Голос, рожденный в тишине

Она родилась в Азербайджане: журналист, писатель, поэт, драматург. С раннего детства проявляла необыкновенную любовь к слову, а поддержка семьи заложила фундамент ее будущей карьеры. Сегодня в гостях у «Каспия» Анара Ахундова.

Творческая энергия девочки не знала границ: она много путешествовала, жила в разных странах, впитывала иную культуру, чтобы потом превращать свои наблюдения в увлекательные истории. Возвращение в Баку спустя 17 лет стало настоящей «эмиграцией обратно» – она нашла возможность развивать свои проекты на родной земле. А сегодня она еще и актриса, которая с интересом пробует новые амплуа.

– В одном из ваших интервью прозвучала фраза, которая мне так понравилась, что я даже вынесла ее в заголовок: «Тишина, в которой рождается голос». Это ваши слова или интерпретация мыслей?

– Честно говоря, не помню, говорила ли я нечто подобное, но мне это действительно очень подходит, сама мысль близка. Тишина – это состояние внутреннего созидания, и я его очень люблю. Лично для меня это не означает полное отсутствие каких-либо звуков. Это внутренняя тишина, когда ты наедине с собой и рождается мысль. Это не всегда про одиночество – побыть в тишине можно и рядом с кем-то. И если есть такой человек, с которым можно разделить тишину, это большое счастье.

– С какой мысли у вас рождается идея?

– Мои идеи скорее рождаются с вопроса. Это очень интересно. Часто все начинается с вопроса: «А вот что, если…». В этот момент рождается история. Например, когда жила в Москве, я очень любила ездить в трамвае. И вот однажды еду в трамвае, на одной из остановок он остановился, открылись двери, и… никто не зашел. Двери закрылись, трамвай поехал дальше. А у меня в голове вдруг вопрос: «А что, если человек-невидимка зашел в этот момент в трамвай?». Так появилась идея короткого рассказа «Человек-невидимка», который я очень люблю. Вот примерно так это работает в моем случае.

– Ваши произведения часто наполнены мистикой, чем-то сказочным...

– Я очень люблю магический реализм. И люблю жанр так называемой «городской сказки» – сказки для взрослых.

– Вы пишете сказки и для взрослых, и для детей. Для кого это делать сложнее?

– Не могу сравнивать… Это два разных направления, у каждого свои особенности, своя специфика. У меня получается писать и для детей, и для взрослых, и для «взрослых детей». Причем когда пишешь для детей, ни в коем случае нельзя относиться к этому спустя рукава: подумаешь, мол, и так сойдет. Ни в коем случае! Детская литература, детские пьесы, спектакли должны быть самыми качественными, потому что это будущие взрослые, и то, что они читают, смотрят или слушают, закладывает фундамент.

– Раз уж мы заговорили об этом, какое самое яркое вспоминание из вашего детства?

– Если в контексте творчества, то это, безусловно, моя первая проба пера.

– Сколько лет вам было, когда вы поняли, что станете писателем?

– Очень рано. Первое стихотворение сочинила в четыре года, я тогда еще писать не умела – мама записала его за мной. А первый свой рассказ – в восемь лет. Как сейчас помню этот день... и блокнот, и ручку. Меня очень поддерживали родители: папа у меня журналист и прекрасный писатель, мама – педагог русского языка и литературы. Бабушка была моим первым читателем, а заодно и корректором (с улыбкой). Сейчас меня поддерживает моя сестра, приходит на все мои выступления, мероприятия, и я очень ценю это.

– А журналистика?

– В нашей семье я – журналист в третьем поколении. Бабушка в журналистику пришла после балета, она работала в Театре оперы и балета. Дедушка прекрасно писал, хотя был ученым-физиком. К сожалению, я его не застала, он рано ушел из жизни, но читала его черновики, рассказы. Это был очень талантливый человек, полиглот.

– Вы родились в Азербайджане, но много путешествовали, часто переезжали, жили в разных странах, но потом все-таки вернулись на родину.

