Михайло и его соратники

Заметки

из блокнота

Фирудин Гусейнов. Родился в Нахчыване в 1908 году. В боях за город Смоленск был ранен, попал в плен. Был командиром подразделения в роте Анатолия Дьяченкова. Уничтожил лагерь и автомобильный отряд фашистов. 21 июля 1944 года пал смертью храбрых в ожесточенном бою в ущелье Випава. Похоронен на кладбище деревни Селла.

– В минувшем году в Нахчыване встретился с сыновьями Фирудина – Тофиком и Вагифом, – содрогается голос Джавада. – Рассказал им о подвиге их отца, воспоминаниях о нем командира роты Анатолия Дьяченкова. Тофик и Вагиф могут жить с гордо поднятой головой. Сыновья отважного партизана достойны этого. Их никто мне не представлял, ребят, похожих на отца, я узнал сразу, при случайной встрече, спустя 35 лет.

Шамиль Урьянов. Родился в селе Кюрды Борчалинского района Грузии. Бесстрашный и храбрый партизан.

25 марта 1944 года ранен в бою за курортное местечко Локва. 14 марта 1945 года погиб при обороне села Роновищи.

Алим Алиев. Родился в Шамахы в 1912 году. Старший лейтенант. Командир первого взвода. Воевал за Одессу, Севастополь. Пять раз ранен, трижды контужен. Штабную работу знает отлично. Попал в плен в Крыму. Боевые задания выполнял с честью. Знаю с 1942 года. Живет по улице 8 Марта в городе Джалилабад.

Джаббар Алиев. Родился в Товузском районе в 1917 году. 8 ноября 1943 года присоединился к партизанам. Дисциплинирован, бесстрашен и храбр. Своевременно выполняет задания. Пулеметчик в русской роте девятого корпуса. Сражался за освобождение Горинии, Оптилиса, Триеста, Чеповани…

– Вы видели, как погиб Мехти?

– Перед очередной операцией, 2 ноября 44-го, группе Мехти пришлось переночевать в селе Витовли, что неподалеку от города Горица в Словении. Их предал один из местных жителей. Около двух часов ночи шестьсот озверевших немецких солдат окружили село. Партизаны ночевали в подвале. Услышав крики немцев, группа Мехти начала отходить в сторону Витовлинской долины. Внимание фашистов привлек звук случайно выпавшего из рук Сара пулеметного магазина. Немцы стали палить из автоматов и пулеметов. Шальная пуля тяжело ранила Мехти. Когда Сара стал звать его на помощь, Михайло не откликнулся. Почуяв неладное, под градом пуль Сара вернулся обратно, чтобы спасти Мехти. Но было поздно, немцы окружили его. Раненный Мехти отстреливался до самого утра. Последнюю пулю отважный партизан пустил в себя. Никто, даже сами фашисты, не верили в смерть этого легендарного героя. Немцы похоронили Михайло на Витовлинском кладбище, поставив у могилы часового. Через день после смерти Мехти, ночью, Шамиль Урьянов с семнадцатью партизанами отбили тело.

19 ноября 1944-го со всеми полагающимися почестями Мехти похоронили на Чепованском сельском кладбище.

Хакимли включил свет. На часах уже было восемь. Пять с лишним часов прошли для меня незамеченными. Чтобы как-то заполнить молчание, начал листать свою записную книжку. О Хакимли здесь было сделано очень мало заметок. До чего же он скромен! Командир роты Джавад Хакимли мне показался таким же легендарным, как и комиссар роты Мехти Гусейнзаде. Боевые заслуги Джавада Хакимли отмечены многочисленными орденами и медалями, правительственными наградами. Среди них – орден «За редкую отвагу», югославская медаль «За отвагу», за свободу которой он воевал.

Подарок партизана

Несколько лет тому назад друзья из ныне бывшей Югославии подарили Хакимли две книги, посвященные подвигам Мехти и его соратников. Покойный Джавад Хакимли знал наизусть каждую страницу этих и других книг, он свободно читал на сербско-хорватском языке.

