украинского города Ирпень, который одним из первых принял на себя все тяготы
войны.
Урожденный бакинец Аскер Джавадов с ранних лет любил
рисовать. Первую картину нарисовал в три года, а уже в 16 получил свою первую
премию – за плакат. Конкурс при поступлении в художественное училище имени Азима Азимзаде пройти не удалось,
и он решил посвятить себя армии. Из 20 лет службы восемь пришлись на время
независимости Азербайджана. Участвовал в качестве офицера-связиста в первой
Карабахской войне, а потом, занявшись частным бизнесом, переехал в Украину.
– В 2011 году, будучи в Очакове, увидел сон: я рисовал
пейзаж. Сочтя это знаком свыше, активно занялся любимым делом и фактически стал
первым художником-азербайджанцем в Украине. Уже спустя два года в Киеве
состоялась моя первая выставка картин. Потом была персональная выставка в
Ивано-Франковске. В их организации мне помогла азербайджанская диаспора
Украины.
Когда я впервые приехал в Ирпень, буквально влюбился в этот
городок. Это была маленькая Бельгия: равнины, перелески, речки, красивые
малоэтажные постройки. Решил поселиться здесь, благо расстояние до центра Киева
– всего километров 20. Большинство моих картин написано именно там.
– Какими вы запомнили первые дни
войны?
– У меня было предчувствие большой войны. Оно появилось еще
в декабре: видел во сне, что бомбят Киев. Рассказал друзьям, знакомым – никто
не поверил,даже за неделю до
начала вторжения: у меня как раздень рождения был. А ранним утром 24 февраля
2022 года проснулся от грохота взрывов. Выйдя на улицу, увидел в небе
российские вертолеты, летящие в сторону Гостомельского
аэропорта. Это совсем рядом, практически за речкой. Как мы узнали позже,
российские войска предприняли попытку захватить аэропорт с помощью ВДВ, но
получили отпор…
Тем утром в администрации города состоялось собрание. Я
приехал туда и попросился в оборону, но мне посоветовали эвакуироваться из
города вместе с другими гражданскими. Паники не было, город готовился к обороне.Иллюзий по поводу действий
российской армии я не питал – прекрасно помнил, что советская армия творила в
Баку в ту злополучную ночь 20 января 1990 года...
– Как вам удалось выбраться?
– Первые дни паники вообще не было: магазины работали в
обычном режиме, люди не собирались покидать город, в том числе и я. Однако
жители многоэтажек немного волновались: уже был факт прилета ракеты в столицу.
Мне позвонили из Киева и попросили приютить молодую семью, которая жила в
многоэтажке, и я выделил им комнату в доме. Так продолжалось около недели.
Тревога нарастала. На третий день прямо над домом пролетели два штурмовика и
через минуту раздались взрывы.
В первых числах марта бои докатились до Ирпеня. Российские
войска, столкнувшись с водными преградами, пытались атаковать по житомирской
дороге – это километров пять от моего дома. Взрывы практически не прекращались.
Неподалеку разорвалось несколько снарядов, один из них попал в припаркованную
на нашей улице фуру...
Эвакуация официально началась 4 марта, а уже на следующий
день прекратилась подача газа и воды. Тогда я понял, что пора уезжать. Собрал
легкую дорожную сумку, закрыл дверь и отправился вместе со своими постояльцами
на вокзал.Когда доехали,
российская артиллерия разбомбила железнодорожное полотно, были повреждены
рельсы. Объявили, что эвакуация продолжится автобусами. Панику удалось
предотвратить слаженными действиями полиции и добровольцев.
К тому времени прямая дорога на Киев была заблокирована: украинские
саперы в первые же дни подорвали мост через реку
Ирпень, чтобы предотвратить возможный танковый прорыв. Оставалась только одна
дорога – в объезд. В это время дали «зеленый коридор» на полтора часа, и мы
успели выехать. В зеркало заднего вида я видел, как следом рвутся снаряды.
Поехали по дороге на Фастов в сторону Черновцов, где у моих попутчиков жили
родственники.
– Не было желания
применить свои военные навыки?
– Когда ты на войне, получаешь приказ, имеешь оружие,точно знаешь, где враг. На
«гражданке» все становится расплывчатым: нет полной информации о происходящем и
соответственно чувства безопасности. Пару дней, пока был один дома, предпринял
некоторые меры – cделал
несколько «коктейлей Молотова», чтобы хоть как-то обороняться в случае нападения.
А вокруг дома провел кабель высокого напряжения. Разумеется, это не спасло бы в
случае масштабной атаки, но против диверсантов и мародеров могло сработать.
Скажу честно, изначально было ощущение, что Украина выстоит. Когда я увидел
вертолеты над Гостомелем, понял, что это попытка десанта. Про себя подумал:
если на аэродром будут садиться тяжелые транспортные самолеты, значит Киеву придется худо. Но этого не произошло...
– Как вы добрались до Азербайджана и почему не вернулись в
Ирпень после деоккупации?
– Изначально думал переждать в Ивано-Франковске, а потом
вернуться домой. Но потом выяснилось, что в дом попал снаряд и он сгорел. Решил
ехать в Азербайджан. Путь пролегал через Румынию, Болгарию, Турцию и Грузию:
через неделю наконец прибыл на родину. А аккурат на Новруз байрамы хозяин ирпеньского дома прислал видео. Выяснилось, что все мои
личные вещи, в том числе более 50 картин, сгорели в пожаре.
В течение года я побывал на выставках в Болгарии и Хорватии,
где экспонировались мои работы. Оттуда планировал заехать в Украину, но меня
отговорили.
– Нашла ли война отражение в вашем творчестве?
– У меня всего одно полотно о войне: оно – о Карабахе и
посвящено Дню победы в Отечественной войне.Я
прекрасно отношусь к произведениям художников-баталистов, но считаю, что в
любой картине нужно передавать жизнь, даже если она про смерть. Поэтому в своих
работах я отношусь к войне как к прологу мира. У меня есть эскизы, посвященные
моему родственнику – знаменитому партизану Мехти Гусейнзаде, я начал эту картину еще в довоенной Украине.
Надеюсь восстановить и завершить ее, как и все мои работы, сгоревшие в Ирпени.
А еще есть идея организовать выставку, посвященную 100-летию Гейдара Алиева.
Намик Гасанов
Каспий.-2023. - 25
февраля. - С.14.