– Да, пять эмиграций. Кстати, возвращение в Баку я считаю обратной эмиграцией. Я прожила за границей 17 лет.

– Как принял вас Баку после долгого отсутствия?

– Очень хорошо! В Баку я нашла все, что мне нравилось в разных странах.

– Наша столица – комфортный город для творчества?

– Да, очень! Здесь сильная творческая энергия. Все мои творческие проекты тут реализовались и были хорошо приняты.

– Вы относительно недавно примерили на себя амплуа актрисы и сейчас играете в одном из спектаклей Teatr О2…

– Сразу скажу, что «актриса» – слишком громко сказано... Но да, я играю. До Teatr О2 мы вместе с друзьями и партнерами собственными силами поставили четыре детских кукольных спектакля по моим пьесам. И я сыграла в них. Безусловно, все это было на любительском уровне, но зрителям нравилось – два сезона успешно выступали. Вот такой серьезный опыт я получила в Teatr О2.

– Вы сыграли старуху в пьесе «Клятвенные девы». Почему именно эта роль, с чего все началось?

– С ребятами из Teatr О2 я познакомилась года три назад – приходила к ним на спектакли и мероприятия, иногда писала о них, бывало, что они приходили на мои мероприятия, пару раз участвовала у них в читках пьес. Константин Солдатов – потрясающий режиссер с ярким, интересным стилем. Он ставил «Клятвенные девы» по пьесе драматурга Олега Михайлова, и не хватало одной актрисы – на роль старухи... Уже даже читки начались, а старухи все нет… И Константин Владимирович предложил мне попробовать.

– И какова была ваша реакция?

– Я была очень взволнована и растеряна, я же не актриса... Справлюсь или нет –сомневалась, хотя попробовать, конечно, хотелось. Но Константин Владимирович сказал: «Думаю, у тебя все получится – не бойся, я помогу». Его поддержка сыграла ключевую роль. Мы много обсуждали этот персонаж, разбирали образ, разговаривали, размышляли, пробовали разные подходы, долго репетировали. Это была колоссальная работа всей команды.

– Какая она, ваша старуха?

– О, это очень интересный персонаж: яркий, глубокий. Мне кажется, она как матрешка – у нее внутри множество разных куколок… Она очень старая, у нее уже не все в порядке с головой – в этом-то, кстати, изюминка этого персонажа. А еще она очень неоднозначная: кому-то нравится, а у кого-то вызывает отвращение. Некоторые ее даже боятся!

– Вы сказали, в ней много разных куколок. Какая из них зацепила больше всего?

– Я думаю, на самом глубоком, мистическом, философском уровне – это ангел смерти. Но это мои ощущения, не знаю, закладывал ли автор такой смысл.

– А что для вас смерть – страх, любопытство?

– Да, любопытство прежде всего. Ведь что после – никто не знает… думаю, что-то все же есть. Если в контексте творчества, искусства, кинематографа, литературных произведений, то смерть так или иначе является составляющей жизни. Но если на бытовом уровне, то, конечно, страх перед смертью есть у всех есть, и это естественно.

– Наверняка волновались перед премьерой?

– Безумно! Меня трясло от страха в прямом смысле слова. И больше всего я переживала от мысли, что люди билеты купили – а в спектакле ненастоящая актриса играет… (с улыбкой)

– Испытали синдром самозванца?

– Да, в какой-то мере.

– И как удалось справиться с ситуацией?

– Помогла вера режиссера, ну и поддержка партнеров по сцене. У меня потрясающие партнеры – замечательные актрисы Ирина Якубенко, Искра Таррант, Татьяна Селиверстова, Татьяна Шургалина, Айганым Куандыкова. У нас также великолепный звукорежиссер – Платон Солдатов, взаимодействие с ним во время спектакля невероятно важно, это тоже партнерство. Спектакль – сложный механизм, где каждый участник как определенный винтик. И только когда можешь опереться на партнера, когда чувствуешь его плечо, вот тогда все получается...