– Вот она, – говорит старый партизан, показывая мне изящно оформленную книгу «Градникова бригада», изданную в Ново-Горице, – посвящена боевому пути третьей Словенской ударной бригады, в составе которой мы воевали. Автор – Станко Петелен (настоящая фамилия – Войко). Югославские друзья не забыли Мехти и его боевых товарищей.

С особым вниманием слушаю Джавада Хакимли. Хотя в книге о нем написано много добрых слов и приведены фотографии различных лет, он ни разу не произносит своего имени. Много места отведено русской роте, немало фотографий. Под одной из них подпись: «Командир русской роты третьей ударной бригады имени Ивана Градникова – Джавад Хакимли вместе с политкомиссаром батальона Винко Вилар», на другой – Мехти Гусейнзаде и Джавад Хакимли после побега из лагеря военнопленных.

– Этот снимок особенно дорог нам, – говорит Джавад Хакимли. – К сожалению, я запамятовал – где и когда он был сделан. Эта фотография вернула меня в те годы, сорок лет спустя я снова встретился с Мехти. Спасибо югославским друзьям за то, что нашли и опубликовали этот снимок. Станко Петелен был политкомиссаром в третьей ударной бригаде. Очевидно, фотография сохранилась у него.

– А когда вы вошли в состав бригады?

– В январе 1943-го, в день нашего побега из лагеря. Благодаря Мехти Асад Гурбанов из Гейчая и я попали в эту бригаду. В «Градниковой бригаде» мы сформировали «русскую роту». Я был командиром, а Мехти – комиссаром роты (в 1941 году Мехти окончил Тбилисское артиллерийское училище и получил звание лейтенанта – Ш.Н.).

– А эта книга издана в 1970 году в Любляне, – Джавад показывает мне другую книгу. – Ее автор – Франье Бавес Бранко. В ней обстоятельно повествуется о боевом пути восемнадцатой бригады. Сам автор – бывший заместитель командира этой бригады. В книгах «Глава советской военной миссии», «Слово о старом батальоне» повествуется о боевых операциях партизан в Триесте, в том числе о 88 советских партизанах, награжденных орденами и медалями Югославии.

В письме секретаря Словенского республиканского союза борцов Мариана Ленанчича к Джаваду Хакимли говорится: «Позвольте от имени нашего Союза приветствовать вас за храбрость, проявленную вместе с отважным Михайло в борьбе с фашизмом в составе «Градниковой бригады» и «Бозавшико бригад». Обе книги мы дарим Вам на память. Верится, что эти печатные издания станут лучшим подарком для вашей книжной полки».

– Насколько, по-вашему, правдиво описан боевой путь знакомых вам партизан?

– Оснований для каких-либо сомнений не должно быть, факты, что называется, самые достоверные. Описанные эпизоды составляют как максимум половину сделанного Анвером Мамедовым, Таги Ализаде (Иваном Черным), Григорием Жиляевым, Фаррухом Султановым, Асадом Гурбановым, Рзой Оруджевым и другими. В книге описана лишь толика подвигов легендарного Мехти Гусейнзаде.

Встреча с сестрами

Мехти

Девятый партизанский корпус после гибели отважного Михайло провел множество удачных операций в Словении. Зимой 1945 года партизаны освободили от немецких захватчиков Триест, Горицу, Триглаван, Постойну и Риеку. В начале мая Джавад Хакимли получил ранение в боях за Опчину и в течение десяти дней находился на лечении в госпитале села Дутовли.

Весть о безоговорочной капитуляции фашистской Германии облетела весь мир. Свободно вздохнули и сражавшиеся партизаны, и измученное мирное население. «Русскому подразделению» девятого корпуса предоставили отдых в селе Шемпас, здесь же располагался временный штаб. Бойцам отряда был выдан официальный документ, подтверждающий их службу в составе девятого партизанского корпуса. Вскоре их автобусами доставили в город Любляну. Тяжелораненых поместили в местном госпитале.

Население города с благодарностью встречало партизан, забрасывая их цветами.

В Белграде 170 особо отличившихся партизан были удостоены орденов и медалей Югославии. Начальник штаба роты Джавад Хакимли был награжден орденом «За редкое мужество» и одноименной медалью. Затем было путешествие по стальным магистралям, завершившееся в подмосковном Подольске. Тут они расстались с тремя советскими и двумя югославскими боевыми знаменами, которыми девятый партизанский корпус был награжден за нанесение внезапных ударов по врагу в непроходимых лесах.

Некоторое время спустя путь победителей проходит по республикам Центральной Азии. Эшелон миновал Ашгабат и остановился в Небит-Даге. Город был основательно разрушен после страшного землетрясения. Местные организации позвали на помощь бывших партизан. Засучив рукава, они взялись за дело.

Джавад Хакимли стал звеньевым. По вечерам, после изнурительной работы, они часто собирались вместе, вспоминали погибших товарищей. Во время одной из таких посиделок рабочие попросили Джавада рассказать о Мехти Гусейнзаде, его соратниках Иване Черном-Таги Али-заде, Фиридуне Гусейнове. После того, как Джавад Хакимли подробно поведал о последнем бое Мехти, один из присутствовавших с дрожью в голосе сказал:

– Я – школьный товарищ Мехти, мы родственники.

– Многие сейчас так говорят, – попытался возразить ему Джавад. – Если ты и в самом деле его родственник, тогда скажи, как зовут его двоюродного брата?

– Алекпер, – не раздумывая ответил тот, и сразу же подробно описал его.

Джавад никогда не видел Алекпера, но из рассказов Мехти помнил, что его двоюродный брат был жизнерадостным и веселым парнем.

В тот же вечер Джавад написал письмо сестрам Мехти – Бикяханум и Хуррийе. В письме говорилось: «Как бы прискорбно это не было, я выполняю обещание, данное Мехти. Находясь в плену, мы близко подружились и породнились. Обещали, что кто из нас останется в живых, оповестит семью друга о его судьбе. Простите, но я вынужден сообщить вам о тяжелой утрате Мехти».

Подпись под письмом насторожила Бикяханум, и она решила показать его специалистам по идентификации почерка. Последние, дабы успокоить ее, сказали, что это – почерк Мехти и, дескать, нет оснований для тревоги.

Бикяханум пишет ответное письмо: «Нам известно, что ты был в плену. Но все позади, скорее возвращайся домой, нам достаточно одного твоего горячего дыхания. Тебя еще не покинуло детское озорство? Мы перемаялись, ожидая тебя, а ты… решил вот так пошутить с нами. Скорее возвращайся!»

Прочитав письмо, Джавад Хакимли задумался. Как-то Мехти ему сказал: «Дружище, и вправду говорят, что в наших характерах есть большое сходство. Вот гляжу на твой почерк, уж больно он похож на мой. Сдается мне, что родила нас одна мать…»

Джавад пишет сестрам второе письмо. «Дорогие Бикяханум и Хуррийе. Я не Мехти Ганифа оглу Гусейнзаде. Я его друг по неволе и партизанскому отряду Джавад Хакимли. Родом я из села Лембели в Армении. В 1942 году два наших полка сражались против семи фашистских дивизий вблизи Перекопа. Мы понесли большие потери, я был тяжело ранен, получил контузию. Поэтому и оказался в плену…»

На этот раз эксперты, внимательно изучив почерк во фронтовых письмах Мехти и послании Джавада, констатируют их идентичность и сообщают, что почерк в письме из Небит-Дага принадлежит другому.

На этот раз Бикяханум отправляет в Небит-Даг письмо следующего содержания: «Дорогой Джавад, ваше письмо нас бесконечно взволновало. Отныне вы наш родной брат, как и Мехти. Убедительно просим вас, будете в Баку, обязательно зайдите. С нетерпением ждем вас».

– Приехав в Баку, я стал искать улицу Гасыма Исмайлова (ныне – Заргяр-палан), – рассказывает Джавад. – Спешил как можно скорее познакомиться с сестрами своего друга. К тому же мне нужно было передать им документы и фотографии Мехти…

Меня встретила незнакомая женщина. Спросил, где живет семья Ализаде.