Кстати, панический страх мне здорово в тот день помог. У моей старухи от старости руки трясутся по сценарию, а мне даже не пришлось специально изображать это. После спектакля все говорили: «Анара, какая ты молодец, особенно эта твоя трясущаяся рука…». А это ведь было от страха! Теперь мне уже не так страшно – приходится специально рукой трясти…

– Как вы сами считаете, справились с этой ролью?

– В целом да, но все равно думаю, что можно еще лучше.

– Кто самый важный критик для вас?

– Я сама.

– Строгий, требовательный?

– Требовательный – да, но это не значит, что я не позволяю себе ошибаться или сильно ругаю за промахи. Часто говорю себе: «Ничего страшного: проанализировала, выявила недочеты – будем исправлять!». Чрезмерная самокритика не всегда продуктивна. Надо двигаться дальше...

– А как относитесь к критике со стороны?

– Абсолютно спокойно. Особенно если критика конструктивная и исходит от людей, чье мнение я уважаю. Бывает, на моих личных проектах после выступления люди подходят ко мне и делятся, что понравилось, а что нет – я спокойно всех выслушиваю. И это нормально: кому-то может понравиться, кому-то – нет. Считаю, именно это дает возможность расти и развиваться.

– Вы попробовали себя в роли полноценной актрисы театра – понравилось?

– Ну, опять же скажу так: я не актриса. Это была моя мечта – сыграть в театре, поучаствовать в спектакле. Опыт потрясающий, невероятно ценный, интересный. Я очень благодарна Константину Солдатову и всему коллективу Teatr О2 за этот шанс. Помимо «Клятвенных дев» я сыграла еще в двух спектаклях, это не считая своих четырех детских постановок. Но прежде всего я писатель и драматург.

– В последнее время вы начали писать пьесы для взрослой аудитории?

– Да, до того у меня были только пьесы для детей – их шесть. И я все ждала, когда же пойдут пьесы для взрослых, а они все не шли и не шли. И вот в этом году наконец свершилось. Это какой-то новый этап, который мне нравится и очень важен для меня. Две пьесы уже представлены в формате читки в Teatr О2, за что отдельная благодарность коллективу театра. Читка – очень интересный период подготовки, я его обожаю: это когда актеры просто зачитывают пьесу вслух, не разыгрывают.

– Если вдруг по вашей пьесе захотят поставить спектакль, станете ли полностью контролировать ход событий?

– Ни в коем случае! Тут важно понимать один момент: вот написала ты пьесу, отдала ее режиссеру – и все, дальше процесс нужно отпустить. Потому что из того, как это увидит режиссер, как сыграют актеры, может получиться что-то новое. И это хорошо!

– Вот вы сыграли старуху… А какой вы себя видите в старости?

– Хороший вопрос... Очень интересно было бы посмотреть! Наверное, я буду такая живенькая старушка. Буду продолжать писать, если сохраню разум. А если нет – все равно буду писать, и это, возможно, будет даже интереснее (смеется). И наконец начну вышивать – я так красиво вышиваю гладью! Не знаю, сколько мне Бог отпустит, но надеюсь, что проживу долгую и интересную жизнь.

– Что бы вы сказали себе 20-летней, если бы появилась такая возможность?

– Я сказала бы: «Ничего не бойся и не сомневайся, иди вперед, я рядом!». Кстати, иногда слышу внутри себя именно эти слова. Возможно, это я из будущего их себе говорю. Сижу там сейчас, даю интервью, и у меня спрашивают: а что бы вы сказали себе 40-летней… А что, вполне допускаю такую мысль!

– Ну и последний вопрос, хотя говорить с вами можно бесконечно… И все же, под занавес, как в театре: как вы считаете, в чем ваша миссия в этой жизни?

– Нести людям свет – любовь, добро, надежду, поддержку, счастье, тепло... Я считаю так: если хоть один человек в тяжелую минуту своей жизни смог получить искорку света через твое творчество – значит, все не зря. И для меня это огромное счастье. Нести свет могут все, но мне для этого дано писательство. Это и есть моя миссия.

ЗАРИНА ИСМАИЛОВА

Каспий.-2025.- 6 декабря (№47). - С.8-9.