– Вот там, видите, на крыльце играют дети. Это Кямран и Акшин, родителей дома нет.

Я повернулся, чтобы выйти со двора.

– Вы случайно не Джавад Хакимли? – остановила она меня.

– Да, – удивленно ответил я.

– Не пущу, клянусь Аллахом, не пущу, – она крепко ухватила мою руку.

– Знаете, друг просил передать письмо своей семье. Вот только отдам и сразу вернусь. Когда они будут дома? – постарался я успокоить ее.

Как назло, в доме друга не оказалось никого. Протолкнув письмо в расщелину в двери, я поспешил на встречу к сестрам Мехти.

Уже знакомая мне женщина сидела во дворе.

– Они уже пришли, – радостно воскликнула она, увидев меня. – Постойте, сейчас позову Алигулу, мужа Бикяханум.

Вскоре появился Алигулу. Поздоровались.

– Дорогой Джавад, рассказывай, как все было, – нетерпеливо попросил он.

Я начал свое повествование с первого дня знакомства с Мехти. Подробно рассказал о том, как нас отправили в Германию, как мы потом оказались в Северной Италии, в Триесте, о совместном пребывании в партизанском отряде…

– Я часто уговаривал Мехти не идти в одиночку на операции, на что он отвечал: «Мало убивать двоих-троих фрицев. Нужно их скопом отправлять на тот свет. Забыл, как они издевались над нами в плену? Помнишь, как заставляли нас работать до потери сознания, мыть велосипеды, чистить им ботинки? Я не успокоюсь, пока не уничтожу всех этих мерзавцев».

Я не раз отговаривал его от рискованных действий. Однако Мехти был неумолим:

– Джавад (он редко называл меня по имени), я внук Черкеза, сын Ганифы, моего отца хорошо знали в округе. У меня нет права пятнать его имя. Не забывай, что мы побывали в плену, в любом случае мы виноваты.

– Но свою вину мы искупаем, сражаясь с оружием в руках, – пытался я возразить ему.

– Этого мало, мы должны уничтожать немцев сотнями, – убеждал он меня. – Мы должны нанести им сокрушительный удар, отголоски которого будут слышны повсюду. И пусть подлые фрицы знают, что значит зариться на чужие земли, разрушать дома мирных людей, оставлять сиротами безвинных младенцев.

Я просил командование девятого корпуса обеспечить Михайло спецотрядом, так как он в одиночку участвует в операциях.

Слава Мехти еще больше возросла после того, как в 1944 году он подорвал электрический трансформатор высокого напряжения вблизи Триеста. Командование корпуса, вызвав его в штаб, сообщило о нецелесообразности подобных рисков и предложило взять в свое подчинение сколько угодно бойцов. Ему поручили поддерживать со штабом постоянную связь, дабы знать, кто и когда осуществляет такие дерзкие операции.

– Выходит, что все это твоих рук дело, – прямо сказал ему подполковник Рыбаченко, руководитель советского военного представительства при штабе девятого корпуса. – А мы-то думали, что за взрывами стоит большой отряд, сформированный из местных жителей.

– Все мы бьемся с врагом кто как может, – отчеканил Мехти. – Я тоже.

– Михайло, ваш один день в партизанском движении равен десяти дням Красной Армии на фронте, – сказал Рыбаченко.

– Обо всем этом я поведал Алигулу, – тяжело переведя дыхание, сказал Джавад Хакимли.– Молча выслушав меня, он пригласил в дом. Просил особенно не акцентировать свой рассказ на гибели Мехти при сестрах, им и без того больно.

Поднялись на второй этаж. В фойе играли девочка и два мальчугана. Они страшно были похожи на Мехти. Невольно тоска по другу овладела мною. Закрутил махорку, закурил. Вдруг мое внимание привлек портрет Мехти на противоположной стене. От волнения колени подкосились, задрожали руки, комок подкатил к горлу.

– Что с тобой? – послышался голос Алигулу.

Шамистан НАЗИРЛИ

Каспий.- 2009.- 5 декабря.- С. 10-11.